— А... — сказал Ричи. — Баб не видел? — буркнул Аламо, подталкивая его в спину. Девушки выглядели немного удивленными и косились на дядю Антонио, пока тот возился с замком комнаты, но вопросов задавать не стали. Стены в комнате, большую часть которой занимала огромная кровать, были обшиты темно-красным; на стене над кроватью — картина, изображающая силуэт соблазнительно изогнувшейся женщины на фоне закатного неба. На тумбочке слева — телефон и настольная лампа; справа у стены, прямо на полу, высокий светильник, тоже темно-красный, рядом с ним кресло. Напротив кровати, у большого панорамного окна, на еще одной тумбочке стоял большой плазменный телевизор. Дверь из матового стекла вела в крошечную ванную комнату. Едва войдя и заперев дверь на ключ, Аламо заглянул за спинку кровати, несколько секунд шарил рукой по стене, потом согнал присевшего было Ричи и полез под кровать. Появившись оттуда и даже не отряхнув брюки, он открутил крышку с трубки телефона и стал что-то там высматривать, потом где-то с минуту повозился с лампой, поднял подушки на кресле, и лишь после этого, вздохнув, уселся в кресло и стал шарить в карманах, ища сигареты. — «Жучки» искал, — сказал он в ответ на недоуменный взгляд Ричи. — Вик сказал, что комната чистая, но мало ли что... Ну что, понял, что это за место, или тебе объяснить? — Да понял... — пробормотал тот. — Но бордели же запрещены, нет? И откуда здесь могут взяться «жучки»? — Долгая история... В общем, да, проституция у нас была объявлена вне закона еще двадцать лет назад. Бордели все позакрывали, но ты что думаешь, сутенеры с девочками просто так вот взяли и исчезли? Фига с два. Перекочевали все в трущобы, в неблагополучные районы, и продолжили бизнес. И клиентов меньше не стало, только у полиции работы прибавилось. И ладно бы только притоны накрывать, а то интересности пошли. Решил, скажем, кто-то по девочкам пойти, а находят его в переулке с вывернутыми карманами и перерезанным горлом. Весело, а? Ричи хмыкнул. — Ну вот... Короче, в один прекрасный день нашли вот так одну важную шишку из представительства североимперской компьютерной корпорации. Жена-то дома осталась, вот он и решил гульнуть. А его ограбили и ножом в бок на память. И тогда Оскару Сингуэрре, министру нашему, пришла в голову идея. Предложил открыть в столице маленький такой карманный бардачок для важных персон. Под колпаком министерства, разумеется. Виктора из тюрьмы вытащили — он за сутенерство срок мотал — набрали девочек, создали ему прикрытие, клуб этот... — А министерству это все зачем? — Ну, смотри. Во-первых, проценты с доходов. Для министерства это так, карманные деньги, но все-таки. Во-вторых, да в главных вообще-то... Ты уже понял, какая тут клиентура, нет? Знаменитости всякие, политики, бизнесмены. Дипломаты иностранные. У многих семьи, дети. Мне продолжать? — Шантаж, — кивнул Ричи, слегка улыбаясь. — Все правильно, шантаж, — согласился дядя Антонио. — Почти во всех номерах здесь установлены скрытые камеры и «жучки». Если надо, припирали клиента к стенке, предъявляли записи и советовали начать сотрудничать. Иностранцев в основном — знаешь, сколько шпионов так завербовали? Сам я в этом проекте не участвовал, но историй много наслушался. Ну и на наших не мешает компромат иметь — послушней будут. — Но раз... — начал Ричи, но в этот момент в дверь тихо постучали. «Ваш заказ, господин, — раздался женский голос. Ричи тревожно взглянул на Аламо, но тот кивнул — «все нормально, можешь открыть». Вошедшая девушка, с любопытством поглядывая на Ричи, поставила на прикроватную тумбочку большой поднос с едой и бутылками пива и газировки и бесшумно исчезла. — Молодец Вик, — заметил повеселевший дядя Антонио, беря тарелку со стейком и салатом. — Прислал бы сэндвичи — убил бы. Ну, давай, ешь. С утра ведь голодный ходишь. — Чего она на меня так смотрела? — буркнул Ричи, хмурясь. Он присел на край кровати, держа в руках тарелку, но не спешил приняться за еду. — Она что, тоже считает...? Аламо, с аппетитом приканчивающий свою порцию, отмахнулся. — Не бери в голову, — сказал он с полным ртом. — Тебя что, волнует, что о тебе шлюхи и извращенцы думают? Ешь, ну. Ты и так