— Похоже на то, полковник, — ровным голосом сказал тот. Полковник покачал головой: — Неслыханное случай. Беспрецедентный. За год до его шестнадцатилетия... видимо, от внезапного стресса, да. Но это дела не меняет. Будем эвакуировать, майор. Дядя Антонио глубоко вздохнул. — Полковник Рамос, я считаю... — Простите, но меня не интересует ваше мнение. Был приказ сверху — в связи с атаками Армии духов провести эвакуацию. А теперь, учитывая то, что произошло несколько минут назад, это вдвойне необходимо... Рикардо, ты, твои родители и сестра летите с нами в Рэйес-сити. Майор Аламо поможет вам собрать вещи. Ричи невольно отступил на шаг. — Зачем? — Мальчик, сейчас ваш город — закрытая военная зона. Мы эвакуируем гражданских. Ты доволен? — Но вы же сказали, что забираете только нашу семью! — Ричи, — вдруг мягко проговорил дядя Антонио. — Прикажи-ка полковнику рассказать, зачем вас на самом деле хотят перевезти в столицу. Он ответит честно, не сомневайся. — Аламо, сукин вы... — прошипел полковник. Его рука скользнула к кобуре. — Стойте! — выпалил Ричи, и тот застыл, сжав рукоять пистолета, но так и не успев выхватить его. Лицо спецназовца побагровело, волосы встали дыбом, глаза дико вращались. И при этом он не мог ни пошевелиться, ни закричать. — Прикажи ему убрать руку с пушки, а то его ребята могут что-то заподозрить. Пусть стоит, как стоял, и отвечает. — Встаньте, как стояли раньше, — сказал Ричи. Рамос подчинился. Теперь в его глазах был виден страх. — Зачем вас сюда прислали? Что вы хотели с нами сделать? Говорите правду! — Тебя и хотя бы одного члена семьи Мендес было приказано освободить любым способом и доставить в столицу, в здание министерства, для дальнейшего там содержания, — ответил полковник. Его спокойный тон не вязался с красным, перекошенным лицом. — Террористов было приказано уничтожить. Учитывая то, что твои способности проявились раньше положенного срока, я намеревался отдать приказ также уничтожить всех свидетелей. — Я сам тебе все объясню, — сказал дядя Антонио, наклоняясь к Ричи. — Позже. Доверься мне. Сейчас нужно, чтобы ты обезвредил всех его ребят. Справишься? Ричи кивнул. Немного подумал, и обратился к Рамосу. — Полковник, отряд, который снял блокпост на шоссе, подчиняется вам? — Да. — А что произошло в поселке? Там тоже были ортунгайцы? — Да. Они захватили заложников и... — Я понял, — оборвал его Ричи. — Там действовали ваши люди? — Да. — Прикажите всем собраться у гостиницы. И тем, кто здесь, и тем, что сейчас наверху, и отряду, который освобождал заложников в поселке. Увидев, как по команде Ричи полсотни спецназовцев, построившихся на пляже перед гостиницей, неподвижно застыли, освобожденные заложники были потрясены. Почти так же их ошеломило и признание полковника Рамоса в том, что все они, кроме семьи Мендес, должны были быть убиты. — Я не знаю, — твердил совсем сбитый с толку Ричи на их вопросы, как ему это удалось. — Честно, не знаю. — Творить такие вещи может только тот, на ком лежит благодать Господня, — покачивая головой, сказал один из гостей, священник, приехавший из какой-то деревни на востоке. — То есть кто-то из королевской семьи Морено или Его Величество Эладио Первый... — Все правильно, святой отец, — перекрывая общий гомон, сказал дядя Антонио. Он стоял в углу столовой, о чем-то разговаривая с хмурящимся Даниэлем, но сейчас, оборвав беседу, подошел к Ричи и стоящим рядом с ним родителями и сестрой. — Лео, Анетт, я должен попросить у вас прощения. У тебя тоже, Сильвия. Ну и у Ричи, само собой. То есть... Предложение он закончил, встав на одно колено и склонив голову: — У Его Высочества принца Маркуса Рикардо Морено. — Эй, вы что..! Встаньте! Да встаньте вы! — закричал Ричи, когда люди вокруг него стали один за одним преклонять колени. Он оглянулся и с ужасом увидел, что и его родители и сестра склонились, не смея поднять головы. — Встаньте! Никто не двигался. — Я... я сейчас прикажу, чтобы вы поднялись. Я могу это сделать. Так что лучше вы сами, или я... — Ваше Высочество, — начал дядя Антонио. — И перестаньте меня так называть. Какой я принц, дядя Антонио, вы что? И... да вставайте же! — с этими словами Ричи чуть ли не силой заставил Сильвию, Анетт и Леона подняться на ноги. Его била дрожь. — Ричи, — сказал Аламо. — Успокойся, хорошо? Я сейчас все объясню... Господа хорошие, давайте-ка поднимайтесь, а? Вы же слышали приказ Его... ну, вы слышали, в общем. Люди медленно поднимались с колен; кто-то подал голос: — Но как так может быть? Всю королевскую семью убили ортунгайцы четырнадцать лет назад... — Не всю, как видите, — пожал плечами дядя Антонио. Он замялся на несколько секунд, пожевал губу, глубоко вздохнул. — Ричи, я так думаю, когда я все расскажу, ты меня обратно на тот свет отправить захочешь. Так что на всякий случай, если не успею, еще раз хочу попросить прощения... Закурить у кого-нибудь найдется? Бледный, ошеломленный Леон подал ему сигарету. Аламо сел за стол, покопался в карманах брюк в поисках зажигалки, поднес сигарету к губам и затянулся. Его пальцы еле заметно подрагивали. — Нападение на яхту королевской семьи совершили ортунгайцы, но не коммандос, а обычные наемники. А нанял их наш