Глава 8. Самыми приличными людьми выглядят мерзавцы — Вот такая пегля завелась у нас в корпе, народ, — обратился я к ребятам. — Что делать будем? — Я бы скинула его вниз, — сказала кровожадно Лирания. — Как представлю, что было бы, если б у него получилось… — Так скинь, — киваю я. — Что? Ты серьёзно, прем? — удивилась она. — Разумеется. Сама или помочь? На Лендика приятно посмотреть — Лиранию он боится отчего-то больше, чем меня. Бледный, потный, вжимается в угол и дрожит, глядя на неё выпученными глазами. — Не, я так не могу… — признаётся девушка, подумав. — Извиняюсь, переоценила свою решимость. Но если кто-то захочет… — Блин, прем, я не знаю, — смущается Шоня. — Я на него дико зла, но Лирка, по-моему, перебирает. — А по-моему, нет, — зло говорит Кери. — У того же Копня его бы подвесили на мосту за яйца, и он бы висел, пока они не оторвутся. — А потом? — внезапно спрашивает Лоля. — А потом упал бы. — Весело, — пожимает она плечами и снова теряет интерес к происходящему. — Может, просто выгоним? — неуверенно спрашивает Зоник. — Ага, а он сразу побежит нас сдавать! — не соглашается Колбочка. — Нет уж, Лирка права, скинуть к чертям с крыши. Можно даже за яйца не привязывать, откуда у этакой пегли яйца? — У меня нашлись яйца, чтобы хотя бы попытаться! — кричит из угла отчаявшийся Лендик. — А вы только и можете, что према слушаться! Будете всю жизнь на него пахать, да? А он потом заберёт все токи и свалит! — «Потом» это когда жизнь закончится? — уточнил я. — Напоминаю, что все средства корпы общие и находятся у казначея. Если кто и может свалить с деньгами, так это Шоня. Но речь не обо мне, а о Лендике, оказавшимся позорной пеглей. Голосуем? — Моё мнение вы знаете, — отмахивается Лирка. — Я присоединяюсь, — говорит Колбочка. — И я, — кивает Кери. — Я против, — сообщает Зоник. — Мне тоже кажется, что это слишком, — Шоня. — Лоля? — спрашиваю я. — А? Что? Прем, дай вштыриться, а? — вяло реагирует девушка. — Считаем воздержавшейся. — Братик, я, конечно, ещё маленькая… — неуверенно вступает Нагма. — Говори, плюшка. — Мне кажется, мы не должны этого делать. Он поступил очень плохо, если бы с тобой что-то случилось, я бы не пережила, наверное. Но поступать хуже, чем он, будет неправильно. Не из-за него, из-за нас… Не знаю, как объяснить. Если Аллах увидит это нашими глазами, ему совсем-совсем не понравится. — У неё нет права голоса, — мрачно говорит Кери. — Есть, — отвечаю я. — С каких пор? — С того момента, как она захотела высказаться. — Потому что она твоя сестра? — Потому что она поумнее многих присутствующих. А в некоторых вопросах поумнее меня. И, пока я прем, это не обсуждается. — Тогда мнения разошлись, — констатирует Лирания. — Потому что Оньку я об этом спрашивать не дам. Рано ей брать такое на совесть. — А ты, значит, возьмёшь? — скептически спрашивает Шоня. — Мне терять нечего. — Выходит, решать тебе, прем, — подводит итог Зоник. Я в любом случае собирался принимать решение сам. Потому что Лирания права — моя чёрная совесть и не такое видала, а они ещё дети. Со всех точек зрения, избавиться от Лендика радикально — самое правильное и безопасное решение. Он слишком много о нас знает, а опытный допросчик вытащит из него такое, чего он даже не подозревает, что узнал. Мы никогда не будем в безопасности, если его отпустим. Нагма не будет в безопасности, в первую очередь, потому что она моё слабое место. Но Нагма против, и это всё меняет. Я верю ей больше, чем себе, она чувствует людей и мир, как никто. — Я приму решение, — сказал я. — И возьму на себя все его последствия. Но сначала примите решение вы. Мы всё ещё корпа «Шуздры»? Я всё ещё ваш прем? Вы готовы идти за мной, куда я скажу, и делать то, что я скажу? Сейчас самое время определиться, народ. Потому что, если вы остаётесь, варианта «Аренда всё спишет» у вас уже не будет. Вам придётся жить, работать, принимать решения, нести за них ответственность. В общем, становиться взрослыми. У вас есть время подумать, пока я не вернусь. *** Чтобы коммуникатор заработал, пришлось отойти довольно далеко. Кери считает, что управляющие башни окраины старше мобильной сети, которая использует освободившийся от них диапазон. Поэтому при работе создаёт помехи. Пока шёл пешком по эстакаде, периодически проверяя сеть, начало светать. Подсвеченный рассветом туман постепенно сползает вниз, открывая пустые улицы. Странный город. Иногда он кажется мне красивым, но чаще я хочу, чтобы его не стало. — Привет, Костлявая. — Ты жив? Где ты? — Не скажу. — Не доверяешь? — А должен? Договором о защите ты подтёрлась. Что дальше? Нападёшь сама? — Док, ты не понимаешь. Я просто не могла. Кланы не воюют из-за городских. Если бы я встала за корпу против клана, против нас объединились бы все — и нам конец. — Когда мы договаривались, ты об этом ни слова не сказала. — Забыла, что не все об этом знают. — О чём ещё ты забыла, Костлявая? — Никто не может предусмотреть всего, Док. Речь шла о защите и помощи на Средке, а не боях «клан на клан» на Окраине. — И что, если Северные захотят грохнуть меня на Средке, ты вмешаешься? — На Средке не станут. Потому что выйдет, что они против нас лезут. — Не станут? Ты уверена? — Открыто — точно нет. — То есть пальнуть в спину и свалить — запросто? — Ну да. Они же не в моих пальнут, а в тебя. Ты городской, на тебя соглашение кланов не распространяется. Главное всё обставить так, чтобы мы не успели вмешаться. — Очаровательно. Значит, на Средку нам больше нельзя, а наше сотрудничество на этом заканчивается. Приятно было иметь с тобой дело. Прощай, Костлявая. — Погоди, Док! Не отключайся. Давай встретимся и поговорим. — Хочешь продать меня, раз использовать больше никак? — Я понимаю, ты расстроен, сделаю вид, что не расслышала. Клянусь кланом, я приеду просто поговорить. — Допустим. — Подъезжай куда хочешь, сам выбери место, я подскочу.