На лице Малкхаи отразились досада и сомнение. Лагри Арица сохранял бесстрастное выражение. – Никто лучше меня не знает, как много ты тренировалась и как усердно работала, – сказал Арица. Шутмили обмякла в кресле, прикрыв глаза. Ксорве ощутила острый прилив сочувствия. Она помнила, каково это, когда тебя ни на миг не оставляют без присмотра. Даже в детстве это очень угнетало Ксорве. Шутмили же была взрослой женщиной, и у нее не было склепа, куда можно было сбежать. – Отступница обманет тебя, – продолжал Арица. – На каждом шагу она будет уверять тебя, что ты поступаешь правильно, что твое начальство слепо и заблуждается, что твоя жизнь должна быть устроена в клетке, а не в святилище. Ты не должна ей поддаваться. Тал закатил глаза. Ксорве знала, о чем он думает: пусть карсажийцы сами разбираются со своими проблемами, а они вдвоем отправятся к Пустому Монументу. Но, насколько могла судить Ксорве, проблемы у них были общие. – Послушайте, – сказала она. – Вы были правы. Мы были не до конца откровенны с вами. – Ксорве, что ты творишь, – сквозь зубы пробормотал Тал. – Сетенай послал нас в этот мир на поиски артефакта в Пустом Монументе, – продолжала она, не обращая на него внимания. – Возможно, некроманту нужна Шутмили, но есть вероятность, что он ищет то же, что и мы. Лагри Арица растерянно моргнул. – Это древний мир Карсажа, – начал он. – Любой артефакт, найденный здесь, должен принадлежать… – Погоди, Арица, – перебил его Малкхая. – Продолжай. – Шутмили права, – сказала Ксорве. – Мы должны напасть до того, как он найдет то, что ищет. Если мы опоздаем, мы уже ничего не сможем сделать. Это был почти что блеф. Она не знала, сколько времени или усилий потребуется, чтобы открыть Реликварий, но нужно было как-то расшевелить их. Карсажийцы знали, где расположен Пустой Монумент. Без них Талу и Ксорве придется искать наудачу. А если Реликварий и впрямь находится в этом мире, они просто не могут позволить кому-то опередить их. Кажется, до Тала начало доходить. – Да, – подхватил он, – они будут приходить и нарушать периметр, когда им вздумается. Если вы хотите остаться в этом мире, нужно делать что-то сейчас. И мы можем помочь. Шутмили недоверчиво посмотрела на Малкхаю. Тот расправил плечи. – Это небезопасно. Я по-прежнему считаю, что мы должны улететь отсюда. – Возможно, это мудрое решение, – сказал Арица, – но… – Ваше преподобие, – обратилась к нему Шутмили, вероятно, чувствуя, что его легче переубедить. Ксорве оценила это. – Этот мир – часть нашей истории. Разве возможность защитить его не стоит некоторого риска? Выстрел попал в цель. Арица медленно кивнул, напоминая улитку, которая выглянула из панциря. – Возможно, мне стоит отправиться туда, – сказал он. – А ты останешься здесь с Малкхаей. Шутмили вздохнула, но больше ничем не выдала разочарования. Больно было это видеть. Ксорве подумала о том, какой скучной была ее жизнь, раз она так отчаянно рвется к опасности. – Арица, ты же знаешь, что я не отпущу тебя одного, – сказал Малкхая. Ксорве оставила их договариваться и отправилась собирать вещи. Рано или поздно Малкхая осознает, что ему придется либо оставить Шутмили одну в доме, либо отправить Арицу к Монументу с сомнительной охраной в лице Тала и Ксорве. В итоге они отправятся туда все вместе. Ей не нравилось манипулировать карсажийцами – во рту остался горький привкус, – но ей до смерти надоели этот ледяной мир и общество Тала, и, что хуже всего, ее мучили подозрения, что она знает, кого именно они найдут возле Монумента. Все те годы, что прошли после путешествия в Эчентир, Оранна никак не давала о себе знать, но Ксорве ничего не забыла. Летучие мыши, книги, послания, перетянутые веревкой, – все это наводило ее на размышления. Каждое воспоминание сопровождалось тревогой и любопытством. Думать о том, что жизнь в Доме Молчания шла своим чередом, что там появлялись новые лица, было все равно что смотреть на упавшее дерево и размышлять о копошащихся под ним мокрицах. Стоило бы выкинуть все это из головы, но в глубине души она