худой, Ее Величество мне еще шею намылит, что плохо за тобой следил. Я уже о Анетт и Леоне не говорю. Ричи решил не спорить. Он действительно умирал от голода. Когда с ужином было покончено, дядя Антонио выставил поднос с посудой в коридор, принял душ, а потом погнал мыться Ричи. Когда тот вернулся, Аламо сидел в кресле, вытянув ноги, и тянул пиво. По телевизору шел какой-то североимперский боевик. — Напомни мне в полночь на Первый переключить, новости посмотрим, — попросил Аламо, скосив глаза на мальчика. — Хорошо, — Ричи упал на кровать и потянулся за недопитой бутылкой газировки на тумбочке. — Дядя Антонио, а вы уверены, что этому Виктору можно доверять? Он ведь может связаться с министерством и проверить вашу историю. — Да ни с кем он не будет связываться, — сказал он и зевнул. — Моего слова достаточно. Он не любит лишний раз с людьми из министерства дело иметь. И вообще, я же тебе говорил, Виктор мой друг. Я как-то его задницу спас, так что он передо мной в долгу. Не волнуйся, мы здесь в безопасности. — Вы его спасли? Как? — Да было дело. Понимаешь, — дядя Антонио покраснел и смущенно кашлянул — первое время сотрудники министерства... э... пользовались тут услугами. Потом-то это запретили — «несовместимо с честью мундира» и прочая лабуда. В общем, лет семь назад это произошло. Один дипломат, из Вадистана, по-моему, сюда часто ходил, ну и доходился — министерство предложило ему стать шпионом, а в случае отказа пригрозило записи на родину отправить. Он женат был, а в Вадистане за супружескую измену что-то там отрубают, то ли голову, то ли хозяйство... А этот дурик чего-то накурился и явился сюда с ножом, хотел всех порезать за то, что подставили. Я как раз в тот вечер заглянул на огонек, ну, и повязал его. Он успел двух девочек пырнуть, я еле его от Виктора оттащил, пока этот тип ему горло не перерезал. Вот с тех пор мы с Виком друзья. Я здесь бываю время от времени, а он в министерство не сообщает, хотя должен. Ну и бесплатные услуги, разумеется... так, ладно, проехали. Сейчас новости начнутся. Короткий пятиминутный выпуск, естественно, был полностью посвящен атакам ортунгайских боевиков. В Баэзе полиция попыталась взять штурмом портовый склад, где укрылись и удерживали заложников бойцы красной лоа Армии духов. Оказалось, что те успели заминировать склад, и когда полицейский спецназ ворвался внутрь, здание взлетело на воздух. Все ортунгайцы, заложники и с десяток полицейских погибли. В разных точках страны произошли нападения на рабочих мигрантов из Ортунги. Его Величество пообещал жестоко наказать террористов и правительство Ортунги, покрывающее их. И на этот раз диктор ни слова не упомянул о произошедшем в Сан-Селестино. — Интересно, — протянул Аламо, когда новости закончились, и пошел рекламный блок — Ты заметил, что когда говорили про короля, на экране не появилось его изображение, как обычно? Ричи кивнул. — Спорю, что завтра по всей стране с улиц исчезнут плакаты с его изображением, в утренних газетах его фотографий тоже не будет. Может, даже в школах и в конторах портреты короля со стен поснимают. Спецназовцев, что прилетели за вами в Сан-Селестино, уже нашли, и король понял, что к чему. Понял, что твой дар проявился раньше срока. И пытается обезопасить себя, сделав так, чтобы его физиономия не попалась тебе на глаза. — Значит, теперь у нас мало времени? — полуутвердительно спросил Ричи. — Времени у нас и так немного было, не переживай. Дня три-четыре, думаю. Но хоть это время мы в безопасности.Ты ведь внушил полковнику Рамосу, что мы укроемся в Сантане, нет? Пока они нас ищут там, мы успеем сообразить, как добраться до де Сильвы. Я думаю, он не такой дурак, чтобы открыто объявлять нас в розыск. Скорее всего, пошлют туда министерский спецназ и постараются всех переловить по-тихому. Зря стараться будут, конечно... И вот еще что, Ричи, ты сам понимаешь, что высовываться из номера тебе нельзя. Тот снова кивнул. — И телефоном не пользуйся. Ни своим мобильником, ни здешним. Твои, я уверен, уже в Фуэгосе и с ними все нормально. Как здесь развяжемся — сам убедишься, а пока нужно сидеть тише воды, ниже травы. Ты сам видел, я даже со своего мобильного