Кажется, само это место плохо на меня влияет. Нужно уйти отсюда. И тогда… Тогда я сумею рассказать об откровениях Агрийо и своих соображениях насчет привязки. Но Йонто подниматься с травы не спешил. — Я слышал все, что говорил высший. Я… — Поверил? — перебила я, почувствовав одновременно и досаду, и облегчение. — Почему? Почему ты решил, что он не ошибся? Не солгал? Высший чентоль, существо, всей душой ненавидящее шэтов? — А он солгал? — тихо спросил Йонто. — Ты же знаешь, Ана… Он солгал? Я тяжело сглотнула, не в силах отвести взгляд от его потемневших глаз. Знаю. Конечно же знаю. Высший говорил чистую правду, без всяких «если», «возможно» и «есть другой вариант». И даже Агрийо не разорвет чары, что бы он там себе ни думал. Заигравшись, он связался с силами, которые ему неподвластны. Глупо и бессмысленно обманывать себя, пытаясь убедить в обратном. И Йонто — тоже. Но… Сдаться — еще глупее. Как и заранее похоронить надежду. Его надежду. И мою. Потому что, Невзирая на знание, которому противилась каждая струнка моей души, я упрямо верила в возможность другого исхода. И в чудо, да. Не настолько же эта сказка неправильная, чтобы не подарить нам самое настоящее чудо? Разве мы того не заслужили? Разве наша любовь того не стоит? — Шанс все исправить есть всегда, — улыбнулась я, окончательно поддавшись иррациональной, невозможной вере. — И неужели ты думаешь, что я смогла бы спасти свою жизнь ценой твоей? Даже не попробовав отыскать иной способ? Да и без этого дурацкого условия ни за что не согласилась бы сбежать в свой мир, не сделав все, что от меня зависит, чтобы остаться. У нас есть время. Давай по тратим его с пользой? Йонто судорожно вздохнул и подался вперед. Его губы обожгли мои, коротко и отчаянно, и я оказалась в крепких объятиях. Дышать стало нечем, но я и не думала вырываться. Зажмурилась, чувствуя вместе с привычно разливающимся в сердце теплом смутную тревогу. Но уловить, что именно не так, не успела — Йонто отстранился. Окинул меня странным взглядом, легко провел тыльной стороной ладони по моей щеке. Какой он горячий! А мне снова было холодно. Этот холод пронизал не только тело, но и душу. Заморозил нелепую веру, покрыл инеем надежду… Зашуршал песчинками в невидимых часах. Мгновение за мгновением моя жизнь превращалась в золотистую пыль в прозрачном сосуде. Сколько мне еще осталось? День? Краткая вспышка между рассветом и закатом… А может, и того меньше. Может, следующий вдох станет для меня последним… Великий предок… Если у нас действительно не выйдет… Если все попытки обратятся в прах… Если мы просто не успеем ничего предпринять… Что будет с Йонто, когда меня не станет? Что мне сказать ему, чтобы он нашел в себе силы жить дальше? Что я могу сделать за отмеренные крохи времени, чтобы избавить его от боли? Нет! Я не имею права думать об этом! Я же не сдалась. И сдаваться не собираюсь. Не собираюсь же, верно?.. — Он сказал, что выбор за мной. Но выбора нет. Каждый миг может оказаться для тебя последним, — созвучно моим мыслям прошептал Йонто. Он вновь поцеловал меня, и я ощутила соль на губах. Чьи это слезы? Я же не плачу… И не заплачу. В его памяти не должно остаться моих слез. Только улыбки. Пусть и столь жалкие, как сейчас… — Ты будешь жить, Ана. Несмотря ни на что. — Горячие губы легко коснулись щек, дрожащих ресниц… Нашли мои губы, делясь необходимым теплом, даря еще один поцелуй, такой долгий и нежный, что сердце едва не растаяло, а мысли стали легкими и не важными. — Подобное исправляется подобным. Ключ — всего лишь часть замка… Он бережно сдвинул край моего рукава, погладил охваченное амантитовым браслетом запястье. А потом обмакнул пальцы в небольшую густую лужицу, серебрившуюся рядом с нами, на которую я лишь сейчас обратила внимание. Кровь высшего чентоля? Йонто все-таки удалось его ранить… Так это о крови говорил высший? Ее принес в дар? Зачем? — Йон? — забеспокоилась я, все еще не понимая, что происходит, но ощущая некую неправильность, давящую на сердце и сбивающую дыхание. — Я люблю тебя, — отчаянно выдохнул он и быстро мазнул кровью по браслету. Браслет мгновенно нагрелся… и распался на две половинки, которые с тихим звоном упали в траву. В тот же миг перед глазами замерцало. Тело стало невесомым… — Нет! — наконец-то все осознав, крикнула я, рванулась, стремясь ухватиться за Йонто, но вместо его руки мои ладони сжали пустоту… и меня с бешеной скоростью швырнуло куда-то вниз, сквозь ставшее мягким и податливым пространство, сквозь лишившиеся замков границы миров. Туда, где был мой дом… и не было