хотела знать, что там происходит, пусть даже это знание причиняло боль. То же самое чувство Ксорве испытывала, когда старалась понять, что же было между Оранной и Сетенаем. Сетенай редко вспоминал о ней – и никогда с нежностью. Поэтому Ксорве полагала, что в Эчентире, если не раньше, между ними все было кончено. Она отогнала эти мысли. Все предельно просто. Если Оранна здесь и собирается украсть Реликварий, значит, она враг Ксорве, а Ксорве уже научилась с этим справляться. «Расцвет», размером с рыбацкую лодку, был оснащен двумя красными навесами и тихим алхимическим двигателем. Домик и сторожевая башня исчезли внизу, когда корабль отчалил и взмыл в небо. Серая пустошь уступила место озеру, холмам и хребтам, напоминавшим с высоты наброски углем. Единственными цветными пятнами были флажки вдоль охранного периметра, но вскоре и они исчезли из виду. Арица и Малкхая управляли кораблем. Тал, которому надоело общество, склонился над бортом. Ксорве и Шутмили остались в каюте одни. Шутмили свернулась клубочком на скамье с подушкой. Интересно, не укачивает ли ее, подумала Ксорве. При обычных обстоятельствах Ксорве была бы рада молчанию, но она все еще не понимала, как относиться к Шутмили. Ее поразило, как адепт отстаивала свою позицию перед двумя мужчинами. Ей было чему поучиться у Шутмили. – Ты уже бывала в Монументе? – спросила Ксорве после долгой паузы. Многие ее знакомые прекрасно умели выведывать чужие тайны, но она была не из их числа. В теории требовалось завести беседу и направить ее в нужное русло. – Да, – сказала Шутмили. – Мы втроем были там несколько месяцев назад. Но, боюсь, далеко мы не заходили. Просто осмотрели местность и верхний уровень. Доктор Лагри хотел сначала разобраться с имеющейся информацией. Я помогаю ему с переводом. Вообще-то я подготовила кое-что для его статьи, – кажется, ты читала ее? – Э-э-э, – протянула Ксорве. – Не особенно. Шутмили слегка улыбнулась ей. – Так я и думала, – сказала она. – Будь ты настоящей студенткой, ты бы из кожи вон лезла, чтобы рассказать мне обо всех надписях, которые перевела ты. Ксорве моргнула от удивления. – Ты права, – сказала она. – Иногда Сетенаю нужен тупой инструмент. Это как раз я. – По сути это все мы, – мягко сказала Шутмили. – И он послал тебя выкрасть нечто ценное, относящееся к культурному наследию Карсажа? – Мм, – согласилась Ксорве. – Да. Ну, что-то вроде. – Не волнуйся, – сказала Шутмили. – Этот мир вымер задолго до возникновения Карсажа. Едва ли это наш мир. – То есть ты слукавила? – спросила Ксорве. – Насчет защиты части вашей истории и все такое? – Конечно, нет! – возмутилась Шутмили, но затем вспомнила, с кем разговаривает, и виновато опустила глаза. – Это во многом правда. Просто я не хочу уезжать. Страж Дарью хочет отвезти меня домой. Возможно, он прав, но… Мне просто нужно еще немного времени. – На переводы. – Ксорве вспомнила, как в свое время работала над текстами Парцы, и задалась вопросом, как кто-то может испытывать энтузиазм при этом, но Шутмили явно была необычной. – Да, – сказала Шутмили. – Я столько над ними работала. Это важно. У нас есть ответственность перед прошлым – и перед будущим: мы должны спасти все, что можно, пока этот мир еще существует. – Она пристально посмотрела на Ксорве, словно пытаясь удостовериться, что та над ней не смеется, а затем опустила взгляд. – Я всего лишь хочу сделать это хорошо, ведь скорее всего это последнее, что я сделаю под своим собственным именем. – О чем ты? – спросила Ксорве. – Это задание мне дали, просто чтобы занять меня до экзамена в Квинкуриат, – сказала Шутмили. Заметив выражение на лице Ксорве, она добавила: – Ой, ты же не знаешь… – Прости, – сказала Ксорве, сдерживая улыбку: Шутмили горела желанием все объяснить. – Квинкуриат – это самые могущественные адепты Карсажа. Я готовилась к этому с самого детства. Я всегда хотела присоединиться к квинкурии Рубина и изучать новую магию – создавать новые устройства, – но я не против любой квинкурии, честно, даже не против Кедра – это гражданское