нынешний монарх, тогда еще бывший канцлером. Эладио де Сильва. — О Господи, — хрипло прошептала какая-то женщина. — Это был заговор, да. Провернули все де Сильва и министр внешней и внутренней безопасности Оскар Сингуэрра — вы думаете, Сингуэрра уже пятнадцать лет на должности просто так, за красивые глаза? «Ласточку» забросали шоковыми гранатами и гранатами со слезоточивым газом, чтобы Ее Величество не смогла воспользоваться своим даром, взяли на абордаж и убили мужа королевы и принцессу Бланку. А потом уже королеву заставили попозировать для «посмертного» снимка. Пушку к голове Ричи приставили, и все, деваться ей некуда. Сделала все, как сказали. И чушь это, что перехват осуществила армия. Армию туда и близко не подпустили, спецназ министерства работал. Наемникам пообещали, что дадут уйти, они и поверили... дурачье. Сразу же после нападения Ее Величество и Ричи на катере спецназа тайком вернули в столицу, а потом подняли вертолеты, корабли, и все... и свидетелей не осталось, и платить никому не нужно. С тех пор королеву держат в столице, в комплексе под зданием министерства, и все чудеса, приписываемые де Сильве, на самом деле творит она. Ну, вы знаете, исцеления больных по праздникам, погода, все прочее... — Антонио, — проговорила Анетт. — Но... но ты же сказал нам, что Ричи — сын Ортиза... — она осеклась и прикрыла рот рукой. — Все нормально, — охрипшим голосом сказал Ричи. — Ма, я знаю. Продолжайте. — Ну а что я должен был сказать? «Привет, ребята, я вам тут на минутку принца Маркуса на усыновление привез, вы уж его не обижайте»? — хмыкнул Аламо. Он снова глубоко затянулся и выпустил дым. — Королева настояла, чтобы мальчика не держали в неволе, как ее саму. И де Сильве это выгодно было. Ее Величество видит, что Ричи живется неплохо, значит, сговорчивей будет. С другой стороны, если заартачится, с сыном что-то случиться может. Ричи, помнишь, две недели назад на тебя напали? Ричи кивнул. — Де Сильва потребовал, чтобы королева обрушила несколько жилых домов в Бирлеме. Ну, в отместку за теракт, что смертники в «Пассаж Дель Мар» устроили. Она отказалась. Уговоры не помогли. Тогда ей показали твои снимки до и после того, как тебе лицо разукрасили. Сказали, что если и дальше будет упрямиться, тебя изобьют еще сильнее. И все, она сдалась. Ричи, широко раскрыв глаза, молча глядел на него. Плотно сжатые губы мальчика странно кривились. — Господи... Тони, так ты из ... — Леон осекся, сглотнул и попробовал снова: — Ты из министерства? Дядя Антонио молча кивнул. — И ты знал... ты во всем этом участвовал? — В заговоре? Нет. — покачал головой он. — То есть... Слушай, я был в числе офицеров, которым сообщили о готовящемся нападении. Нас уговорили. Человек, которого прислал канцлер, расписывал то, как королева губит экономику страны, платя Ортунге огромные деньги за нефть, хотя нефтяные поля по праву принадлежат Парадиане. Ну, ты знаешь эту историю, у них там бассейн был слишком глубоко под землей, они разорились бы, пока до него добрались. С помощью Северной Империи пробурили одну-единственную шахту, спустили в нее камеру, и король Рамон поднял всю эту нефть к поверхности... Де Сильва несколько лет уговаривал Ее Величество аннексировать Кото. Она не соглашалась, и в конце концов он решился на это нападение. Но клянусь, я не думал, что отца и сестру Ричи убьют. Об их смерти я узнал, когда уже все было сделано! Нам сказали, что всей королевской семье сохранят жизнь. А в перспективе предполагалось... тьфу, гадость! .. Аламо нахмурился и покачал головой. Снова вздохнул. — Черт... Ладно, предполагалось за несколько дней до шестнадцатого дня рождения Ричи — до того, как его дар проявит себя — доставить всех вас в столицу. Королеву бы ослепили и вывели из игры, а он занял бы ее место — стал творить чудеса, которые де Сильва выдавал бы за свои. А Мендесы должны были использоваться как раньше он сам — в качестве заложников. В следующее мгновение, выронив сигарету и взмахнув руками, он взмыл в воздух, как будто от невидимого удара, и с грохотом ударился об один из столов, повалив его. Несколько человек испуганно закричали. Ричи надвигался на пытающегося встать Аламо, побледнев и сжимая кулаки. — Вы бы нас сдали, — хрипло сказал он. — Вы бы позволили им нас забрать. Дядя Антонио замотал головой, приподнявшись на локтях: — Ричи, я не... — Я думал... когда вы прогнали инспектора, когда вы избили тех бандитов, я думал, вы это сделали, потому что вы наш друг. А вы просто выполняли приказ. А когда мне исполнилось бы шестнадцать, вы бы позволили нас забрать, и вам плевать, что бы с нами было дальше. — Ричи, остановись! Ричи... — раздавались за его спиной голоса Анетт и Леона. Аламо вновь попытался заговорить: — Стой... Слушай, я же... И опять невидимая рука подняла его, протащила через всю столовую и ударила о стену. Люди с ужасе жались к углам... — Лучше бы вы остались мертвым. — Ричи, стой! Даниэль шагнул к мальчику, протягивая руку, но тот резко обернулся, и Даниэль отлетел к стене и сполз на пол, держась за грудь, кашляя, сплевывая кровью. — Перестань! — закричала Сильвия. Она бросилась к парню и опустилась на колени рядом, пытаясь заслонить его. — Ричи! Прекрати!