– Ты не можешь просто так вбегать сюда сломя голову, Петра, – сказал он. Я захлопнула дверь и в упор смотрела ему в глаза. – Стеффен. Ты так и будешь просто сидеть тут и крутить свою ручку? – Петр… – Нет, ты должен меня выслушать! Я знаю, ты считаешь, что мальчика-пропеллера не существует, но он – реальность, а это еще реальнее, и сейчас ты должен помочь мне. Слезы катились из моих глаз. Стеффен развернулся на скрипящем стуле и рукой подал мне знак садиться. – Ладно, Петра, рассказывай. Я села и, вытирая слезы, стала рассказывать о Явиде, который два Рождества подряд находился в разных странах. И о моей подруге Мелике, которая всю осень ждала открытку. И о том, что я забыла магически думать про Явида. И что вместо открытки поступил телефонный звонок из больницы во Франции, и что Явид чуть не утонул в Ла-Манше. Я не рассказала, что сама чуть не утонула в бассейне. Не рассказала про желтую тетрадь, которая пропала. И про то, что я больше не могу жить в Снеккерстаде, потому что люди зовут меня Агент Пи. – Что мне делать? – спросила я. – Можем мы, please, попробовать переправить его сюда? У Стеффена между бровей появилась глубокая складка. Он написал что-то в своем блокноте, вырвал листок и сложил записку. На улице возле ратуши, на холодном декабрьском воздухе, я развернула бумажку. Там было написано: Хокон Хёйер Хокон Хёйер. Я нашла имя и позвонила по номеру, который был указан. Четыре гудка. Потом ответили. – Алло? – сказал голос на другом конце провода. Я вся застыла. Это был тот самый голос. Операция «Гражданин мира» – Алло? – сказал Томас еще раз. – Есть там кто-нибудь? Я держала телефон обеими руками и не отрываясь смотрела в окно. Шел снег. – Это Петра, – ответила я через какое-то время. Думаю, я ни разу не моргнула. Повисло молчание. – Агент Пи, – сказал он. Кровь превратилась в лед, порошок-шипучка взорвался. Значит, он тоже читал желтую тетрадь. Или кто-то рассказал ему. Я закрыла глаза и досчитала до десяти. – Мне на самом деле нужно поговорить с Хоконом Хёйером, – произнесла я и сглотнула. Снова стало тихо. – Это мой отец, – сказал Томас. – Зачем тебе с ним говорить? – Наверное, нам лучше встретиться, – ответила я. Я шла одна по освещенной дорожке. Когда я приблизилась к «Треугольнику», мое цементовое сердце снова немного забурлило. Томас сидел на скамейке, плотно обхватив себя руками. Коричневая куртка с капюшоном была слишком тонкой, но сейчас он хотя бы надел шапку. Я медленно подошла и увидела, что он улыбается. – Агент Пи, – сказал Томас. Я сглотнула и посмотрела вниз. – Откуда ты про это знаешь? – спросила я и носком ботинка нарисовала на снегу кривую линию. Томас смотрел на меня, я чувствовала его лазерный взгляд. Мне этого не хватало. – Твоя одноклассница, которая живет рядом с нами, – сказал он. – Кристине. По моей шее побежали мурашки. Я посмотрела на него. – Она пришла и показала мне тетрадь и сказала, что ты совсем куку. Мир закачался, но я должна была держать фокус. На его шапке лежал снег, а снег на самом деле вода. – Я подумал, что это весело, – произнес он. – Особенно мне понравился рапорт, где ты написала, что остальные в клубе плавают вяло. Ты называешь меня мальчиком-пропеллером? Теперь я на самом деле умирала. Из комка цемента мое сердце превратилось в таблетку порошка-шипучки, и сейчас она раскрошилась. – Петра? – произнес он. Я открыла глаза. – Да, – сказала я. – Я тоже ходил к «пэпэушнику». Я вскинула на него взгляд. – Ты? – Да. – Почему? – Ну… Переезжать так часто с места на место – не всегда хорошо. Каждый раз, когда у папы появлялась новая работа, мне приходилось менять все: школу, друзей. К счастью, у меня было плавание. Когда человек плавает, ему не нужно много думать. Или разговаривать. Я думала о том, как он говорил про желание ненадолго исчезнуть. И что здорово использовать свое тело, потому что тогда можно убежать от мыслей. – Ты в шапке, – сказала я. – Да, – ответил он. – Я схватил воспаление уха. Мне нельзя плавать четыре недели. Я подумала о тренировке, на которую он не пришел. Вот почему. Он так здорово улыбался мне, что я боялась в это поверить. Мы стояли совсем рядом друг с другом, и я сделала шаг назад. Я должна была держать фокус сейчас, а у меня не получится, если стоять слишком близко. Тем более, если начать целоваться. – Что ты еще видел в желтой тетради? – спросила я. Он посмотрел наверх, как делают люди, когда думают. – Я видел что-то о человеке по имени Явид, – ответил он. – Кто это? – Вот для этого мне и нужен твой отец, – сказала я. – Для спасательной операции. Томас пошел со мной домой. В коридоре он снял ботинки и поставил их достаточно ровно. Я вбежала внутрь и зажгла везде свет. – Заходи! – сказала я. В гостиной я опустилась перед «всемирным» ящиком Малин и достала атлас. Томас прошел вслед за мной и медленно сел. Мы листали атлас, и это было так здорово. Он показывал мне, где что находится. – Вот тут Кале, – сказал он. – И тут мы как-то раз жили. Он показал на другое место во Франции. Я вырвала листок из желтой тетради и написала сверху «ОПЕРАЦИЯ ГРАЖДАНИН МИРА». Внизу я вывела: Снеккерстад – Кале – Снеккерстад