Я постучала, а затем открыла дверь. Санчес лежал в постели без футболки, и девушка-черлидер, которая раньше отказывала ему, сейчас была без рубашки и душила его своими сиськами. — Я что-то прерываю? — Мой голос дрогнул, я была готова разорвать ее пополам, а затем дать ему в морду. Санчес поднял глаза, но не смог сосредоточить свой взгляд. Он взглянул на Лили, затем на меня, потом скатился и упал с кровати. По крайней мере, на нем были штаны. — Э-т-то не то, что т-ты д-ду-маешь. — Или то? — Лили рассмеялась и обняла его за талию. — Ну же, Грант, ты можешь все ей о нас рассказать. Мою талию. Талия, которую она обнимала, принадлежала мне. Накатывали слезы. — Ой, толстуха сейчас расплачется, — засмеялась Лили. — Зачем ему вообще тебя хотеть, когда он может иметь вот это? Я фыркнула. — Лили, по крайней мере, мне не нужно напаивать его, чтобы уложить в свою постель. Она свирепо посмотрела, щеки горели ярко-красным цветом. — Отвали от меня! — Санчес, спотыкаясь, отошел еще дальше от нее. — Эм, я клянусь… — Он ущипнул себя за переносицу и покачал головой. — Клянись всем, чем хочешь, сладенький. — Лили встала на ноги, все еще топлес. — Ты попросил, а я дала. Я кивнула, когда Санчес опустил голову, словно был виноват, словно ему было стыдно. — Знаешь что? Делай что хочешь. — Я попятилась назад, наткнулась на дверь, а затем побежала. Санчес выкрикнул мое имя. Я выбежала из его квартиры и наткнулась на Миллера, стоявшего посреди коридора. Дверь в его квартиру была открыта, поэтому быстро приняла решение, зашла к нему, хлопнув за собой дверь. Я слышала крик в коридоре. — Тпру! — крикнул Миллер. — Какого черта, Санчес? Ты пьян? — Ничего не было! — Похоже, они боролись. — Клянусь! — Проспись, мужик, — голос Миллера был суровым. — Я тоже как раз собирался к себе. Выставь, нахер, всех потаскух из своей квартиры и проспись. Я поговорю с Эм. — Я ее люблю. Я ахнула, закрыв лицо руками, когда упали слезы. Сейчас? Он решил именно сейчас сказать, что любит меня? — Я знаю, мужик. Знаю, — голос Миллера был ближе. А затем Джекс сказал что-то, и раздался звук приближавшихся шагов. Я начала всхлипывать и услышала, как дверь квартиры Миллера открылась. Миллер поймал меня, прежде чем я упала на пол. Поднял меня, словно я ничего не весила, и посадил на диван. Он качал меня, пока не высохли все мои слезы. Пока не поняла, что больше не смогу плакать. — Что случилось? — наконец, спросил Миллер. Я вздрогнула в его руках, я бы убила, чтобы быть в них последние шесть лет… но, внезапно, эти руки стали казаться мне такими чужими. Ошибкой. Я больше не хотела эти руки. Уже нет. — В комнате Санчеса была Лили. Понимаю, что он пьян. Он сказал «нет», я это слышала, но она была топлес, а потом… — Я съежилась, когда новые слезы покатились по моим щекам. — Она сказала… она сказала… — У меня что-то резко перевернулось внутри, когда тяжелый груз лег на грудь. — Она сказала: «Толстуха сейчас расплачется. Зачем ему вообще тебя хотеть, когда он может быть со мной?» Я всхлипывала еще сильнее, злясь на себя за то, что позволила пробиться сквозь свои стены какой-то голой черлидерше, которую знала всего несколько месяцев, и которая была известна тем, что пыталась переспать со всеми игроками! — Ой, малышка. — Миллер обнял меня, а затем мягко оттолкнул. — Ты, действительно, думаешь, что такой парень, как Санчес, захочет какую-то худосочную суку с маленькими сиськами, которая даже не умеет печь печенье? — Да! — рыдала я. — Нет! — Мне было больно, и я не совсем четко мыслила и позволяла атаковать прежней неуверенности. — Потому что это бессмысленно. Точно так же, как мы не имели никакого смысла. Это — не имеет никакого смысла! И в то же время, понимаю, что мне стоит пойти и надрать ей задницу! — Да, но, вероятно, несправедливо идти надирать ее задницу, если она пьяна, а ты трезвая, плюс именно я научил тебя