Тэк тоже не давал о себе знать. Когда я легла спать ночью, сердце все еще продолжало болеть. 17 Результат предрешен На следующее утро в восемь часов, когда я приехала в «Прокатись», чтобы вручить заявление об увольнении, в котором говорилось, что я не буду подавать никаких исков, Тэк возился с красной машиной в гараже. Он находился там один. Увидев, как он поворачивает голову в мою сторону, склонившись над открытым капотом машины, я должна была привыкнуть к боли моего сжимающегося сердца. За последние два дня такое случалось довольно часто. Но сейчас было немного по-другому. Я отвернулась, припарковалась, выскочила из машины и поспешила вверх по ступенькам в офис. Отперла ключом дверь, быстро зайдя внутрь. Мне оставалось только бросить ключ и письмо на стол и убраться отсюда к чертовой матери. Таков был мой план. Этот план сорвали, я едва успела войти в дверь, Тэк уже входил в дверь из гаража. Черт. Я проигнорировала его и направилась прямиком к столу. Бросила на него ключ и конверт. Также проигнорировала звук поворачивающегося замка в двери гаража. Черт! Я повернулась, глядя себе под ноги, с единственной мыслью убраться побыстрее. Боковым зрением уловила какое-то движение и подняла голову. Тэк был у двери, через которую я вошла, запирая и ее тоже. Черт! Остановилась. — Тэк, — прошептала я. — Нет. Он повернул голову, и его горящие голубые глаза пригвоздили меня к месту. Затем он развернулся в мою сторону всем корпусом. В этот момент я поняла свою ошибку. Надо было отправить письмо вместе с ключом по почте. Определенно. — Пожалуйста, — прошептала я, — не надо. Он не сводил с меня глаз. Я не сводила с него. Это продолжалось недолго, мы оба сверлили взглядом друг друга с расстояния в три фута. Наконец, я больше не могла выносить его взгляд. — Прошу тебя, Тэк, отойди от двери. Тэк зашевелился, но он не освободил мне выход. А бросился на меня. У меня быстрее заколотилось сердце, ноги машинально засеменили назад. Я налетела на стол и отскочила в сторону, продолжая отступать. Затем ударилась бедром об стул, который отлетел в сторону, поскольку я поспешно пятилась. Тэк продолжал наступать, и хотя мое отступление и было поспешным, но его продвижение ко мне было намного быстрее. Мое бешено колотящееся сердце замерло, как только его рука метнулась вперед, обхватив меня за талию, иначе бы я врезалась в шкаф с картотекой. Он передвинул меня в сторону, продолжая наступать, пока я не уперлась спиной в стену. Затем его рука на моей талии напряглась, прижав меня к своему твердому телу. Я вскинула руку ему на грудь, пытаясь заставить его отступить, но он твердо стоял на месте, другой рукой взял мой подбородок, обхватив пальцами шею и ухо. — Прошу тебя, — прошептала я, напрягаясь, как только он склонил ко мне голову, — нет. Как раз в этот момент, когда я предполагала, что он прикоснется к моим губам, он повернул голову в сторону, противоположную той, где его рука была на моем подбородке. Впившись сильнее своими пальцами в кожу, прижав меня к своему телу, его губы приблизились к моему уху. — Ты облажалась, Рыжая, — прошептал он. Я с силой зажмурилась и еще сильнее стала отталкивать его рукой в грудь, помогая другой рукой, ухватившись за его футболку на талии, пытаясь оттолкнуть от себя. — Я ошибся, — продолжил он шепотом. Я открыла глаза. Боже, я должна была выбраться отсюда. — Пожалуйста, отпустите меня. — Ты была как во сне, детка. Я замерла от его слов. Тэк продолжал: — Зеленый чай. Йога. Без телевизора. Салфетки на журнальном столике. В четверг вечером еда на вынос. У тебя имелся определенный вечер на вынос. Ты заранее его планировала. Живя в таком узком, маленьком мире. Черт побери меня. Убийственно. И я бл*дь, все это прикончил. Разбудил тебя, открыл тебе глаза на большой мир и напугал до смерти. Боже. Это было нехорошо. Он меня раскусил. — Отпусти меня, — взмолилась я. Его рука напряглась еще сильнее, а губы остались у моего уха. — Ты высказывала свое отношение, взгляды, дорогая, такие хорошие. Так хорошо, что я подумал, что это и есть ты. Но это не ты. Не полностью вся ты. Я взял за руку девушку на вечеринке, которая смотрела на меня так, словно я был единственным мужчиной на планете, несмотря на то, что вокруг было море людей, ты взяла меня за руку с такой уверенностью, какой не существует в мире, и я решил, что сделаю все хорошо, и ты последовала за мной в мою постель. Ты облажалась, приняв неверное решение в пятницу вечером. Но я облажался, забыв об этой девушке. Я закрыла глаза. Мне понравилось. Мне понравилось, что он вспомнил и тогда все заметил. И мне понравилось, что он признался, что облажался. Не думала, что он способен признаться в своих ошибках, мне понравилось. О, черт. — Пожалуйста, отпустите меня, — взмолилась я. — В тебе столько всего, у меня никогда не было такой женщины, как ты, в которой было бы столько, отчего ты настоящая женщина. С каждым днем ты проявляешь все больше и больше себя, и для меня это сюрприз. ОМойБог! Если я не ошибаюсь, это был своего рода комплимент. Очень хороший. Я открыла глаза со словами: — Тэк… — Изо дня в день ты сдираешь с меня все слои. Своими умными высказываниями, смешными и сладкими, будучи дикой в постели. Болтаешь с байкерами, будто они страховые брокеры. Держала мою девочку за руку, давая ей силы, когда ее мать вела себя как сука. Держала свой подбородок высоко, когда твои родственники неожиданно появились у тебя на пороге в самый разгар полномасштабной драмы. Но ты так чертовски уязвима, что до смерти боишься жить. — Ты меня не знаешь, Тэк. Он поднял голову и впился в меня взглядом. — Я знаю тебя, Тайра. — Нет. — Жизнь — это американские горки. Лучшая чертова поездка на аттракционе. Ты не закрываешь глаза, держась за поручни, выжидая, когда все закончится, детка. Ты держишь глаза открытыми, поднимаешь руки вверх и наслаждаешься поездкой до тех пор, пока она не закончится. Серьезно?! Когда это он стал таким мудрым? Он начинал выводить меня из себя главным образом потому, что в его словах была правда. — Некоторые не любят американские горки, Тэк.