Я потянулся к дверному молотку, стукнул несколько раз. Мы подождали. Ни звука изнутри. – Таким стуком можно и мертвого разбудить, – заметил Несокрушим. – Будем надеяться, что до этого не дойдет, сержант, – буркнул я. – Обойди кругом. Посмотри, не найдется ли открытого окна или двери. – Есть, сэр, – браво отозвался Несокрушим и скрылся за углом дома. Я пошел к другому углу и попытался заглянуть в окно. Возможно, это было окно гостиной. Темно, окна затянуты сеткой, ничего не разглядеть. Вернувшись к двери, я изо всех сил врезался в нее плечом. Она была массивной и наглухо запертой, и я, конечно, не питал иллюзий, что смогу запросто ее выломать. В прошлый раз, когда мы пытались вломиться в жилище, нас встретили градом пуль. Кроме того, я в официальном отпуске. Наконец, вспомнив, что хозяин дома – бухгалтер, я приподнял коврик у двери. Тихонько выругался. Никаких запасных ключей. Вернулся из своего обхода Несокрушим. И по выражению его лица я все понял. – Задняя дверь взломана. * * * Сад позади дома был обширнее, но не менее аккуратным, чем перед фасадом. Вдоль стены цвели кусты розовых и красных роз, а под палисандровым деревом стояли стол и два плетеных кресла. Было бы похоже на открытку, если бы не вид задней двери. Несокрушим был очень сдержан в оценке, когда сказал, что она «взломана». Похоже, действовали топором. Половина двери, разбитая в щепки, валялась на земле, остальное бессильно болталось на уцелевшей петле. Одно было ясно: Голдинг не просто решил взять выходной. Я отодвинул останки двери и осторожно ступил на заднее крыльцо. Под ногами хрустнули обломки досок. В доме тишина. На кафельном полу пара коричневых сапог для верховой езды. Я открыл дверь в следующее помещение – кухню, которая выглядела так, будто здесь разорвалась бомба. Ящики выдвинуты, шкафы перевернуты, пол усыпан осколками битой посуды. – У вас есть револьвер, сержант? – обернулся я к Несокрушиму. – Боюсь, что нет, – прошептал Несокрушим. – Он остался в резиденции. Я не мог упрекнуть сержанта, мой вообще лежал в нескольких сотнях миль отсюда, в Калькутте. – Тогда нам остается надеяться, что тот, кто это сделал, уже далеко или так же самонадеян, как мы. Мы осторожно двинулись к двери в противоположном конце кухни. Я приоткрыл ее и заглянул в гостиную. Тот же хаос: мебель перевернута, по полу разбросаны книги, диван будто выпотрошили, вытащив из него кучу комковатого серого хлопка. Даже толстые бархатные шторы сорваны и разрезаны. Позади раздался грохот. Мы, замерев на секунду, обернулись, а потом ринулись обратно в кухню. Прежде чем я успел предупредить его, Несокрушим рванул дверь: крайне опрометчивый поступок, учитывая, что мы не вооружены. Почти ожидая залпа, я прыгнул на него сзади, прижимая к полу, но выстрелов не последовало. Я осторожно приподнял голову. Прямо перед нашими лицами стоял черно-коричневый полосатый кот, ошеломленный нашим вторжением. Несокрушим поднялся, отряхнулся. Кот вспрыгнул на буфет, добавив осколков посуды на полу. Я продолжил обследование дома. Спальня тут была одна. Приличного размера комната с кроватью, гардеробом, комодом и столом сейчас походила на мусорную свалку, занесенную метелью перьев из варварски вспоротых матрасов. Бельевые ящики выдвинуты, их содержимое разметано бурным водоворотом. Я искал следы борьбы, но ничего не находил. Разоренная комната вроде бы предполагала драку, но мне показалось, что здесь просто что-то искали. Никаких следов крови, хотя у того, кто учинил погром, определенно имелся нож. Голдинга явно уже не было дома, когда здесь все перерыли. В комнату с котом на руках вошел Несокрушим. – Вы, смотрю, подружились, – заметил я. – Судя по надписи на ошейнике, его зовут Мордехай. Должно быть, кот мистера Голдинга. Сержант явно поспешил с выводами. Задняя дверь была открыта, так что чертова животина запросто могла пробраться в дом после нас. – Откуда это известно? – усомнился я. Вопрос словно бы слегка огорошил сержанта: – Потому что ни один индиец никогда бы не дал коту такое странное имя. Пожалуй, он был прав. Опустившись на колено, я подобрал с пола пару фотографий в рамках. Стекло на одной