Зато успела я. Добежать. Скользнуть между ним и мечом. Зажмуриться… И провалиться в бесконечно кружащуюся тьму. Он успел. Каким-то чудом, совершенно необъяснимым и нереальным, успел обернуться, схватить Ану в охапку, закрыть собой… И одновременно, в стремительном движении, шагнуть на все же отозвавшуюся тропу, подцепив недавно пройденный путь. Обжегшую спину боль почувствовал уже на тропе. Теряя сознание, сумел донести до другого ее конца Ану. И, лишь рухнув на устилавший коридоры дворца ковер, позволил расцвеченной багровыми отблесками темноте поглотить себя. Тьма… Она была теплой. И пахла шоколадом. Сладко-сладко, уютно. А потом и вовсе начала таять, пока не исчезла, уступив место свету. Чистому, слепящему, наполняющему сердце беспричинным счастьем. Солнце. Это солнце. Много-много солнца. Золото. Шоколад. Искрящаяся радость. Тихий смех и голос, такой родной… забытый. Как я могла его забыть? — Айана! Ана! Ана… Ветер подхватывает, смеется, несет это имя дальше… Ему нравится. И чьи-то большие надежные руки подбрасывают меня прямо в залитое золотом небо, в котором растворяется весь мир — вместе со мной. — Анна! Анна, очнись! Другое имя. Другой голос. И запах. И руки, хватающие за плечи… Их хотелось стряхнуть. Вырваться. Вернуться туда, где витали то ли сны, то ли воспоминания… Воспоминания. Они, не столь давние, и заставили очнуться. Резко приподняться, открыть глаза… Коридор. Широкий, ярко освещенный. Люди… Много людей. Высокие какие, и колышутся, словно сосны на ветру. И шепчутся. Ветер в кронах… Ветер. Ветер-солнце-шоколад… Ана-Айана-Ана… Я сжала голову ладонями, зажмурилась. Вновь открыла глаза. Я… жива? Как же так… Жива. Сижу вот. На ковре сижу. И на меня, как на диковинку, воззрились… Чиновники. И придворные. И… Канро-шан? Сидит рядом, бледный, и давит своей ненормальной силой. От нее я шарахнулась, едва не упав. И тогда заметила… увидела… Йонто лежал чуть в стороне. Лежал на спине, и на светлом ковре расплывалось алое пятно. Что… Почему?! Почему он ранен?! Ведь я успела, я закрыла его, я… Невредима. А он — нет. Как же так? Как же… И почему ему никто не поможет?! — Клятвопреступник не заслуживает помощи! — громыхнуло откуда-то сверху. — Он похитил вас, госпожа, и едва не убил… — Глупости! — От возмущения я даже нашла в себе силы подняться. Мир качнулся, но устоял, а советники отступили, отчего стало легче дышать. — Он ни в чем не виноват! Никто меня не похищал! — Старший эранир унес вас из дворца, пытался пробить защиту, неужто вы не считаете это похищением? — пробасил козлобородый чиновник. — Вы ранены, госпожа, он нарушил приказ шэт-шана и не уберег вас! Своими действиями… — Да не было никакого похищения! — крикнула я, почти теряя сознание от ощущения утекающих сквозь пальцы мгновений. — Я сама попросила моего стража увести меня отсюда! Мы были возле Древа владетелей! Никто ничего не пробивал! Сначала на нас напали ваши псы, потом — двое в черных одеждах, и он меня защитил! Вы что, не слышите?! — Не выгораживайте его, госпожа, — проскрипел другой чиновник. — Свидетели видели, как он нес вас, бесчувственную, на руках. Мы уже знаем о сторожевых псах, а они нападают только на тех, кто пытается сломать защиту, не важно, изнутри или же извне. И если его планы не осуществились, то вовсе не оттого, что он не старался. У него не получилось обойти клятву, и клятва покарала его. Ни один лекарь не прикоснется к нему, теперь лишь Небеса вправе решать, жить ему или умереть. — Что за бред?! — воскликнула я. — Он умирает. Йонто умирает! А вы… Не хотите его лечить, что ж, не надо, это сделаю я! Мне заступили дорогу. Я же почувствовала, как по моей коже бегают крошечные разряды, и совершенно точно знала, что смогу воспользоваться этой силой. Но понятия не имела, каковыми будут последствия. И, слава всему, это так и осталось тайной. — Пропустите, — раздался голос владетеля, до сих пор хранившего молчание. — Вы сами сказали, что на все воля Небес. Анна — воплощение этой воли. Дайте ей все необходимое. И не смейте мешать. Возражать шэт-шану никто не осмелился, и передо мной наконец-то расступились. На негнущихся ногах я приблизилась к Йонто, остановилась в нерешительности. Все силы потратила на глупый спор. Голова шла кругом, я совершенно не соображала, что делать… И тут мои плечи сжали теплые руки, а над ухом раздался спокойный голос: — Несите его в мои покои. Как можно осторожнее. Туда же доставьте все, что нужно для лечения подобных ран. Немедленно. Вэйнара. Она говорила тихо, но все сразу засуетились, подчиняясь ее приказам. Прежде чем позволить унести Йонто, шэти туго перехватила ему грудь и спину оторванной от шторы полоской. Собственноручно, кстати, оторванной… Она контролировала процесс переноски, я же брела следом и пыталась взять себя в руки. Только вот ничего не получалось, и в спальне Вэйнары, едва