С рычанием я оттолкнул ее руку. — Детка, как бы хорошо мне сейчас ни было, последнее, что нам сейчас нужно, это, чтобы парни каким-то образом выяснили, что я не дотянул до конца. — О. — И снова эти щечки стали розовыми. — Мне нравится, как ты краснеешь из-за меня. — Я стянул оставшуюся одежду с Эм и потянулся к тумбочке. Ее глаза слегка округлились, когда я надел презерватив. Я ждал. Ждал, что она запаникует. Ждал, что она скажет, что все это ошибка. Что я — ошибка. Что прошлое важнее будущего. Вместо этого она встала на колени и потянулась ко мне, обняла за шею и потянула на себя. Она поцеловала меня, затопив меня своим ароматом, и подтолкнув меня к подчинению тем, так двигался ее язык… меня… парня, который обычно трахался и уходил. Губы Эм дрогнули под моим ртом. Я поцеловал ее сильнее. Поцелуями я избавлял ее от воспоминаний. Поцелуями избавлял ее от боли. И я поклялся, что заберу всю эту боль — боль, которую она годами испытывала в одиночестве, и заберу эту боль вместо нее. Моя челюсть сжалась, когда я слегка толкнулся в нее и остановился, снова ожидая чего-то. Потому что Эм не относилась к тем девушкам, которых можно жестко отыметь, а потом дать им «пять», бутылку воды и подписанную футболку. Она была… всем. — Ты в порядке? — Я стиснул зубы, когда капля пота скользнула по моей щеке и упала на ее обнаженную грудь. Потом наклонился и облизал ее грудь. Эм выгнулась подо мной, из-за чего я проник глубже. И теперь мне было сложнее двигаться медленно. Было сложнее не потерять рассудок. Я ее жаждал. Я никогда не был таким напряженным — таким твердым, таким готовым. — Грант. Я не понимал, что закрыл глаза, пока Эм не произнесла мое имя. Я взглянул на нее. — Я твоя. — Она обвила меня ногой и дернула к себе. Я умер. Я чуть не умер в этой постели. Умер бы, но у моего тела были другие планы… я схватился за изголовье кровати и попытался не потерять сознание из-за самой великолепной женщины, которую когда-либо встречал, с соблазнительными изгибами, созданными специально для меня. С каждым моим толчком волна экстаза пересекала черты ее лица. — Грант! — Она откинула голову на подушку, когда я вторгся глубже и начал двигаться быстрее, затем внезапно вспомнив, что нужно замедлиться, потому что мне не хотелось, чтобы это заканчивалось. Это должно длиться вечно. Я хотел, чтобы меня похоронили в этой кровати. И чтобы тогда я был в ней по самые яйца. Она растянулась для меня, и я с каждым движением проскальзывал лучше, чем в предыдущий раз, а она схватилась за мои бицепсы и закричала. Задыхаясь, я снова начал двигаться, кружа бедрами, находя каждое место, о существовании которого она никогда не подозревала. Так никогда не было. Секс никогда не был таким. Содрогнувшись, она посмотрела мне в глаза и так сильно прикусила губу, что та побелела. — Вперед, детка, — задыхаясь, произнес я, когда меня накрыла еще одна волна удовольствия, и уже было невозможно сдерживаться. Ее рот распахнулся, и с пронзительным криком она откинулась на кровать, ее лицо выражало полнейшее блаженство. Мой оргазм последовал так быстро, что я не мог не внести свою лепту в коэффициент громкости. Толкнувшись в нее последний раз, из-за чего кровать стукнулась о стену, я снова начал ее целовать. Пальцами сжимал ее волосы, тянул за пряди, пока переживал отголоски своего оргазма, все еще находясь внутри нее. Языки сражались, зубы стучали, а потом Эм перекатилась и оказалась на мне. Я мог еще. Мне хотелось еще. — Один час, — пообещал я. — Дай мне один час, на том же месте, без одежды. — Моя грудь вздымалась, и волосы ее рассыпались по ней. Эм она посмотрела на меня и рассмеялась. — Думаю, мы пробьем дыру в стене. — Она указала на изголовье кровати. — Я куплю новую стену. — Да, я все еще не был в здравом уме. Она лежала голой… на мне… а ее груди просто не переставали «смотреть» на меня. Так что, я сделал то, что сделал бы любой здравомыслящий человек. Я лизнул их. Еще немного пососал. И подарил моей девушке еще два оргазма, прежде чем мое тело было готово ко второму раунду. — Так… — сказал я несколько часов спустя, заметив, что спальня стала похожа на место, разнесенное ураганом, а мы были единственными выжившими. — Ты собираешься ко мне переезжать или как? — Это… — Она так сильно шлепнула меня по груди, что я кашлянул. — Был ужасный способ спросить об этом! — Я — парень! — сказал я, защищаясь. Эм выгнула бровь, скрестила руки на груди, а затем натянула простынь на свое обнаженное тело. — Нет! Дерьмо, не делай этого. Никакой одежды! Никаких простыней, детка. Мы же говорили об этом, ну же… — Эм бросила подушку мне в лицо, но я уклонился. — Ха! Промазала… — вторая подушка врезалась в мое ухо. Проклятая девчонка должна играть в бейсбол. — Эм. — Да? — Она наклонила набок голову, подняв в руке третью подушку. — Что бы ты хотел знать, Санчес? — Ого, — присвистнул я. — Значит, моя фамилия каким-то образом превратилась в ругательство. Мило. — Я сделал глубокий вздох. — Пожалуйста… — Эм улыбнулась. — Переезжай в мою квартиру и раздели со мной эту удивительно удобную кровать за десять тысяч долларов! — Десять штук, говоришь? — Это да или нет? — За кровать? — Эм? — Но зачем? — Потому что мне нужен сон. Серьезно, мы можем переключить внимание на ответ на мой вопрос? — Но… — Эм… — прорычал я. — Ты убиваешь меня, Соблазнительные Изгибы. Она подняла плечо. — Да, конечно. Пофиг. Это работает. — Серьезно! — крикнул я. Эм легонько кинула подушку мне в лицо, потом скинула простынь и положила руки себе на бедра. — Да? Может быть? — вина омыла ее лицо. — Мне нужно думать об отце, я могу поговорить с Конни и, возможно, удастся что-нибудь решить, она может остаться подольше, он хорошо… — Соблазнительные Изгибы, — прошептал я. — Ты же понимаешь, что, когда я просил тебя переехать ко мне, я полностью осознавал, что мы с тобой вместе подумаем о том, как предоставить твоему отцу лучший уход, который ему нужен? Слезы наполнили ее глаза. — Это не твоя обязанность, тебе не нужно… — Я знаю, что нет. Это искреннее желание. Кроме того, я все разузнал, и дело в том… что я хочу заботиться о тебе. Позволь мне.