– А муж? – А мужа у нее вообще не было. – Так бывает, – философски заметил солдат. – Говорят, что она была это… того… – Он перешел на шепот. – Дети ее были детьми старого графа. – Барона? – Да графа. Это земля графа, но не этого графа молодого, который сейчас граф, а его отца покойного, старого. – А-а, Анна была любовницей графа, понял. – А коннетабль кавалер Рутт служил нашему барону. А у него была сестра, не помню, как зовут, вот она и пропала. – А что это у вас люди пропадают? Девица эта, а теперь сын трактирщика. – Так у нас, почитай, раз в две недели кто-нибудь пропадает. С зимы началось. – А что ж граф не наведет порядка? Чем барон занимается? – Так молодому графу пятнадцать лет, он с дружками своими паскудными охотится, пьет да девок портит. А барон наш так просто пьет. Не до того им. – Барон пьет, значит? – Ага, как сын пропал – так и пьет. – А пропавших никто не ищет? – Искали. Вот кавалер Рутт и искал. А где искать-то? Кругом болота. Раньше хоть леса были, а сейчас вода одна. Даже собаки не сыщут. – Ну, хоть мысли есть, куда люди девались? – Лихо. – Что лихо? – Чума, война, дезертиры – лихо, – объяснил Ёган. – Болван ты, Ёган. Что еще за лихо? Чума у вас закончилась еще зимой, дезертиров я видел четверых, что они тут делали? Добрые воины, такие везде нужны. Таким хорошие деньги платят, а они тут прохлаждались. Война так вообще вас не коснулась, и монастырь у вас не разграблен, и замков не пожгли, и в деревнях люд есть. Какое еще лихо? Порядка у вас нет. – Это да, порядка у нас нет. Так я же говорю, барон-то пьет, а граф молод еще. Раньше хоть коннетабль следил, а теперь-то кто? – Да найдет кого-нибудь. День шел под гору, когда они вернулись в Рютте. Харчевня была набита людьми, не то бродягами, не то нищими. – Что это они, здесь ночевать будут? – Ага, поденщики. В монастыре вроде как стройка собирается, так сюда люд со всей округи попер. За любую деньгу работать готов. – Эй, вы, – рявкнул солдат, обращаясь к троим поденщикам, собиравшим резать старого козла прямо в харчевне, – вы что делаете? – Еду готовим, – ответил один из них. – А ну, пошли на улицу. – Нам хозяин дозволил, – робко заметил другой. – Вон, я сказал! – заорал Волков. Люди увели козла, а остальные в трактире притихли. – Ёган, умыться и обед. Не забудь потом коней почистить. – Все сделаю, – пообещал слуга. Солдат остановился в нерешительности. Все столы в харчевне были заняты, Ёган заметил это. – А ну-ка, – он подошел к одному из столов, – господа хорошие, переселяйтесь отсюда. – Куда ж мы пойдем? – спросили люди. – Поищите, поищите, – не особо церемонился с ними Ёган, выталкивая их. – И кружки свои заберите. – Да куда ж нам, на пол, что ли? – возмутился один. – Иди-иди, не доводи до греха моего господина. Наконец стол был освобожден, и Волков уселся на лавку. – И позови мне трактирщика, – сказал он. – Всё ли вам нравится у нас, господин? – спросил трактирщик, кланяясь и елейно улыбаясь. – Всё. – Мы вам так благодарны, не иначе как Господь послал вас, мы молимся о вашем выздоровлении. – Молитесь? Это хорошо… Вот если б ты еще не брал с меня за постой… – Так мы можем договориться, – замялся трактирщик, – сколько дней вы хотите у нас пожить? А харчи считать будем? А простыня вам все время будет нужна? А дровишки считаем? Ведь воду вам каждый день греем… Все ж денег стоит. – Не врал бы ты – никаких денег тебе это не стоит. Хворост тебе работник твой собирает. На простыне я только одну ночь поспал, да и стирать ее ты дочь бесплатно заставишь… Ладно, я не про это. – А про что? – спросил трактирщик. – Арбалет где? – Какой арбалет? – спросил трактирщик немного наигранно. По этой наигранности солдат заподозрил, что плут знает про арбалет: – Тот арбалет, из которого мне ногу прострелили. – Не могу знать… Не могу знать, все, что в трактире было, мы все в вашу комнату сложили. Все вещи этих отродий в вашей комнате, и деньги все, и сапоги со всех сняли. Теперь солдат был уверен, что он врет. – Знаешь что, – сказал Волков, – я, пожалуй, дам двадцать крейцеров тому, кто видел арбалет. Я думаю, что кто-нибудь да видел его, и не дай бог, если он окажется у тебя. Я поеду к твоему барону, скажу, что ты вор, и попрошу тебя повесить. Волков говорил специально громко, и все находившиеся в харчевне внимательно слушали его. – А если барон не даст согласия, то я поеду к графу. Ну что, объявлять мне награду в двадцать крейцеров? – Зачем же, господин, деньги тратить? – поморщился трактирщик. – Я сам поищу, у людей поспрашиваю. – Поспрашивай, поспрашивай, я думаю, что обязательно найдешь. Ёган помог солдату снять кольчугу, и тот немного подремал, сидя за столом, пока готовилась еда. Статная Брунхильда принесла сковороду жаренных с салом бобов, большой кусок ливерной колбасы, кувшин пива, свежий хлеб и лук. Налила пиво в кружку. Волков сделал глоток и поморщился. – Ну и дрянь, – сказал он. – Вы из чего его делаете? – Все пьют, не жалуются, – нагло заявила девица, с вызовом глядя на солдата, – а вы прям как барыня. – Я тебя уже предупреждал, чтобы ты не сравнивала меня с бабами. – А то что? Саблей своей меня рубанете? – еще более нагло поинтересовалась Хильда. – Я прям боюсь. – Вот видно, что не зря тебе дезертиры фингалов понаставили – язык как помело. Девка зло, как кошка, фыркнула и гордо ушла. – Эх, какая… – восхитился Ёган. – Аж жаром от нее пышет. Волков усмехнулся и стал есть. Ёгана он за стол не пригласил, но половину еды ему оставил.