— Это ты так думаешь. За час до их приезда оцепили весь район, под каждым кустом люди из министерства сидели. А девчонка та, что под ее дочь косила, вообще пятерых здоровых мужиков стоит. Я как-то видел ее тренировку... Кристина Ромеро ее зовут, личный охранник королевы. Ладно, воспоминаниями делиться потом будем. Давай думать. Прошло еще около получаса. Дядя Антонио набросал на салфетке план здания министерства, — большой четырехугольник — посреди которого находился небольшой дворик. Они вертели его и так, и сяк, но без толку. — Черт! — зло бросил Аламо, вставая и хлопая себя по колену. — Ничего в голову не приходит... Я спущусь возьму пива, может быть, поможет. Тебе захватить что-нибудь? — Газировки, пожалуйста, — попросил Ричи. — Сделаем, — сказал тот и вышел. Оставшись один, Ричи вновь попытался придумать хоть какой-нибудь способ попасть в здание министерства, но на ум приходили какие-то совершенно безумные идеи, напоминающие сцены из боевиков, которые он когда-то смотрел, — вроде высадки на крышу с планера или тому подобная чушь. Он встал, походил по комнате, запустив руку в шевелюру, раздосадовано вздохнул. И оказавшись, у окна, вдруг обратил внимание на то, что Центральный проспект, который в это время дня должен быть шумным и оживленным, абсолютно безлюден. Несколько машин, застывших у бордюра; дымящаяся чашка кофе на одном из круглых столиков, расположенных на тротуаре возле кафе через дорогу; один стул опрокинут. Что-то не так. Он вытащил из кармана мобильник (батарейка уже почти села) и взглянул на часы. С тех пор, как дядя Антонио спустился вниз, чтобы взять пиво и газировку, прошло шесть минут. Ричи вылетел из комнаты и помчался к лифту. Его руки слегка дрожали, и он сжал их в кулаки. Что-то не так. Совсем не так. Лифт мягко остановился на первом этаже, половинки дверей разъехались в стороны. Ричи огляделся. Коридор был пуст, дверь кухни открыта. Оттуда раздавались голоса. — Вик, не будь идиотом. Убери пушку. — Стой, где стоишь! Я выстрелю! Клянусь Богом, выстрелю! Аламо говорил медленно и спокойно, голос хозяина клуба наоборот, срывался. Ричи, затаив дыхание, стараясь не шуметь, подкрался к двери. — Вик... — Ты меня обманул, Тони! Ты... ты хоть знаешь, что было бы, если бы Сингуэрра узнал, что я вас укрываю? Укрываю государственных преступников! — Пацану только пятнадцать исполнилось, какой из него государственный преступник? Слушай, давай ты уберешь пушку и мы все обсудим? Мы же друзья, нет? — Стой! Стой, я сказал!!.. — Хорошо, хорошо, стою. Стою, видишь? Не психуй. Вик, если ты хочешь, чтобы мы ушли, мы уйдем. Не проблема. Или тебе деньги нужны? Я отстегну, сколько скажешь. Виктор визгливо рассмеялся. — Сколько ты мне можешь дать, Тони, штуку? Пять, десять? Сколько? За одного из вашей банды обещают сто пятьдесят тысяч реалов. У тебя есть в кармане триста тысяч? А? — Вик, это я, Тони. Твой друг. Я тебе жизнь спас. Ты что, сдашь меня? — Я... я уже сообщил в министерство! Через пару минут они будут здесь... Не двигайся! Не двигайся, я буду стрелять! — Ах ты козел!! Ричи влетел в кухню. Хозяин клуба стоял спиной к нему, расставив ноги и обеими руками сжимая пистолет, направленный в грудь дяде Антонио, который был готов броситься в атаку. — Я стреляю!!! — закричал Виктор, и тут пистолет, как живой, вырвался из его рук и взмыл вверх, застыв под потолком. — А... а... — поперхнулся он. В следующий момент кулак дяди Антонио врезался ему в подбородок. Виктор проехался по плиточному полу, остановился у ног Ричи и остался лежать в нокауте. — Козел, — прорычал Аламо, глядя на распростертого на спине доносчика, потом быстро заговорил, обращаясь к Ричи, — Нас разыскивают. Не нужно было телек переключать... Уже час по государственным каналам гоняют объявление о розыске опасных преступников. Ты, я, все, кто был в отеле во время атаки лоа. Он, наверное, как услышал, рванул сюда, чтобы не дать нам уйти... Ну, козел! Он занес было ногу, чтобы пнуть Виктора, но остановился. — Надо сваливать. Слышал же, что он сказал, сейчас здесь будет министерский спецназ. Быстро, пошли. Только спусти мне его пушку. Моя в комнате осталась. — Снаружи никого нет, улица пустая, — проговорил Ричи — Наверное, всех тут вокруг уже предупредили, чтоб не высовывались. И район оцепили. Как мы уйдем? — Придумаем что-нибудь. Ну, пошли! Снаружи послышался нарастающий гул моторов. — Твою мать! — яростно выругался. Аламо. Ричи затравлено огляделся. — Не успели. Так... стой здесь. — Вы