драться, — поддразнил Миллер, вытирая мои щеки большими пальцами. — Слушай, она просто ревнует, потому что ты — единственная девушка, на которую Санчес когда-либо обращал внимание, и все это знают. А еще… — Он неуверенно поерзал. — Наверное, не секрет… наше прошлое… Джекс знает, Кинси знает, Томас узнал уже после первой вечеринки. Такие новости быстро распространяются. На твоей спине гигантская красная мишень, и это из-за нас. Не из-за тебя. Я шмыгнула носом. — Но… — Не-а, — Миллер встал. — Я не слушаю. Ты прекрасна. Ты всегда была прекрасна. И внутри, и снаружи. — Он облизал губы. — И я рад, что я не единственный парень, достаточно умный, чтобы понять, что твое внутреннее и внешнее настолько прекрасно. Даже если он ведет себя как идиот, по крайней мере, половину времени. — Семьдесят пять процентов времени, — рассмеялась я сквозь слезы. — По крайней мере, столько. — Ну, мы же говорим о Гранте Санчесе. — Какая я дура, — прошептала я. — Собиралась с ним поговорить, дать возможность все объяснить. Миллер выругался. — Послушай, да он же в говно. Я вообще никогда раньше его не видел таким пьяным. Парень едва стоял. Он никогда не пьет в течение сезона, и это говорит мне кое-что. Я проглотила слезы и отвернулась. — О да, и что? — Он грустит. — Миллер схватил меня за подбородок и заставил взглянуть на него. — Угадай, почему? — Потому что… — Я попыталась опустить взгляд. Миллер крепко удерживал мою голову. — Ну же, почему? — Из-за меня? — догадалась я. — В яблочко. — Он отпустил мое лицо. — Бог знает, что я бы тоже напился, если бы тебя потерял… Ох, постой… — Его улыбка была теплой, но грустной. — Я бы никому этого не пожелал, Эм. На самом деле не пожелал бы. — Это была и моя ошибка, — вздохнула я. — Я злилась. Возможно, ты и переехал, но в тот самый момент, когда не ответил на мой звонок, в тот момент, когда поверила твоему отцу и тому, что он сказал. Я приняла слова на веру, потому что была зла на тебя за то, что ты уехал. И думаю… ну, очевидно, что я была слишком не уверена в себе, чтобы поверить, что могу что-то тебе предложить, за исключением… Миллер застыл. — Что?! За исключением чего? — Я не хотела быть той девушкой, — прошептала я и, наконец, посмотрела ему в глаза. Он встал и начал шагать передо мной. — Девушкой, которая залетела в старших классах от своего бойфренда, которому было суждено стать великим. Я не хотела быть той девушкой, Миллер. Миллер покачнулся на ногах, а затем схватился за край дивана. — О чем ты говоришь, Эм? Мы смотрели вниз, наши грудные клетки вздымались, мы пытались дышать. Я сделала глубокий вдох. — Я была беременна. Миллер закрыл глаза. Покачал головой. Тяжело опустился на диван, опустив голову между коленями, словно вот-вот потеряет сознание. Я продолжила говорить, опасаясь, что если не выложу все это сейчас, то никогда этого не сделаю. — Я узнала через восемь недель после твоего отъезда. Я думала, что просто сильно перенервничала, а потом… потом папа отвел меня к врачу. Меня тошнило, сильно тошнило, и это не проходило, понимаешь? Я сделала несколько тестов. И позвонила тебе, как только увидела, что они положительные. Я находилась на стоянке. На звонок ответил твой отец. Остальное ты знаешь. В тот момент, когда он повесил трубку, я вышвырнула свой телефон из машины, и он разбился. Как и мое сердце. Я винила тебя. Была так рассержена из-за того, что исчез мой лучший друг, что мне придется справляться с этим без тебя, но, в основном, была расстроена из-за того, что ты нарушил свое обещание, Миллер. Ты его нарушил. — Я поняла, что не плачу, не понимаю почему. А Миллер? Он понял. Тихие слезы текли по его щекам, затем он их быстро вытер и пошел ко мне. — Ты должна была сделать все, что было в твои силах, но рассказать мне, Эм. Мой ребенок? Ты была беременна. Ты… — У меня произошел выкидыш, — прошептала я. — На следующий день.