Вику звонить не стал, — попросил у водителя. Понял? — Да, — пробормотал Ричи. Только что сна у него было ни в одном глазу, а тут вдруг навалилась усталость, и он почувствовал, как веки начинают слипаться. — Ты уже совсем никакой, я вижу, — заметил дядя Антонио — Ладно, отбой тогда. Одеяло мне брось только, я в кресле посплю. Через несколько минут Ричи крепко заснул под звук автоматных очередей и крики, раздававшиеся из телевизора. Глава 8 Разбудил его аромат кофе и тостов. Ричи приоткрыл глаза и зажмурился от солнечного света, бившего в окно — было позднее утро. Он помотал головой и сел. — Ну, привет, — подал голос дядя Антонио. Он снова сидел в кресле с подносом на коленях, уплетая завтрак. — Здрасьте, — пробормотал еще не до конца проснувшийся Ричи. — Иди, умывайся. Захочешь есть — кухня внизу открыта, Вик мне ключ оставил. До вечера здесь никого не будет, так что вся еда наша. Есть Ричи особо не хотелось, так что на кухне он прихватил только пару яблок. Когда он вернулся, Аламо смотрел выпуск новостей. Ночью во многих городах продолжались беспорядки и избиения ортунгайских мигрантов. В Кориенте, сообщил диктор, группа парадианской молодежи, ворвавшаяся в квартал, заселенный черными гастарбайтерами, была в ответ атакована и забросана камнями. Подоспевшую полицию встретили уже бутылки с зажигательной смесью. На экране мелькали кадры улиц, перегороженных наскоро возведенными баррикадами и освещаемых горящими покрышками; камни барабанили по белым бокам фургона, с крыши которого по толпе озлобленных ортунгайцев бил водомет; за фургоном шагали полицейские, опустив щитки на шлемах и стуча дубинками о большие щиты. — Про нас ничего, — сказал дядя Антонио, когда выпуск закончился и переключил на какой-то музыкальный канал. — Точно, де Сильва хочет все втихую провернуть. Наверное, сейчас в Сантане всех на уши ставят. Так что, у нас пока есть время решить, что будем делать дальше. — В королевском дворце проводят экскурсии, — сказал Ричи, подумав. — Если я повяжу бандану или надену кепку какую-нибудь и темные очки, то меня не узнают, и тогда можно было бы попробовать захватить де Сильву, а потом... Аламо покачал головой. — Не пойдет. Во-первых, да, экскурсии проводятся, но групповые, и заявку нужно подавать за месяц. Во-вторых, их там водят по крылу, которое дальше всех от королевских покоев. В-третьих, за экскурсией ходит взвод дворцовой гвардии и следит, чтобы народ не разбредался. По-моему, лучше подумать, как высвободить Ее Величество из здания министерства. Когда станет известно, что она жива, — все, считай, игра окончена... Ричи кивнул, потирая подбородок. — Да, вы правы. Но в министерство еще попасть надо. — Надо — попадем. Только осталось придумать, как. Так что давай, шевелим мозгами. Минут десять они молчали, напряженно думая. — Там у них кухня есть? — наконец спросил Ричи. — Разумеется. А что? — А как часто продукты привозят, вы не знаете? Каждый день? — В фургоне развозки спрятаться предлагаешь? Может сработать. Но я не знаю, кто их поставщик, а выяснять... Ладно, давай оставим это на крайний случай. Должны быть способы попроще. — Хорошо, — кивнул Ричи. — А котелок неплохо варит, — одобрительно сказал Аламо. — Ее Величество тобой гордиться будет. Хотя она в тебе уже и так души не чает. Ричи смущенно улыбнулся. — Она же меня с тех пор, как я маленьким был, всего один раз и видела. И то, у меня лицо разбито было. — Ну вот, только сказал, что котелок варит... Все копии твоих фото, что Мендесы делали, пересылались королеве. Я твоим лапшу вешал, говорил, что это Ортиз тобой интересуется. И еще отчет каждую неделю составлял — как здоровье, как учеба, все такое прочее. Да и вообще, ты ее несколько месяцев назад сам видел. — Королеву? — Королеву. Богатая семья в «фениксе», я тебе еще сказал, что женщина — это сестра Ортиза, помнишь? Ричи шумно сглотнул. — Это... это была королева? — Ее Величество Делия, она самая. Уж не знаю, как она договорилась с де Сильвой, но ей разрешили встретиться с тобой. Заставили, конечно, всю дорогу специальные очки носить, она в них вообще ничего не видела. — Но ее совсем не охраняли. Только тот человек, водитель, и девушка...