Но одно правильно: пора отпускать пленника. Во-первых, он уже здоров, хотя полосы на спине и заднице еще очень даже видны. Но двигаться, брыкаться и отбиваться от щекотки они ему не мешают — значит, и бодро рысить в закат по пути собственной судьбы ушастый готов. А во-вторых, у меня деньги кончаются. Да-да, пропитание для Козявкина мне на кухне только в самый первый раз дали бесплатно, а потом кухарка прозрачно намекнула на визит к целителям, ректору и счетоводу по поводу моих странных косметических предпочтений. В результате я вынуждена покупать у нее провиант втридорога, потому что за ворота академии лишний раз выйти не могу, тем более днем, когда можно посетить рынок. И ушлая тетка вовсю пользуется моим безвыходным положением. При том, что состоятельная семья Джейсин выдала той кошель серебра, которого должно было хватить до первых каникул, на тигропроглота никто не рассчитывал. И теперь я почти на мели. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍С другой стороны, что может быть прибыльнее химии? Ну серьезно, жизнь современного человека невозможна без нее. Мы едим химию, вдыхаем химию, лечимся химией, поддерживаем красоту химией, носим химию… Что тогда мешает использовать свои знания в симбиозе с энергией ци и внести некоторые новшества в этот мир? Себе я жизнь с ее помощью немного упростила, разве же я могу эгоистично использовать свои наработки единолично, когда вокруг так много желающих поделиться со мной звонкой монетой? Пусть они об этом пока и не подозревают. И начать можно совсем с малого — с невидимых чернил. Где, как не в академии, это произведет фурор? Плевать, какой век и какой мир — студенты писали шпоры, пишут и будут писать. А я им совсем немножко в этом помогу… Глава 38 Юань Шуай — Мало того, что ты опозорил семью, разорвав помолвку вот так, прилюдно, ни с кем не посоветовавшись! — Голос дяди гремел над головой, и Юань Шуаю казалось, что в нее вот-вот ударит молния. Впрочем, она и ударила, но не в голову… айс-с-с-с! — Мало того, что сам опозорился, напившись в компании какой-то сомнительной девицы до такой степени, что вас утром добудиться не могли! Ты еще смеешь что-то лепетать о снятии печати с сил?! После того, как у тебя в ауре появилось клеймо принадлежности неизвестному хозяину?! Точнее, я так понимаю, хозяйке! Как ты мог, Юань Шуай?! Бамбуковая палка в очередной раз хлестко прошлась по спине, и молодой лис тихо зашипел сквозь зубы, не смея даже поднять взгляд на старшего родственника. Оправдываться ему было нечем. Единственное, что он твердил во время наказания, было: «Ланлинь не виновата, дядя, это все моя вина». Надо сказать, это хоть и не успокоило разгневанного мужчину, но зато не заставило разозлиться еще больше. Дядя воспитывал Юань Шуая с детства, и тот твердо усвоил, что попытка переложить вину на кого-то другого закончится дополнительными тумаками, а вот честность и готовность отвечать самому за всех как раз пойдет на пользу его спине и тому, что пониже. А главное, он был уверен, что Ланлинь и правда ни в чем не виновата. Не виновата же? Еще вчера эта вера была тверда, как скала, а сегодня наследник древнего лисьего клана вдруг с ужасом обнаружил в душе тень сомнения. Только тень, но… — Ащ-щ-щ! — Бамбуковая палка врезалась в спину как-то особенно больно. — Не смей витать в облаках, мальчишка! Откуда ты можешь знать, что это не ее рук дело?! Ты знаком с девицей всего несколько дней, и уже настолько потерял голову?! Чем она лучше Джейсин?! Чем лучше? Ну… ну… она красивая, нежная, искренняя, она… она… Юань Шуай поймал себя на мысли, что сам уже не совсем понимает, чем Ланлинь лучше бывшей невесты. Просто в голове мысль: она единственная на всем белом свете, самая прекрасная и удивительная. Кажется… С того памятного родственного «разговора» минуло несколько дней, в течение которых Юань Шуай чувствовал себя все более странно. Слухи по академии разлетелись совершенно невероятные и редкостно постыдные, и он поймал себя на мысли, что истерика Джейсин вполне оправданна. Бывшая невеста имела полное право рыдать, орать и топать на него ногами, поскольку страдала ее репутация. Совершенно на пустом месте, ведь молодой лис точно знал, что ни слова правды в сплетнях нет, ни в какие… игры боли и наслаждения он с Джейсин не играл. Как жаль, что Да Сьон как раз в эти дни отсутствовал в академии, уехав по поручению дяди, он бы помог разобраться и выступил свидетелем. А так… Правда, Ланлинь еще какое-то время вполне успешно отвлекала Юань Шуая. Ее красота и чистота задели за душу, и ему казалось… казалось… Не могла эта милая девочка заклеймить его печатью принадлежности. Просто не могла. Но тогда почему он до сих пор мог с ней общаться и даже испытывать к Ланлинь некие чувства? Ведь печать должна была притянуть его к хозяйке. И либо хозяйкой поводка все же была Ланлинь, либо настоящая владелица клейма ничего не имела против их сближения. Но последнее было бы уж совсем странно. Желая все же прояснить все до конца, Юань Шуай дождался окончания занятий и попытался перехватить выходившую из павильона Ланлинь в неизменной компании весело щебечущих подруг. Они тут же захихикали, прикрываясь сложенными лодочкой ладошками, и понятливо расступились. Так, чтобы создавалась иллюзия, что Ланлинь одна и с ней можно поговорить практически наедине… И чтобы при этом было слышно каждое слово. Ланлинь же, смущенно потупившись, кокетливо стрельнула глазками, прежде чем шагнуть к парню. Шуай невольно улыбнулся, залюбовавшись нежными чертами лица девушки, на какой-то миг из головы даже вылетело, что именно он собирался сказать и зачем ждал ее. — Да? Ты что-то хотел? — спросила она, мило улыбнувшись, и будто ненароком выдернула из его рукава торчавшую ниточку. Этот собственнический жест отрезвил лиса, заставил сосредоточиться. — Я принес талисман, о котором ты просила, — первым делом начал он, протянув ей небольшой гладкий камешек, оплетенный заговоренными шелковыми нитями. — Не думаю, что кто-то в самом деле влезал в твое окно или намерен повторить это, но для твоего спокойствия… — Ты не забыл! — восхищенно ахнула девушка, выхватив ценный и древний амулет из его рук и спрятав в складках ханьфу. — Спасибо! Шуай, ты такой заботливый… Обо мне еще никто так не беспокоился, как ты. И Ланлинь трогательно закусила нижнюю губу, опустив взгляд. При этом ее рука как-то сама собой оказалась рядом с его, и так естественно получилось, что их пальцы переплелись, словно так и надо. Лис от неожиданного прикосновения вновь на секунду растерялся, чувствуя растекающееся внутри непонятное тепло. Легкий ветерок качнул ветви цветущей сакуры, осыпая их лепестками, будто сама природа подавала какой-то знак… — Я бы хотел поговорить с тобой, — все же произнес Шуай, справившись с накатившими эмоциями, и, недовольно покосившись на тут же зашушукавшихся подруг Ланлинь, добавил с нажимом: — Наедине. — О, да, конечно. Приходи ко мне сегодня вечером, — шепнула она едва слышно, бросив на него еще один кокетливый взгляд из-под полуопущенных ресниц. Но Юань Шуай, уже обретший обратно свое хваленое хладнокровие, лишь поморщился на такое предложение. — Не хочу давать дополнительную пищу для сплетен. Тем более что разговор как раз касается моего последнего визита к тебе. Послушай, что-то произошло тогда… — Он запнулся, подбирая слова. — Ты тоже это почувствовал, да? То, что происходит между нами… — сразу подхватила Ланлинь, придвинувшись к нему чуть ближе, чем то позволяли приличия. — Но знаешь, ты прав, продолжения сплетен не хотелось бы… — Она огорченно сморщила идеальный