все посторонние вышли прочь, меня накрыла самая настоящая паника. — Анна, дыши глубже, — попросила шэти. — Вот так. Не волнуйся, иначе ляжешь рядом, и что я с вами двумя делать буду? Он жив. Он очень сильный и все выдержит. А мы ему сейчас поможем… Верно? — Да, — выдохнула я. — Я училась лекарскому ремеслу и кое-что умею, — ловко разрезая импровизированный бинт и одежду лежавшего на кровати Йонто маленьким кинжалом, говорила Вэйнара, и ни руки, ни голос ее нисколько не дрожали. — Сделаю все, что нужно. Но рана — полбеды. Сторожевые псы ядовиты, а в ядах я не разбираюсь. Сможешь с этим справиться? Я кивнула. Смогу. Обязана смочь. Должна же от моих аштарских способностей быть польза! Что-то более важное, чем возможность подпитывать шэтов. Голова все еще кружилась, и мысли в ней бродили исключительно дурацкие, а руки меж тем действовали. Перебирали принесенные помощниками лекаря склянки и мешочки, отливали в глубокую чашу зелья, отсыпали порошки… Я видела, как по венам Йонто расходится яд. Отвратительно-коричневая жижа, отравляющая кровь. Я знала, что нужно смешать и в каких пропорциях, чтобы избавиться от этой гадости. Просто знала… И не желала даже задумываться, откуда именно. Главное, это работало. Вэйнара же занималась ранами Йонто, самой страшной из которых оказалась рана на спине, та, что предназначалась мне. Промывала, зашивала, накладывала подаваемые мною мази… Быстро и четко, без плача и причитаний, которые я изо всех сил давила в себе. Лекаря из меня однозначно не вышло бы. А вот шэти… Здесь и сейчас она была на своем месте. Я видела, что Йонто в надежных руках, и паника постепенно разжимала тиски, позволяя дышать. Противоядие я приготовила быстро. Напоить им Йонто особого труда не составило, благо что к тому моменту он очнулся. И поначалу вел себя вполне прилично, безропотно проглотив содержимое стакана, но потом… Когда к нему вновь подошла Вэйнара, он предпринял попытку сползти с кровати. Причем с противоположного ее края… Естественно, я пресекла безобразие, но на этом капризы не закончились. — Пусть она уйдет, — едва слышно пробормотал Йонто, сжав мое запястье слабыми, горячими пальцами. — Пусть… Пожалуйста, я не хочу… Ана… Я положила свободную ладонь ему на лоб и нахмурилась. Жар. Неужели противоядие не работает? Оно должно бы сбить температуру, а тут… До бреда уже дошло. — Она не уйдет, — погладила его по влажным волосам я. — Она тебя лечит. Это Вэйнара, ты ее не узнал? — Пусть она уйдет… — прикрыв глаза, вновь прошептал Йонто. — Пусть… — Надо увеличить дозу, — решила я и метнулась было к своим склянкам, но Вэйнара покачала головой: — Не надо. Он не бредит. Он действительно не хочет, чтобы я… — Да Великого предка ради! — вспыхнула я, заметив, что мой больной опять пытается уползти. Не бред? Отлично! Значит, обычная глупость, а против нее лекарство у меня имеется. Я забралась на кровать, перекрывая путь, и тихо сказала: — Йонто, послушай внимательно, повторять не буду. У тебя есть выбор: или ты лежишь смирно и желательно молча, или я больше никогда с тобой не заговорю. Угроза сработала, и мы с Вэйнарой получили самого послушного пациента во всех мирах. А то, что пациент старательно закрывал глаза и вообще притворялся мертвым, лишь бы не видеть лекаря… Об этом мы еще поговорим. Ибо стройные ряды его гордых тараканов меня бесповоротно достали! Наконец все необходимое было сделано, и Йонто уже ничто не угрожало. Попутно Вэйнара обработала длинную царапину на моем плече, которую я не заметила. Так вот о какой ране говорили чиновники. Ерунда, не болит даже. Особенно если сравнить с тем, что досталось Йонто… Когда он, все же напоенный еще одной порцией противоядия и обезболивающим настоем, уснул, мы с Вэйнарой добрели до гостиной и рухнули на диванчик. Сил не было вообще, словно я не зелья готовила, а всю ночь бревна таскала. Шэти выглядела не лучше. Она ссутулилась, закрыла глаза, возле которых залегли глубокие тени, и я заметила, что у нее дрожат руки. Бедная… Чего же ей стоило сохранять спокойствие? А кое-кто вместо благодарности ее обидел… Я видела, как Вэйнаре было больно, когда он просил, чтобы она ушла. И эта боль не исчезла. — Не нужно меня жалеть, — перехватив мой взгляд, слабо улыбнулась шэти. — Все, что он сказал… Я заслужила. — Вы… — Я его мать. Мать, потерявшая право называть его сыном. А ведь можно было догадаться… Что-то мне давно покоя не давало, и сейчас я поняла, что именно. Они же просто невероятно похожи. И одинаково сломаны. Я коснулась крепко сцепленных ладоней шэти. Захотелось поддержать ее, ободрить. В то, что она и в самом деле не имеет нрава называть Йонто сыном, я ни на миг не поверила. Кроме горечи в ее душе была и любовь. И эта любовь только что спасла ему жизнь. Вэйнара плакала. Сжимала мою руку дрожащими пальцами, глотала слезы… и говорила. А я слушала.