– Помыла, – кивнула Оля. – Но мы Лизу в клетку пересадили. Сколотили каркас, натянули сетку, сена туда положили, еды… Никите стало досадно. Какую еще клетку? Мышонок был в банке и должен быть в банке – ему там хорошо, так зачем что-то придумывать? – Ладно, мне купить кое-что надо, – сердито бросил он и шагнул к двери магазина. – Мама и папа сегодня приедут. Но Оля удержала его, схватив за рукав. – Оказывается, Лиза обожает дохлых мух! – округлив глаза, с восторгом поведала она Никите. – Дашь ей муху – она ее хвать! Никита дернулся и вырвал рукав своей кофты из Олиных пальцев. – Он – не Лиза! – возмущенно воскликнул он. – Ты мне сам сказал, что я могу звать его Лизой! – с вызовом сказала Оля. – Что, забыл? На это возразить было нечего. Никита развернулся и вошел в магазин. Спутник остался снаружи – сел у входа ждать Никиту. В магазине плотник Степан Король покупал мыло, веник и кефир. Рыжая продавщица, напевая что-то, била пальцем по клавишам кассового аппарата. Увидев на пороге Никиту, они оба – Король и продавщица – расплылись в улыбке и так сердечно поздоровались, что Никита тут же позабыл о своей обиде на Олю и ответил им громким искренним «здрасте!». – Никита! То, что я тебя здесь встретил, – начал Король, рассовывая по карманам штанов куски мыла, – есть добрый знак. Я как раз намеревался обсудить с тобой вот что… – Четыреста двадцать семь, – объявила продавщица, выбив чек. – Намеревался обсудить, – продолжил Король, вынимая из карманов куски мыла, которые только что туда засунул, и шаря по этим карманам в поисках денег. – Намеревался обсудить, что бы такое мне смастерить, кроме табуреток, чтобы порадовать твою бабушку. – Хм, – кашлянула продавщица. Король выложил перед ней на прилавок четыре сотни и несколько монет. Продавщица, выразительно поглядывая на него, собрала и пересчитала деньги. – Какой подарок… – продолжил Король. – Хм, – снова кашлянула продавщица. – Дорогой мой товарищ Маленькая, – обратился к ней Король, потеряв терпение, – попрошу меня не перебивать. – Телескоп! – подал голос Никита. – Что? – спросили хором Король и продавщица. – Телескоп, – повторил Никита. – Бабушка мечтает о телескопе. Король и продавщица переглянулись. – Оно, конечно, так, – проговорила продавщица. – Маргарита до сих пор забыть не может… На этот раз «хм!» сказал Король. И так резко мотнул головой, что кепка съехала ему на правое ухо. Вернув кепку на место, Король взял с прилавка бутылку кефира и принялся внимательно разглядывать этикетку. – А Маргарита – это кто? – спросил Никита. – Маргарита Васильевна – так бабушку твою зовут, ты чего? – прогудела продавщица. – Да? – И Никита забормотал, чтобы не забыть: – Маргарита Васильна, Маргарина Васинна, Мандарина… – М-да, – вздохнул Король. – Телескоп я не смогу. Может быть, что-то другое? Я ведь по дереву работаю. Он с надеждой поглядел на Никиту. Тот зашагал по маленькому магазину из угла в угол, придумывая, какой еще подарок может порадовать его бабушку, Мандолину Васильевну. – Сделай Ориона! – осенило Никиту. – Кого? – Охотника Ориона! Это любимое бабушкино созвездие! Прошедшей ночью, когда они сидели на крыше сарая, бабушка сказала Никите, что ей больше других созвездий нравится Орион – сильный и смелый охотник, который бежит по небу вместе со своим верным псом. Когда-то Орион был ослеплен, но сумел дойти до того места, где каждое утро восходит на небо бог солнца Гелиос, и лучи Гелиоса вернули ему зрение. Правда, увидеть охотника можно будет только ближе к осени. «Раньше конца августа он не появится», – сказала бабушка. – Орион, – задумчиво повторил Король. – А как он выглядит? Никита остановился перед Королем, выставив одну ногу вперед и прицелившись в плотника из воображаемого лука. Именно так накануне изобразила Ориона бабушка, встав во весь рост на крыше сарая. Король склонил голову набок, внимательно рассматривая Никиту. – Ну что же, – сказал Король, и в глазах его засияли звезды. – Посмотрим. * * * Когда Никита вышел из магазина с пакетом муки в руках, Спутника нигде не было. На дороге стояла Оля и, сунув руки в карманы, жевала кончик своей косички. – А где… – начал Никита и осекся, поглядев туда, куда указала Оля. По улице шли, удаляясь от них, Кузин и Спутник. Кузин шаркал галошами по асфальту и размахивал длинными руками, придавая равновесие своей шаткой походке. Спутник, как обычно, трусил следом, подняв вопросительный хвост. У Никиты опустились плечи. Пакет с мукой превратился в чугун. Сердце тоже превратилось в чугун и потянуло Никиту вниз. – Ничего, он к тебе завтра опять придет, – попыталась ободрить Никиту Оля. – Ты же его кормишь. Никита хотел возразить ей, что совсем не в корме дело – Спутник любит его, потому что Никита с ним добр и не лупит пса, как этот проклятый Кузин. Но и язык его превратился в чугун и лежал во рту тяжело и неподвижно. – К тебе родители сегодня приезжают? – повернулась Оля к Никите. Никита медленно кивнул. – Своди их на море. «Куда?» – одними глазами спросил Никита. – На море, – махнула Оля куда-то в сторону луга и канавы. – Меня батя возил однажды. На велосипеде. Вон по той дороге мимо поля. Сначала Бобря, на перекрестке у Бобри – направо. Потом Луково, за ним – налево в лес. В лесу – по большой просеке, а там уже море. – Море? – выговорил Никита. – Ну да, у нас его все так называют – море, – подтвердила Оля. – Пешком дойти можно. – А почему ты раньше про него не говорила? – с недоверием спросил Никита. Оля пожала плечами. – Ты не спрашивал. Никита открыл рот, чтобы спросить, какая в этом море вода – пресная или соленая, но Оля его опередила: – Мне домой надо. Лизе привет передам! Она махнула ему рукой и быстро зашагала по дороге. * * * Никита ворвался в дом с громкими воплями, призывая бабушку. Переступив порог, он тут же споткнулся о полено, которое сам же бросил в прихожей утром (это полено было похоже на дракона, и Никита играл с ним, да так тут и оставил). Споткнувшись, он полетел вперед, уцепился за висящий на гвозде бабушкин дождевик, оборвал ему вешалку и рухнул на пол вместе с дождевиком. Падая, Никита выпустил из рук пакет с мукой, тот шлепнулся вниз и лопнул. Пум! Никиту окутало белое облако. – Ты меня звал? – появилась в прихожей бабушка. Присыпанный мукой Никита, шумно сопя, глядел на нее из центра мучного взрыва. – Сейчас принесу тряпку и веник, приберешься, – невозмутимо сообщила бабушка и удалилась. Когда она вернулась – с похожим на дикобраза веником, железным совком и страшной половой тряпкой, – к Никите вернулся дар речи, и он задал тот вопрос, на который так хотел получить ответ: