– А ну-ка, деваха, свети. Мне внутрь заглянуть надо. Солдат знал, что сейчас начнется то, от чего он будет скрежетать зубами. Так оно и произошло. Кузнец потянул за древко. Древко вышло, а наконечник остался в ноге. Тогда кузнец своими черными пальцами стал раздвигать рану, чтобы увидеть наконечник. Еще одна капля пота повисла на носу у солдата. – Вижу его, подлеца, – сказал кузнец. – Хорошо, что неглубоко сидит. Только кровь его застит. Свети ближе, прямо сюда. Девушка еще ближе поднесла лампу. Волков зажмурился от боли, а кузнец все ковырялся и ковырялся в ране, пытаясь поддеть наконечник. Солдат еле сдерживался, у него уже звенело в ушах, когда кузнец сказал: – Все. – И бросил на стол черный, весь в сгустках крови, похожий на шип наконечник болта. – Фу, как будто целый день работал. Волков чуть отдышался и произнес, глядя на девушку: – Шить тебе придется. – Эй, Брунька, – сказал Ёган, – бери иголку, кроме тебя здесь шить никто не умеет. – Ноги-то я не шила ни разу, – сказала девушка. – Больше некому, – сказал солдат, – придется тебе. – Ну, раз некому. – Девица залезла в сумку коновала, достала оттуда иголку, вдела нить. Извлекла туес, открыла его, понюхала. – Что там? – спросил Ёган. – Она, – сказала девица. – Мы борова такой же мазью мазали, когда его собаки подрали. – Ну, что стоишь? Сшивай. – Шить? – спросила девушка Волкова. – Сначала обмой водой, чтоб было видно, что шьешь. Девица оказалась на удивление ловкой. Руки ее не дрожали, зрение было хорошее. Она быстро смыла грязь и в три стежка стянула рану. Смазала ее мазью из сумки коновала и затянула чистыми тряпками, после чего Волков переоделся. Он надел исподнее, то, что носил зимой, остатками теплой воды помылся. Ёган и Брунхильда помогали ему. Кузнец просто сидел на лавке и ждал оплату, вертел в руках наконечник болта и восхищался: – Железо доброе, так его еще и закалили. Хорошая закалка. Железо пробил, и даже кончик не погнулся. – Сколько я тебе должен? – спросил его Волков, отправив девицу за едой. – Случай особый. Пять крейцеров попрошу. Дадите еще два – я ваши поножи починю. – Дам еще один, и почини поножи. – Ну, пусть так, – сказал кузнец, прихватил поножи и ушел. Девушка принесла еду. Солдат совсем не хотел есть, но знал, что нужно. Взяв тарелку и деревянную ложку, попробовал еду и отодвинул от себя. – Это что? – спросил он у девицы. – Так известно что – горох. – Без сала, без масла? – У нас поденщики, да каменщики, да купчишки мелкие и так едят, трескают за милую душу. Не капризничают. – Так тут даже соли нет. – Так они и без соли трескают. – Я тебе не поденщик. – Да уж вижу, капризный, как барыня. – Принеси молока с медом. – И все? – Да, все. Кстати, а где поденщики твои спят? – Известно где. На полу да на лавках. – А комнаты есть? – Солдат вовсе не хотел спать ни на полу, ни на лавке. – Есть одна. – С кроватью? – И с кроватью, и с тюфяком. – Я буду там спать. – Папаша никого в ту комнату класть не велит. – Плевать мне на твоего папашу. Спать буду в той комнате на кровати с тюфяком, а сверху простыню постели. – С простыней? – ехидно фыркнула девица. – И правда барыня. – Еще раз сравнишь меня с барыней – получишь по заду, а рука у меня тяжелая. Неси молоко и постели постель. Буркнув что-то едкое, девица ушла. – Ёган! – окликнул Волков мужика, сидевшего и дремавшего на лавке. – Да, господин. – Перебери тряпки, посмотри, что можно отстирать, что зашить. Остальное выброси. Все доспехи и оружие отнеси в мою комнату. Лошадь мою почисть, а всех остальных покорми. – Солдат кинул мужику маленькую серебряную монету. – Все сделаю, господин, – ответил Ёган, ловя крейцер. – А где тот мальчишка, что поехал к монахам? – Не знаю, господин. Дорога неблизкая, но, думаю, он уже должен ехать обратно. Тюфяк был старый, влажный и вонял гнилью, а вот простыня оказалась хорошей и плотной. На некоторое время такая простыня задержит клопов. Нога, если ее не тревожить, почти не болела, а вот плечо ныло, ныло и ныло. Хотелось все время перевернуться и лечь поудобнее или сесть, но, как он ни вертелся, боль не проходила, выматывала, не давала уснуть. «Увечья, болезни и смерть к контракту прилагаются, – в который раз вспомнил слова старого сержанта солдат. – Это уж не извольте сомневаться. Ad plenum». Глава третья – Господин, господин! К вам пришли! – тряс его Ёган. – Что? – Пришли к вам. – Кто? – От барона нашего. Волков приподнялся на локте, огляделся; он был не в духе, заснул только под утро. – Кто пришел-то? Ты можешь сказать? – чуть раздраженно спросил солдат. – Так командир стражи нашей. Удо его зовут. – Один пришел? – Один. – Пусть входит. Волков сел на кровать, прислушиваясь к своим ощущениям. Нога чуть кольнула, а вот с плечом все обстояло куда хуже. Шевелить рукой было больно.