Никита вывел велосипед за ворота и огляделся. Пусто. Оля не пришла. Никита проехал немного в сторону шоссе и повернул обратно. Проехал в другую сторону – до перекрестка – и постоял там, выжидая, не появится ли Оля на своем трехколесном велосипеде. Оля не появилась. Никита вернулся к бабушкиным воротам, постоял там. И, решившись, вновь поехал к перекрестку. Там он свернул налево и стал подниматься в гору. Устав на середине подъема, он соскочил с велосипеда и пошел пешком, ведя велосипед за руль. – Ты там спишь, что ли? – спросил он мышонка, сидевшего в кармане, просто чтобы с кем-нибудь поговорить. Мышонок ничего не ответил, и Никита решил, что мышонок и в самом деле спит. За спиной послышался шорох, Никита остановился и резко обернулся. В нескольких шагах от него стоял пес с вопросительным хвостом. Пес, судя по прицепившимся к его бокам репьям, только что вылез на дорогу из зарослей колючек. Он доброжелательно смотрел на Никиту, словно ожидая чего-то. – Привет! Пес покачал хвостом и не тронулся с места. Никита, оглядываясь на пса через плечо, стал медленно толкать велосипед в гору. Пес пошел за ним следом, держась на некотором расстоянии. Пройдя несколько метров, Никита остановился – и пес остановился тоже, все так же спокойно и добродушно поглядывая на мальчика. Никита двинулся дальше – и пес за ним. Увидев отходящую в сторону от дороги тропинку, Никита свернул и пошел по ней. Если пес идет по своим делам, он не свернет и продолжит путь по асфальтовой дороге. А если он следует за Никитой – тогда свернет. Затаив дыхание, Никита обернулся – пес трусил за ним по тропинке, и загнутый вопросительным знаком хвост раскачивался из стороны в сторону. Никита расплылся в улыбке. И в этот момент из-за кустов сирени на тропинку вырулила на своем трехколесном велосипеде Оля. – О-па, – сказала она, тормозя ногами о землю. – Смотри, он за мной идет! – забыв поздороваться, в восторге воскликнул Никита. – Он? – недоверчиво переспросила Оля. Никита открыл рот, чтобы рассказать, как было дело, но Оля протестующе зацокала языком и указала пальцем на что-то позади Никиты. Никита обернулся – и успел увидеть, как вопросительный хвост исчезает в густой траве. Пес ушел. – Зачем ему за тобой ходить, – проговорила Оля, и по ее голосу было понятно: ходить за таким человеком, как Никита, совершенно незачем. Никита почувствовал, что вся его радость вмиг куда-то подевалась, а на ее месте уже булькают обида и злость. – Это ты его спугнула! – воскликнул он дрогнувшим голосом. – Вот еще, – хмыкнула Оля. Никите захотелось сию же минуту с ней подраться. Но он помнил, что мужчины с женщинами не дерутся, это нечестно и подло. Хорошо, он не будет драться, а просто уйдет. Никита принялся разворачивать свой велосипед, но тот запутался и увяз в густой высокой траве. Никита пыхтел, рычал, но не мог развернуть велосипед. – Дай помогу, – сказала Оля, слезая со своего велосипеда. – Отстань! – проскрежетал Никита. Не обращая на его шипение никакого внимания, Оля ухватилась за багажник и развернула велосипед. – Готово, – спокойно сказала она. Никита стоял, тяжело дыша, и озадаченно глядел на свой велосипед, который был теперь свободен от травы. – Домой поедешь? – поинтересовалась Оля. Никита молчал. Не зная, что сказать, заглянул в карман – мышонок забарахтался среди хлебных крошек и поднял мордочку вверх, щурясь спросонья. Оля подошла, наклонила голову, задев руку Никиты кончиком растрепанной косички, и посмотрела на мышонка. – Ах ты, кроха мой, – засюсюкала она. Никита глубоко вздохнул и спросил: – Давай дальше учиться? * * * – А ну, поберегись! – Эк, чума-девица, – крякнула продавщица, подтолкнув Никиту локтем. Никита от ее толчка чуть не свалился с лавки. Они с продавщицей сидели у магазина под ясенем и смотрели, как Оля с воплями «Поберегись! Задавлю!» выписывает по дороге круги и восьмерки, так круто закладывая руль, что велосипед каждый раз был на волосок от падения. «Хорошо, что я ей седло опустил», – думал Никита. В ладонях он держал мышонка, чтобы ему тоже