Йонто. ГЛАВА 16 Дыхание было тяжелым. Хриплым. И в груди что-то нестерпимо жгло, будто там, внутри, рассыпали горящие угли. Йонто смотрел на свои руки, которые только что обнимали Ану. Смотрел и не мог поверить, что ее больше нет. Здесь нет. Нет в мире, где она испытала столько боли. В мире, где почти умерла. И который, несмотря ни на что, любила. Он ее потерял. Вокруг разгорался день, жаркий, суматошный, наполненный оглушающим солнечным светом и птичьими трелями, порывами ветра и ароматами трав, а Йонто все так же стоял на коленях, пытаясь справиться с тяжестью, которая крылась в одном-единственном коротком слове. Навсегда. Слово царапало сердце и ширило пустоту внутри, о которой он уже успел позабыть за эти несколько недель, по ощущениям вместивших в себя целую жизнь. — Надо же, — удивленно протянул знакомый густой голос, разрушая оцепенение, — ты все-таки не прельстился призрачным шансом и предпочел, не рискуя ее жизнью, убить себя. Облаченный в белые одежды высокий юноша с длинными белыми же волосами и огромными ярко-золотыми глазами, странно смотрящимися на худом бледном лице, стоял в какой-то паре шагов, склонив набок голову. Во всем его облике чувствовалась некая неправильность, чуждость, что, помимо неспособности долго удерживать эту ипостась, и отличало высших от истинных. — А ты, — не поднимаясь, глухо сказал Йонто, — вернулся меня добить? Так давай… Окажешь великую милость. — Добить способного пожертвовать собой шэта? — в притворном ужасе взмахнул изящными руками юноша. — Глупо уничтожать редчайшие чудеса Эйторры. Да и потом, не настолько я милосерден. — Что тебе нужно? — Неправильный вопрос, — чуть заметно поморщился беловолосый. — Что нужно тебе? Любовь? Она у тебя есть, и этого ничто уже не изменит. Надежда? Я дам ее. Ни одно лезвие грани миров не разорвет связь, основанную не на магии, а на чувствах. Посмотри на запястье. Видишь? Эта нить удивительно крепка, гораздо крепче самых злых и древних чар. Что у нас еще осталось? Вера? А вот ее ты должен отыскать в своем сердце сам. Без веры, уж прости, ничего не выйдет. Стань маяком для той, что стремится к тебе. Сияющим, не ведающим сомнений, надежным светом, на который она сможет пойти. Светом, способным гореть долго, возможно, не год и даже не два, светом, который не потушит усталость и разочарование. Все зависит лишь от тебя. Ах да. Немного мотивации лишним не будет… Если ты надеялся, что она тебя забудет, то ты ошибся. Она будет жить, но счастливой без тебя никогда не станет. Так что прекращай страдать и подумай, что ты можешь для нее сделать. Высший усмехнулся и резко провел ногтем по ладони, а наполнившую ее серебряную кровь заключил в прозрачную, но прочную оболочку. — Сам решишь, как этим распорядиться, — сказал он, бросив получившуюся сферу ошеломленному Йонто. Она мягко сияла, словно волшебный фонарь, разгоняющий мрак отчаяния. — Я уже убедился, что твои решения достойны уважения. — Зачем тебе это? — недоверчиво спросил Йонто. — Я чувствую вину перед маленькой аштарой, — вздохнул высший. — А еще мне стало интересно, возможно ли то, во что она верит. Прощай, неправильный шэт! А может, всего лишь до свидания… Тонкая фигура подернулась рябью, ее очертания поплыли, заклубился вокруг золотистый туман… и в ясное небо, широко раскинув крылья, взмыл белоснежный чентоль. Йонто долго смотрел ему вслед, даже тогда, когда мерцающий силуэт растворился в солнечной вышине, и чувствовал, как отпускает подобравшаяся к сердцу черная пустота. У него есть любовь. Есть надежда. И вера тоже есть. Он ни на миг не усомнится. И не отступится. — Однажды ты нашла дорогу сюда, — тихо сказал Йонто. — Ты же сможешь вернуться? А я… Я сделаю так, чтобы этот мир стал достоин твоей любви. Осторожно сжав в ладони сферу с кровью чентоля, он поднялся на ноги. Это будет непросто и не быстро. А потому следует начать прямо сейчас. Храм был одним из древнейших — пожалуй, даже древнее того, где проходили поединки, — и сила, заключенная в его стенах, чувствовалась издалека. Добраться до него труда не составило. Войти будет куда сложнее. Теневая тропа выкинула Йонто у подножия скалы. Он с тоской воззрился на бесконечные крутые ступени, взбегающие вверх, к невидимым отсюда вратам. Каждый страждущий милости божества должен доказать — прежде всего самому себе, — что его намерения тверды и непоколебимы, а цель того действительно стоит. И Лестница чаяний, в народе называемая Лестницей мучений, весьма неплохо сему способствовала. Редкий проситель добирался до ее середины. Еще реже кто-то входил в храм.