треснуло и вывалилось. На обеих карточках – Голдинг, лет на десять-пятнадцать моложе нынешнего, стоял рядом с сидящей пожилой женщиной. Я поискал еще фото, но эти оказались единственными. – Что скажешь? – протянул я фотографии Несокрушиму. – Голдинг с матерью? – предположил он. Бухгалтер, наверное, был холостяком, и я подумал, что холостяки чаще заводят котов, чем женатые мужчины. Каждому нужен товарищ, даже бухгалтеру. Я прошел в ванную и обследовал аптечку, которую вытряхнули в оцинкованную ванну. – Что будем делать с котом? – окликнул Несокрушим. – Брось его, коты в состоянии сами позаботиться о себе. – Это английский кот, сэр. Уверен, он и пяти минут не протянет на индийской улице. Я напомнил, что нас должна заботить судьба Голдинга, а не его домашних животных. – Да, сэр. Простите, сэр, – смутился он. – Вы считаете, Голдинга похитили? – Если и так, то не отсюда. – Тогда где же он? – Не знаю, – ответил я, прихватывая пузырек с круглыми белыми пилюлями. – Может, он понял, что попал в беду, и скрылся? – предположил Несокрушим. – Вчера вечером он казался немного встревоженным. – Возможно, – сказал я, хотя и сомневался. Рассматривая пузырек с пилюлями, я подумал, что Голдинг вовсе не намеревался никуда надолго уезжать. * * * – Коттедж перевернули вверх дном, – сообщил я. Мы стояли в кабинете полковника Ароры перед рабочим столом, за которым он как раз пил чай. – Думаете, его похитили? – поинтересовался полковник, прихлебывая из чашки. – Вполне вероятно. Или ввязался во что-то и смылся, пока до него не добрались. Трудно сказать, что там на самом деле. Но не думаю, что они забрали его с собой, после того как перерыли весь дом. – Но такая вероятность есть? Полковник отставил чашку и достал из кармана серебряный портсигар. Любезно предложил нам сигареты, закурил сам. – Кто бы ни разгромил коттедж, он определенно что-то искал, – сказал я. – И если Голдинга похитили, значит, он не сообщил похитителям, где находится требуемое. – Но вовсе не значит, что они не нашли это сами, – вмешался Несокрушим. – Судя по обстановке, обыск был чрезвычайно обстоятельным. – Возможно, – согласился я. – Но маловероятно. – Почему? – спросил полковник. – Все комнаты перевернуты вверх дном, даже ванная. Странно было бы продолжать обыскивать дом, когда нужное уже найдено. Так что либо они нашли то, что искали, в самом последнем помещении, либо не нашли вообще. Я ставлю на второе. – А вы знаете, что они искали? – спросил Арора. – Надеялся, что вы мне это расскажете. Полковник молчал, только смерил меня твердым, ничего не выражающим взглядом. Не догадаешься, о чем он думал, но, судя по тому, что я успел узнать об этом человеке за последние дни, готов был биться об заклад, что сейчас полковник прикидывает, как много можно мне рассказать. Я был убежден, что он что-то скрывает. В конце концов, Арора поделился своей тревогой относительно местопребывания Голдинга спустя всего час после того, как мы попросили его разыскать бухгалтера. По моему опыту, никто не стал бы так беспокоиться о благополучии другого человека исключительно по доброте душевной. – Скажите, чем он занимался в настоящий момент? На этот раз полковник ответил охотнее. – Он готовил отчет о стоимости Самбалпурских алмазных шахт. Как вы, наверное, догадываетесь, сэр Эрнест Фитцморис прибыл сюда не просто воздухом подышать. Англо-Индийская алмазная вновь замаячила на горизонте. Но на этот раз Его Величество велел дивану начать диалог, имея в виду возможную продажу шахт. Диван должен был докладывать принцу Адиру о ходе переговоров. Голдингу поручили подготовить доклад о предполагаемой сумме, на которую государство может рассчитывать в случае продажи прав на добычу. – А теперь принца застрелили, а бухгалтер пропал, – заключил я. – Подозреваете, между этими событиями существует связь? – Голдинг – хороший человек, капитан. – Зеленые глаза полковника пристально смотрели на меня. – Безупречно честный. Самбалпуру нужны такие люди. Это не являлось ответом на мой вопрос, но говорило о многом. – Я хотел бы осмотреть его кабинет, – сказал я. – Может, найдем что-нибудь, проливающее свет на его исчезновение.