строительство… – она сделала паузу. Ксорве никогда не видела ее в таком восторженном состоянии. – Прости. Я слишком тороплюсь. Я просто не привыкла говорить с кем-то, кто вообще ничего об этом не знает. – Все в порядке, – сказала Ксорве. Шутмили начинала казаться обычным человеком, стоило ей прийти в возбуждение. Вернее, почти обычным: Ксорве не знала никого, кроме Сетеная, кого так волновала бы магия, а Сетеная никто не назвал бы обыкновенным. – Продолжай. – В Квинкуриате состоит определенное количество адептов, – сказала Шутмили, не нуждавшаяся в дополнительных просьбах. – Они работают в командах по пять человек. Место для меня освободится только тогда, когда кто-нибудь из них умрет, поэтому меня пока отправили сюда, чтобы я не растеряла навыки. – Они явно не сомневаются, что ты пройдешь экзамен, – сказала Ксорве. – Ты кажешься умной. – Ну, мне нельзя расслабляться, – сказала явно польщенная Шутмили. – То есть мне кажется, что я пройду. Наверное. Но понимаешь – это моя единственная задача, мой единственный путь, и я хочу сделать все как можно лучше. Работа здесь важна, но это всего лишь один из древних миров. В общей картине мира это всего лишь деталь, я понимаю это. И когда я присоединюсь к квинкурии, у меня будут более важные задачи – те, что будут иметь значение для всего Карсажа. Но это единственная работа, которая доверена лично мне. И я хочу сделать все, что в моих силах. – Да, – кивнула Ксорве, – я понимаю. В конце концов, все они здесь делали все, что было в их силах. План был простой – приехать, найти, уехать – и не было никаких причин что-то менять. Быстро и чисто – как удар ножом. Но Ксорве искренне надеялась, что они не причинят карсажийцам слишком много вреда. Пустой Монумент представлял собой сплошной массив черного камня – он был невысоким, но очень широким, и располагался на дне чашеобразной долины. С воздуха казалось, что он природного, а не рукотворного происхождения, что над ним поработали стихии. Долину окружала стена из сухих камней. «Расцвет» приземлился на возвышении с наружной стороны. Все пятеро высадились и направились к стене. Никаких признаков присутствия чужих или вражеского корабля. Ксорве спрашивала себя, не ошиблась ли она. Как бы там ни было, они не могли позволить себе потерять бдительность. За проемом в стене воздух был неподвижен. Тонкий туман стелился по стылой земле и по могилам – курганам и низким камням, сбившимся, словно птицы на туманном берегу вокруг громадного острова Пустого Монумента. Они пробрались между могилами к широкому, щелевидному входу в Монумент, Малкхая и Шутмили осмотрели внутренний дверной проем на предмет оберегов. – В прошлый раз мы ничего не нашли, но лучше перепроверить, – сказал Малкхая. – Если верить Арице, Предтечи не меньше нашего любили охранные периметры. – Меня больше беспокоит некромант, – сказала Ксорве у них за спиной. Без помощи живых мертвецы не смогли бы причинить им вред. – Согласен, – сказал Малкхая. Едва он понял, что экспедиции не избежать, как тут же начал добросовестно готовиться. Шутмили и Арица всерьез прислушивались к нему. Возможно, этого ему было достаточно. Убедившись, что дверной проем безопасен, он выпрямился. Перед ними зиял вход в Монумент. Хотя двери не было, разглядеть можно было лишь то, что находилось в нескольких футах от проема: силуэт лестницы, ведущей вниз, – а дальше темнота. Они зажгли лампы и вошли в Пустой Монумент. Шаги заглушала мягкая неприятная прохлада. Свет, струящийся из проема, быстро потускнел, их сопровождали лишь огоньки пяти покачивающихся ламп и звук собственных шагов. Малкхая напевал что-то себе под нос, чтобы унять тревогу. Ксорве провела кончиками пальцев по поверхности стены, чувствуя холод даже сквозь перчатки. На стенах был вырезан узор из пересекающихся линий: изогнутые и прямые чередовались между собой. – Это надпись, – сказала Шутмили, покачиваясь рядом, будто бледная медуза. – Это одна из ритуальных надписей Предтеч, – добавил шедший позади Арица. – Что там написано? – спросила Ксорве.