было видно, как лихачит Оля. Никита опустил седло велосипеда, чтобы Оля могла отталкиваться ногами от земли и таким образом почувствовать, что такое равновесие. Пару лет назад, когда Никита еще не умел кататься на двухколесном велосипеде, папа принес ему чей-то старый беговел – маленький двухколесный велосипед без педалей. На беговеле человек сидит низко, отталкивается ногами от земли, разгоняется и, поджав ноги, какое-то время проезжает на двух колесах, а потом опускает ноги и снова отталкивается. Именно так, катаясь на беговеле, Никита научился держать равновесие. Оля, видимо, всецело одобряла идею с опущенным седлом – она носилась кругами, как бешеный шмель, таращила счастливые глаза и кричала во всю глотку. – А это кто, пацук? – прогудела продавщица, поглядев на мышонка в Никитиных ладонях. – Какой пацук? – не понял Никита. – Мы-ы-ышка! – пролетая мимо, крикнула Оля. – Ли-и-иза! – крикнула она на следующем круге. – Не Лиза! – возмутился Никита. – Сама ты Лиза! Оля расхохоталась, повернув к нему голову, и как раз в этот момент из-за угла вышел высокий мужчина в кепке. На плече он нес красную табуретку. У мужчины был величественный вид – он шагал, с достоинством задрав большой нос и расправив плечи, и табуретка на его плече походила на боевое знамя. И вот в этого доблестного мужчину врезалась с разгона Оля, дразнившая Никиту и не заметившая появления пешехода на своем пути. Мужчина без звука грохнулся наземь, кепка слетела с его головы, красная табуретка покатилась по асфальту. Оля с велосипедом отлетела в траву и, коротко взвизгнув напоследок, затихла там. Продавщица с неожиданным проворством вскочила на ноги и рыжим вихрем метнулась к месту происшествия. Никита бросился за ней, спрятав мышонка в карман. – Живы? – гаркнула продавщица. Первой она подняла Олю. Та потрясла головой, оглядела свои ноги и руки и перевела взгляд на сбитого пешехода. Еле слышно покряхтывая, он шевелился на асфальте. – Допрыгаешься, – беззлобно пообещала Оле продавщица и поспешила к мужчине. Оля похромала за ней. Пострадавший медленно садился, продавщица протянула ему руку. Никита подбежал, остановился рядом с Олей. Даже в таком поверженном состоянии этот гордый мужчина умудрялся держаться с благородством. Утвердившись в сидячем положении, он негромко поблагодарил продавщицу и любезно ей улыбнулся, словно она была юной принцессой, а их встреча происходила на балу. Ему было много лет, лицо его пересекали морщины, но веселый взгляд зеленых глаз и улыбка выражали такую радость, что назвать его стариком было невозможно. – Цела? – спросил мужчина, оборачиваясь к Оле. Та кивнула смущенно, но, увидев его улыбку, с облегчением заулыбалась в ответ. – Ты нас напугал, – добродушно проговорила продавщица. – Ох, дух перевести, – она положила ладонь на свою широкую грудь и глубоко вздохнула. – Уф! Да вставай уже, Король. Как она его назвала? Никита в изумлении уставился на продавщицу. Может быть, послышалось? Мужчина тем временем встал и переступил ногами, словно проверяя, хорошо ли они действуют после аварии. Потом развернулся и широким шагом подошел к лежащей на асфальте кепке. Водрузив кепку на голову, он все так же легко и стремительно двинулся к табуретке. Подхватил ее одной рукой, закинул себе на плечо, повернулся и… – Стойте! – крикнул вдруг Никита. – Так это вы моей бабушке табуретки подкидываете? * * * Нелегко сохранить достоинство, когда раскрывают твою тайну. Но Королю это удалось. – Степан Король, – представился он и с легким поклоном подал руку Никите. – Ни… кита, – запнувшись, пробормотал тот, пожимая эту большую руку. Ладонь у Короля была крепкая и шершавая, как наждачная бумага. – Это у вас прозвище такое? Продавщица фыркнула и махнула рукой, собираясь что-то сказать, но Король ее опередил. – Просто фамилия, – сказал он. – Маленькая! – послышался чей-то возглас. У входа в магазин мялся старичок в трусах, резиновых сапогах и с удочкой. – Колбасы отпусти! – тоненько крикнул старичок. – Иду! – гаркнула старичку продавщица и направилась к магазину.