носик и тут же предложила с энтузиазмом, вновь понизив голос до шепота: — Как насчет ночного визита ко мне? — Кха… ночного?! — аж закашлялся лис от неожиданного предложения такой чистой и невинной Ланлинь. — Боюсь, в любое другое время нас могут заметить, подслушать… У меня здесь столько недоброжелателей, твоя бывшая невеста наверняка строит козни, того и гляди подошлет кого ко мне или устроит нам очередную безобразную истерику. Бедняжка не понимает, насколько жалко выглядит, — хмыкнула она с презрением. Которое почему-то вызвало глухое раздражение у Шуая внутри. Но девушка, будто что-то почувствовала, поспешила сменить тему разговора. — А так никто и не подумает следить за нами в столь неурочное время, мы сможем спокойно поговорить… Обо всем. — Хм… Что-то в этом есть. Хорошо, я приду через час после полуночи, — решился Юань Шуай и не удержался от ласковой улыбки, осторожно стряхнув с плеча Ланлинь упавший лепесток сакуры. — Не уснешь? — Как можно? Хоть мы и познакомились всего несколько дней назад, у меня такое чувство, что я ждала встречи с тобой несколько лет… До встречи. — И Ланлинь, непонятно улыбнувшись, поспешила к своим подругам. Оставив Юань Шуая с чувством, будто он прошел совсем близко от чего-то таинственного и непонятного, но так и не понял этого. Глава 39 На территорию целителей меня занесло все той же жаждой наживы. Потому как чернила чернилами, химия химией, а настряпать килограмм дорогущей заживляющей мази, с помощью которой я лечила спину и задницу недоказненного лиса, было проще и быстрее. А пристроить ее знающему человеку за хорошую денежку — и того проще. Финансы нужны как воздух, я тут додумалась до того, что даже самая обеспеченная и лояльная по китайским меркам семья в моей системе координат может оказаться далеко не так покладиста, чтобы позволить мне творить все, что вздумается. Лучше иметь постоянный и независимый источник дохода. А еще у меня в голове крутились несколько более альтруистичные мысли. Эта мазь, она ведь почему такая дорогая? Потому что сделать ее могут единицы совершенствующихся, те, что достигли почти немыслимых высот в своем развитии. А таким людям обычно есть чем заняться помимо производства лекарства для всех и каждого. И все бы ничего, но «волшебная мазь» нужна не только совершенствующимся, самым обычным людям она тоже бы пригодилась, вылечивая чуть ли не гангрену, никакие антибиотики не дают такого эффекта. А купить ее простые люди не могут — стоит лекарство как крыло от боинга, или даже два крыла. Химик-ученый во мне бунтует против такого положения вещей. Я привыкла, что вся моя работа нацелена на то, чтобы народу жилось комфортнее и легче, как бы пафосно это ни звучало. И сейчас своим принципам изменять не собираюсь. — Что это? — довольно неприветливо осведомился один из целителей, когда я поставила перед ним на стол баночку с целебной мазью. Вид у довольно молодого парня сделался такой сморщенный, словно он столетний старичок, которому вместо манной каши на завтрак принесли какашку в баночке. — Мазь семи ядов и восьми ступеней, — коротко и по существу объяснила я и выставила остальные девять сосудов с драгоценным содержимым. Парень очень недоверчиво и чуть ли не брезгливо взял одну из банок и открыл плотно притертую керамическую крышечку. Посмотрел, потом еще более недоверчиво понюхал… подхватил на кончик пальца мазь и растер. И уставился на меня чуть ли не с негодованием: — Где ты это взяла?! — Сделала, — коротко и четко доложила я. — Врешь! — предсказуемо не поверил мальчишка. И прищурился на меня так, словно перед ним не милая девушка, а противное насекомое, которое уже нацелилось цапнуть за нос. — Не вру, — особо рассусоливать с младшим целителем я смысла не видела, точно зная, что будет дальше. И угадала. — Господин Сы