куда? — Стой здесь! Дядя Антонио вылетел из кухни, пинком вышиб дверь напротив — за ней оказалась маленькая подсобка вроде кладовой — и приник к окну. — Два фургона спецназа! — крикнул он, не поворачиваясь. — И еще лимузин какой-то. У нас где-то полминуты... Раздался визг шин, хлопанье дверей, топот ног по асфальту. Дядя Антонио бегом вернулся на кухню. — Давай в холодильник, быстро! — В... — Быстро! Ричи рванул на себя большую, обшитую тонкой сталью дверь холодильника, и под потолок взлетели клубы белого пара. За секунду до того, как шагнуть внутрь, он оглянулся и увидел, как Виктор приподнимает голову, приходя в себя. — Дядя Антонио, он... — Нет времени, — сказал Аламо, входя вслед за мальчиком и прикрывая за собой дверь. — Если я его пристрелю, те, снаружи, услышат выстрел. Ричи, слушай меня. Постараемся вывернуться, если не удастся — сматывайся сам, я постараюсь задержать их, сколько смогу. Если нужно убивать — убивай. И под пули не суйся. Это других ты исцелять можешь, а себя нет. Сам знаешь, в школе про Дар Господень проходил. И еще... До них донесся глухой удар. — Вышибают дверь, — сказал дядя Антонио и стал осматривать пистолет. — Нет, ну дятел дятлом — с предохранителя снять забыл... Еще один удар, треск, и приближающийся топот ног. Ричи, глубоко дыша, сжал кулаки и постарался подавить растущую панику, но спустя секунду звук как будто стал удаляться. Спецназовцы пробегали мимо кухни. — Сразу наверх ломанулись, — еле слышно шепнул Аламо. — Он им, видно, и номер комнаты назвал... — и осекся. Судя по звуку, в кухню вошли двое или трое. — Стойте... — это был голос Виктора. — Вы — Виктор Кастильо? — Да. Слушайте, они... — Почему вы здесь? Предписано не приближаться к разыскиваемым, а только сообщить в министерство. — Но я хотел... Стойте, вы что? Это же я вам позвонил! Я не заодно... Хлопок, Виктор замолчал, и что-то упало на пол кухни. — Заморозь их. Держись внизу, — шепнул Аламо, одной рукой хватая с полки банку фруктового коктейля, а другой, той, в которой сжимал оружие, открывая дверь холодильника. Он швырнул банку через всю комнату и шагнул из-за двери, поднимая пистолет. Ричи, пригнувшись, выскользнул вслед за ним и увидел, что двое спецназовцев, чье внимание на секунду было отвлечено летящей банкой, уже поворачиваются к ним, вскидывая автоматы. «Стоять». — Молодец, — сказал дядя Антонио, пряча пистолет за пояс. — Быстро, узнай у них, кто в лимузине. — Кто находится в лимузине? Отвечайте! — Я не знаю, — сказал один из спецназовцев, но другой, с капитанской нашивкой на рукаве черной униформы, перебивая его, выпалил: — Его превосходительство министр внешней и внутренней безопасности Оскар Сингуэрра. — Весело, — пробормотал Аламо. — Ричи, считай в здание министерства мы попали. Прикажи им... Меньше, чем через минуту, дверь клуба открылась, и мимо оцепивших «Авалон» бойцов министерства пробежали двое спецназовцев, заломив руки арестованным — крупному, начинающему лысеть мужчине в светлых брюках, черной водолазке и пиджаке, и худощавому подростку с копной светло-каштановых волос, одетому в джинсы и желтую футболку; глаза подростка закрывала повязка. Прежде, чем кто-то успел что-то сообразить, спецназовцы подтащили их к лимузину. — Дальше мы сами, спасибо, — сказал мужчина, и капитан отпустил его руку и протянул свой автомат. — Ричи, давай! Ричи сорвал с глаз повязку. Задняя дверь лимузина распахнулась, и он скользнул на сидение. Через долю секунды рядом опустился дядя Антонио и захлопнул дверь. — Тихо-тихо-тихо, — мягко сказал он седому толстяку в строгом костюме, который в ужасе вытаращил глаза на наведенное на него дуло автомата. — Сингуэрра, не прикажете вашему шоферу подбросить нас в министерство? — Я-я-я не виноват, — в десятый раз за минуту повторил министр, нервно теребя галстук. От страха он стал заикаться — Ваше Высочество, это была идея де Сильвы, к-к-клянусь вам. Это на-нападение.. я пытался его отговорить. Я не виноват. Ваше... — Заткнитесь, — зло бросил Ричи, стараясь отодвинуться подальше. Он не чувствовал ненависти, хотя знал, что по приказу сидящего рядом потного борова были убиты его отец и сестра — только отвращение. Погони за ними не было, однако Ричи казалось, что он слышит в небе хлопанье вертолетных лопастей. Цепь полицейских, преграждавшая проезжую часть в двух кварталах от «Авалона», при приближении автомобиля рассыпалась, освобождая дорогу. — Сингуэрра, вы проведете нас к королеве, — не то, чтобы приказал, а сообщил дядя Антонио.