— Мне не на чем подъезжать, Костлявая. Думаю, мой мот теперь у Северных. Но у меня есть идея. Жди, скину координаты. Я как раз присмотрел отличную площадочку, куда и взобрался. Теперь я вижу эстакаду в обе стороны на пять километров, а если что-то пойдёт не так, просто свалю по трубам на соседнюю крышу и уйду. «Огородами к Котовскому», как говаривали в моём мире. Костлявая действительно спешит. Появляется не одна, с ней ещё двое мотоциклистов. Они подлетают по координатам, останавливаются, озираются растерянно. «Костлявая, с каких пор тебе нужна охрана?» — пишу я ей в коммуникатор. Вижу, как она достаёт его из кармана, читает, пишет ответ. «Они просто пригнали тебе мот. Сейчас уедут. Выходи». Клановые садятся вдвоём на один мотоцикл и уезжают. Я спускаюсь и выхожу на дорогу. — Можешь мне не верить, но я рада видеть тебя живым, мелкий прем. Северные на тебя весьма злы. — Они сами нашли себе проблем. Никто не заставлял их нападать. — С их точки зрения это выглядит иначе. Но не о том речь. Прокатимся? Тут не очень далеко. И нет, я не притащу тебя в засаду, параноик малолетний. — Поехали. Не зря же ты пригнала мот. — Это тебе. Что-то типа извинения, что ли. — Принято. — Я поеду тихо, как дохлая жаба. Даже ты не отстанешь! — Ой, вот иди в жопу, Костлявая… *** Вопреки обещаниям, ехали довольно долго, то поднимаясь на развязки, то спускаясь на висящие уровнем ниже магистрали. — Посмотри туда, — сказала Костлявая, остановившись. С развязки отличный вид, и я вдруг понимаю, что впервые за долгое время вижу горизонт, а не дома. — Здесь кончается город. Я, как все, его люблю и ненавижу, но он — ещё не всё. — И что там, за Окраиной? — Целый чёртов мир. Мир, который принадлежит кланам. Принадлежит мне. Нам. — Очень трогательно, — соглашаюсь я. — И зачем ты мне это показала? — Иди к нам. Что тебе в городе? Один хрен жизни не дадут. — К вам — это к тебе? Чтобы ты мной командовала? — А чем я тебе плоха? — усмехнулась Костлявая, изящно опершись об ограждение и оттопырив зад. — Наоборот, слишком хороша! — В каком смысле? — Сама сказала, что не даёшь тем, кто из клана! Костлявая несколько секунд смотрела на меня дико, а потом расхохоталась. — Тьфу, я чуть не повелась! А если серьёзно? — Сейчас я прем. Уж какой там ни есть невдалой корпы, но прем. Мне никто не указывает, что мне делать. А в клане у меня тут же окажется куча начальников. — Будешь ходить подо мной. Детишек своих, так и быть, тащи тоже. Станете отдельной командой: ты командуешь ими, я — тобой. — Костлявая, — вздыхаю я. — Не надо мной командовать. Не люблю я этого. Отвык. — Как же сложно с подростками! — закатывает глаза премша. — Пойми, мелкий, все кому-то подчиняются, кроме, может быть, Верховной Владетельницы. Надо мной тоже есть Совет Кланов. — А надо мной только синее небо. И пусть так и остаётся, — упираюсь я. — Послушай, я же вижу, что ты не командир по натуре. Для тебя это обуза, тебя не прёт. А в жизни как — либо ты командир, либо подчинённый. — Либо ты сам по себе, — не соглашаюсь я. — Я действительно не люблю руководить, но подчиняться люблю ещё меньше. Тебе не понравится мной командовать, Костлявая. Она замолчала, смотрит вдаль. Я встал рядом, смотрю туда же. На вид за городом нет ровно ни хрена, то ли степь, то ли полупустыня. Но я вижу только маленький кусочек этого мира, мало ли, что там дальше? — Прости, — говорю, — Костлявая. Не пойду я под тебя. Даже если мои меня выпрут, буду один как-то устраиваться. Сестру прихвачу и уйду. — Они тобой ещё и недовольны? — Как раз сейчас решают. Как решат, так и будет. Уговаривать никого не стану. — Говно из тебя прем, — ухмыляется она. — Распустил коллектив. Надо сразу в морду. — В морду сегодня тоже было. Посмотрим, как сработало. Кстати, тебе там не нужен невольник? Если вырезать ему язык, то он сможет сортиры чистить, или чем там у вас рабы заняты… — У нас в клане нет рабов. У многих есть, да, но не у нас. — Ладно, придётся, видимо, всё-таки с крыши сбросить, хотя это и непедагогично. — Это тот, что вас Северным сдал? Который из твоих? — Лендик. Мелкий такой, худой блондинчик. — Помню, видела. Язык резать обязательно? — Нет, это я образно. Не хочу, чтобы он растрепал то, что про нас знает. — Ладно, заберу. Отправлю в главный лагерь, там связи нет. Будет носить говно вёдрами. У нас он ничего не растреплет. Некому. «Кроме тебя», — подумал я, но вслух ничего не сказал. Не знает Лендик ничего важного. Во всяком случае, я на это надеюсь. — Знаешь, мелкий прем, — сказала Костлявая, помолчав ещё пару минут, — тебе повезло. — В чём? — Я сегодня очень-очень добрая. — И? — У меня для тебе предложение потрясающей щедрости. — «Только сегодня и только для вас», — скептически процитировал я, но она не поняла иронии. В местной рекламе такого подката нет. — Именно. Приходи в клан просто так. Не под меня, ни под кого. Если твои тебя не вышибут, будете типа союзники. — И что это значит? — Что я буду просить, а не приказывать. — И я смогу сказать тебе «нет»? — Чёрт меня дери, да! Сама себе не верю, блин… В Совете меня засмеют. — Зачем я тебе так нужен, Костлявая? — Может, во мне материнские чувства проснулись? — Я серьёзно. — Приходи, поймёшь. Не понравится — скатертью по жопе, держать не буду. Устраивает? Учти, это самое щедрое предложение, которое я когда-либо делала в жизни. Второй попытки не будет.