Венин! Господин Сы Венин! — заблажил парень, подрываясь с места. — Вы только посмотрите! Старший целитель, выплывший на зов из внутренних помещений лечебницы, выглядел гораздо солиднее и с разбегу обвинять меня во вранье или краже не стал. Он тщательно проверил качество мази во всех десяти баночках, в буквальном смысле обнюхав каждую и даже попробовав на язык, а потом уставился на меня взглядом рентгена. — Каким образом столь слабая совершенствующаяся смогла достигнуть результата, который даже для меня почти невозможен? — задал он вопрос по существу. Я внутренне подобралась: вот оно. Затея эта стоит не только денег, как я с самого начала и думала. Я одна даже с гениальным контролем над ци, оставленным мне в наследство Джейсин, все равно не смогу обеспечить Поднебесную нужным лекарством. Но ведь слабых совершенствующихся много. Именно тех, кто сможет натренироваться играть с самыми тонкими потоками, даже не замахиваясь на что-то более серьезное. До сих пор этих людей не принимали всерьез, считая, что без вершин самосовершенствования им все равно не достигнуть нужного уровня в приготовлении мази. Я — Джейсин — живое опровержение этой истины. — Видите ли, господин главный целитель, — начала я предельно вежливо, не забыв поклониться по всем правилам, — эта ученица, к великому сожалению своих родителей и учителей, слишком слаба, чтобы далеко уйти по пути самосовершенствования. Лишь самые простые упражнения с ци давались ей легко. По глупости и слабости своей эта ученица решила бесконечно долго повторять одно и то же в надежде, что со временем освоит более сильные практики. В некоторой степени эти ожидания оправдались, и проходной уровень в академию был достигнут. Но эта ученица по-прежнему не может оперировать большими объемами духовных сил. Зато слабые и тонкие потоки после многих лет детских игр подчиняются куда охотнее. Поэтому, господин, ученице не составило труда повторить восемь ступеней воздействия на смесь лекарственных трав, ведь эти ступени всего лишь повторяли то, что она привыкла совершать с доступным ей уровнем. И снова поклонилась. Что поделать, здесь так принято, это я еще не назвала себя «ничтожной», что соответствовало бы высшему уровню вежливости. Но я решила, что и так сойдет. И не прогадала, судя по тому, каким стало лицо главного целителя. Такое впечатление, что статный и красивый мужик, исполненный чувства собственного достоинства и спокойствия, сейчас подпрыгнет до потолка, заорет «эврика» и побежит по академии, разнося невероятную весть. Но нет, серьезный оказался целитель, сдержал первый порыв. Зато сцапал меня за руку и потащил за собой вглубь лечебницы. Я не сопротивлялась и опять угадала, куда меня влекут под вытаращенными глазами ассистента: в местную лабораторию. Там господин Сы Венин трясущимися руками смешал ингредиенты мази в фарфоровой ступке и протянул мне: — Покажи, как ты это делаешь! А дальше они на пару с молодым целителем, а потом в компании сбежавшихся на шум других служащих лечебницы, затаив дыхание, смотрели, как я превращаю травяную кашицу в почти волшебное лекарство. Хотя почему «почти»? — Я думаю, господин, — закончив с воздействием, скромно потупилась я, отдавая готовую мазь в дрожащие руки заинтересованных лиц, — что это было бы полезно людям… ведь таких слабых совершенствующихся, как я, много! Мы все мечтаем чего-то достичь, но не все можем. Но если нашим слабым силам найти правильное применение… На меня посмотрели мутным взглядом и интенсивно закивали, вызвав у меня опасение, что у товарища прямо сейчас отвалится голова. А вот потом случилось непредвиденное: главный целитель сунул банку с мазью кому попало, сцапал меня за руку и поволок на улицу, что-то бормоча себе под нос, как умалишенный. Эй-эй, куда?! Мы так не договаривались…