– Уж воняет, господин, – сказал мальчишка и потащил животное вниз. – Вот ваши покои, господин коннетабль, – важно произнес Ёган, слуга барона, открывая дверь, когда они наконец поднялись. Да, это можно было назвать покоями, не чета чулану с кривым полом и скрипучим клоповником, который трактирщик называл кроватью. Комната была большая, но уютная, с двумя узкими окнами без стекол, но с тяжелыми съемными ставнями из толстого, почерневшего от времени дерева. Такой ставней можно было закрыть окно, хоть и не плотно, но от дождя прикрыться. Одно окно выходило на подъезд к воротам, второе к донжону – удобные места для хорошего стрелка. Днем, со снятыми ставнями, тут было достаточно светло. Треть комнаты занимала высоченная огромная кровать с балдахином. Солдат подошел к ней, осмотрел. – Вам выделены две перины, добрая подушка и две простыни, – с гордостью сказал Ёган, слуга барона. Солдат удовлетворенно кивал; он вел себя так, как будто всегда спал на перине, укрывался периной, и все это с чистыми простынями. На самом деле такое в его жизни случалось два-три раза, и было это в тех городах, которые ему удавалось пограбить. Даже в гвардии он спал на тюфяке с шерстью и пенькой, из которого все время приходилось выжигать клопов. Тут же был небольшой стол, на котором стояли кувшин с водой и канделябр с двумя свечами. Ветхие гобелены колыхались от сквозняка, невысокая связка дров лежала рядом с маленьким камином, устроенным в стене. – Прекрасно, мне все нравится, – сказал солдат, оглядевшись. – Господин барон просит вас быть на ужин, – важно сказал седой слуга. – Поблагодари господина барона и скажи ему, что я обязательно буду. Слуга поклонился и хотел было идти, но солдат его остановил: – Ёган, а молодая госпожа будет на ужине? – Вряд ли, господин, она очень редко ужинает с бароном, она ужинает у себя. – Мне нужно будет с ней поговорить. – Молодая госпожа живет в донжоне, напротив вас по стене, – ответил Ёган. – В донжоне? – удивился солдат. – А почему не в покоях? – Она так пожелала. – Что, из-за баронессы? Слуга барона молчал с важным видом. – Понятно, ну а что ты думаешь о ее служанке? – О служанке молодой госпожи? – Да. – Грубая деревенщина, не из наших краев. – Она грамотная? – Очень сомневаюсь. – Хорошо, спасибо. Ёган, слуга барона, с достоинством поклонился и вышел. Ёган, слуга солдата, произнес: – Да-а, неплохо живут господа. Такая кровать поболе телеги стоит, и пол, – он постучал каблуком сапога по деревянному полу, – пол очень добрый. – Он огляделся. – А на чем же я буду спать? В харчевне-то хоть лавка была. – Найдешь себе тюфяк, – сказал солдат, – на полу положишь. – На полу? С такими-то сквозняками? Могу и не проснуться. – Придумаешь что-нибудь или в людскую пойдешь. – Тогда, конечно, придумаю, в людскую-то мне идти нет желания, – заметил Ёган. – Иди ешь, – сказал Волков. – Потом перевезешь сюда вещи и лошадей перегонишь. И займись ими, сегодня я уже никуда не поеду. – Да, господин, все сделаю. Глава седьмая Воинство барона собралось во дворе замка, недалеко от ворот: сержант и девять его стражников молча стояли, стараясь выглядеть молодцевато, пока солдат внимательно и придирчиво осматривал их. Ничего удивительного Волков не увидел. Трижды засаленные и замызганные стеганки – гамбезоны, старые сапоги, пара нечищеных шлемов. Он вытащил у одного из них из ножен фальшион со скосом обуха. Удобное, страшное оружие, если оно не тупое, а этот был не только туп, а еще и крив. Когда-то погнутый, потом был выпрямлен – возможно, обычным булыжником с дороги. Не говоря ни слова, Волков бросил оружие на землю, пошел дальше, рассматривал, трогал. У одного из стражников взял копье, осмотрел его. На кривоватой, дурно струганной палке торчал ржавый, тупой, плохо закрепленный наконечник. Волков потряс древко, наконечник заметно болтался. Солдат вернул копье, подошел к сержанту и негромко спросил: – Расскажи мне, кто назначил тебя сержантом? – Барон, – буркнул сержант. Он все прекрасно понимал. – А за что? – Было за что. – Может, ты мясо хорошо жарил на углях? Сержант угрюмо молчал, теребил усы. Солдат повернулся к стражникам: – Завтра к утру все оружие должно быть приведено в порядок. Гамбезоны выстираны, портки, кстати, тоже, сапоги зашиты, почищены. Подготовьте коней боевых и сбрую. Все осмотрю. Седла, стремена, потники тоже. – Всем этим конюх занимается, – буркнул сержант. Волков не обратил на это внимания. – Завтра двое с лошадьми поступят в распоряжение егеря Клауса, будут ему помогать. Сержант и еще четверо пойдут со мной. С утра чтобы все были готовы. Все, разойдитесь. Он обернулся к сержанту: – Мне было бы стыдно. Мне барон людей своих доверил, а я их довел до уровня банды. До уровня лесных бродяг. – Барон с зимы жалованья не платит, – произнес сержант. – Вот люди… – Не повод держать оружие в таком состоянии. Он повернулся и пошел к конюшне барона. Пойдя несколько шагов, обернулся и спросил: – А сколько барон должен стражникам? – Не знаю, – ответил тот. – Надо посчитать. – Даже этого не знаешь, – с гримасой снисходительного презрения сказал солдат. – Посчитай мне все. Сначала они сидели и пили вино. Волков больше молчал, а барон рассказывал, где и с кем служил, где бывал. В основном это было перечисление разных благородных имен и обзор вин в антураже рыцарских войн. Солдату было скучно, но он пил вино, слушал и вежливо кивал. Слуги начали носить еду. Седой Ёган распоряжался со знанием дела. Сперва принесли большую чугунную кастрюлю с еще кипящим в вине петухом, который невыносимо хорошо пах, затем на стол поставили блюдо с жареными зайцами. – Сам загнал сегодня парочку, – похвастался барон. – Без егеря, один. Тут же на столе появились большое блюдо с солеными листьями капусты, тарелка с тертой репой и постным маслом. Волков был очень голоден, от запахов кружилась голова, ведь он сегодня ел рано утром. Но солдат умел терпеть и ждал, когда барон приступит к трапезе, а тот продолжал разглагольствовать, видимо, в ожидании кого-то. Так и оказалось. Вскоре в зале появилась дородная, богато одетая дама и маленький мальчик, которых Волков уже видел. Он встал и поклонился с максимальной галантностью, после чего барон их познакомил. Дородную даму, жену барона, звали Фредерика. Она была пухла и улыбчива. Судя по всему, еще и набожна – часто поминала Бога и Матерь Божью. А мальчишка был боек, как и положено быть мальчишке. Боек и смышлен, а звали его Леопольд. – Теперь вы живете у нас? – спросила баронесса, усаживаясь напротив солдата. – Да, барон удостоил меня такой чести. – Вам понравились покои? – Госпожа Фредерика, – произнес Волков, – я солдат, почти половину своей жизни я спал на земле, в телегах, в палатках, на лавках. Так что ваши покои, ваши перины и белые простыни кажутся мне раем. – А я хотела спросить, хороша ли перина, – засмеялась баронесса. – Необыкновенно хороша, – улыбнулся Волков.