— Знаешь, братец, почему-то Аллах не хочет тут смотреть моими глазами, — пожаловалась она. — Я пробовала, ничего не получается. Рисунки остаются просто рисунками. — Возможно, в этом мире нет Аллаха, козявка, — сказал я почти серьёзно. — Аллаха нет только в аду, — покачала головой Нагма. — Потому что там Шайтан. Разве тут ад? — Знаешь, колбаса, этот мир ближе к нему, чем кажется… *** Пока Нагма умывалась, вернулась расстроенная Онька. Глаза опять на мокром месте — я заметил, что девочка часто плачет и вообще довольно нервная. Ничего удивительного: остаться в семь лет в чужом мире без родителей — не лучший опыт. — Лира не вернулась! — пожаловалась она, шмыгая носом. — Комната закрыта. Я боюсь! Вдруг она пропала! — Я её видел недавно, она чувствовала себя хорошо, — утешил я ребёнка. — Определённо лучше, чем я. Может быть, она просто решила прогуляться. Проветрить тараканов. — Каких тараканов? — Неважно. Всё с ней нормально будет, я думаю. — Я кушать хочу! — сказала Онька. — А дверь закрыта! И айдишка внутри! — Ничего. Сейчас Нагма умоется, и пойдём кормиться. Тебе бы тоже не помешало умыться и причесаться, кстати. — Мне Лира волосы всегда заплетает… — Я не умею плести косички, извини. Но умыться всё равно стоит. У тебя такой вид, как будто ты много плакала. — Это потому, что я много плакала! — А, ну тогда всё в порядке, разумеется. Всё, санитарный отсек свободен, иди умываться… *** Здоровенный вендинговый автомат в вестибюле кондоминиума я посещаю впервые. Без айди тут не получить даже бесплатное пластмассовое хрючево для соцавансников, но наличие активированной токен-карты всё меняет. Все автоматы низов помимо урезанного бесплатного ассортимента имеют и возможность заказа за деньги. В списке не так много, как на Средке, но всё познаётся в сравнении. Платная еда, по крайней мере, меньше похожа на политый сиропом пенопласт. — Выбирайте что хотите, мелочь! — сделал я щедрый жест. — Всё-всё? — переспросила Нагма. — С одним условием — поешьте нормально, сладости на десерт. А не наоборот. Девчонки заметались перед терминалом заказа — выбирая, отменяя выбор, выбирая снова, увлечённо споря о вкусах и меряясь предпочтениями. Я заказал себе стакан горячей острой лапши и одноразовую термокружку с кофе. Проходивший мимо Ойпер — который Пегля, оставшийся не при делах шнырь, — повёл носом. — О, пахнет, как на Средке! — Хочешь? — Спрашиваешь, прем! — Выбирай, я угощаю. Пегля выбрал быстро — просто ткнул пальцем в несколько пунктов, отсортировав список по цене. И нет, не с того конца, где дешевле. Я без возражений оплатил, и на его лице отразилась досада, что взял так мало. — Собери народ через часик во дворе, — сказал я ему. — Скажи, прем говорить будет! — Так, мелочь, кто там хотел заколочек? — обратился я к детям, когда Пегля ушёл. — За деньги тут не только еда! — Уи-и-и-и! Братик Док, а можно Оньке браслетик? Она очень хочет! — Можно. А ещё набери себе трусиков и носочков. — И фубольку? — И футболку. И знаешь, Оньке тоже возьми, а то у неё только то, что на ней. Вдруг Лирания ещё задержится? Нагма посмотрела на меня серьёзным вдумчивым взглядом, покосилась на девочку и ничего не спросила. Она удивительно чувствительна к людям и обстоятельствам. Даже если Аллах сейчас не хочет смотреть её глазами. Кстати, это он зря. Чьими же ещё? *** Подростки, собравшиеся во дворе, выглядят рассеянными и скептичными. Наверное, уже решили, что новый прем такой же пустой трындёжник, как старый, только морды не бьёт. А раз не бьёт, то можно и внимания на него не обращать. В этот раз даже меньше народу, чем в прошлый. Так и не вернулась Лирания, нет Колбочки — наверное, отсыпается, — не хватает ещё человек пяти-шести, но я их не знаю. Я тут никого почти не знаю, кроме как в лицо. Некогда мне было ими заниматься и незачем. Но придётся. — Итак, всем слушать сюда, — сказал я внушительно. — Это, возможно, самое важное, что вы услышите в своей жизни. Это ваш единственный шанс. Вы можете свободно его просрать, и многие из вас так и сделают. Но другого шанса у вас не будет. Внимания я добился. Шушуканья прекратились, воцарилась тишина, все на меня смотрят. — Сегодня, вот прямо сейчас, всё решится. Я никого не удерживаю и ни за кого не сделаю выбор. Но те, кто останется со мной, навсегда выпадут из системы. Они не сдадут себя в аренду, не станут чужим имуществом, их не будут драть во все дыры в борделях, они не станут подъёмными механизмами на складах, манипуляторами у станков, устройствами для убийства и так далее. Если вы остаётесь — аренды для вас не будет. — А что будет? — спросила красивая девушка с огненными волосами. — Будет разное, — сказал я честно. — Иногда будет страшно, иногда — опасно, иногда будет пусто, иногда — густо. Вы начнёте делать вещи, о которых сейчас даже боитесь подумать, и пожалеете о многом из сделанного. Но лучше сделать и пожалеть, чем не сделать. Может быть, жизнь для кого-то из вас превратится в кошмар. Но эта жизнь у вас по крайней мере будет. Целая ваша жизнь, а не пунктир аренды. — Не, нахрен, — сказал незнакомый мне парень. — Я на это говно не куплюсь. Мне нравится тут тусоваться, но не настолько, чтобы от аренды отказываться. Эта ваша «настоящая жизнь» — та ещё дрянь. — Посмотрите на интиков. Всё равно вкалывают, но за гроши и сами, — поддержала его темноволосая девушка. Я лучше в аренду. Закрыла глаза нищей девчонкой, открыла — уже взрослая, токов полный счёт и крутые имплы. Да хрен с ними, с годами. — Ну вот, сейчас мы не в аренде, и что? — добавил ещё один парень. — Скука. Тупим в бесплатные игры, смотрим бесплатную дрянь, жрём бесплатное говно, носим бесплатное убожество. Да я жду не дождусь, когда уже стукнет семнадцать! А ты предлагаешь так всю жизнь? Не, я не подпишусь. — Аренда — она как-то надёжнее, — рассудительно сказала полная блондинка с глазами навыкате. — Там контракт. Точно знаешь, что с тобой будет всё в порядке. Гарантированное будущее. А за крайм и замести могут. Будешь так же вкалывать в аренде, только на самой паршивой работе и даром, пока не отмотаешь штрафной срок. А потом сразу заново арендоваться, потому что ничего не заработала. Нет, это без меня. Вы как хотите, а я пошла. Поживу пока в родительском модуле, они всё равно опять арендовались. — Я тоже! — И я! — Я с вами! — Народ, а давайте новую тусовку забацаем? В жопу эту корпу! — Да, к чёрту крайм, давайте просто тусоваться! — Мы уходим, прем! Подростки один за другим направляются к лестнице. Ну что, все уйдут? Или кто-то всё же останется? — Слабаки! — фыркнула рыжая. — Тоже мне, корпа! Но тебе, прем, придётся меня убедить, что это не пустой трындёж. — И меня, — ответил смуглый решительный парень. — А я и так с тобой, прем! — тут же заявил Пегля. — Я в тебя верю! Конечно, он же видел, что у меня есть токи. Пупер этим похвастаться не мог. — Аренда — то ещё говнище, — сообщает девица, крашеная в два цвета поперёк башки. — Но что вместо? На соцавансе сидеть не хочу. — У тебя есть идеи, прем? Доказать можешь? — спрашивают другие. Разошлись не все. Человек десять осталось. Они не выглядят уверенно, но они ещё тут. — Балласт мы сбросили, — говорю я уверенно и немного снисходительно, кивая в спины уходящим. Оставшиеся переглядываются. Ещё немного, и они пожалеют, что не разделили выбор большинства.