— Дядя Антонио, — взмолился он. — Очнись, пожалуйста! На секунду Ричи показалось, что его ладони, сжимавшие руку Аламо, ощутили тепло, но нет — тот остался лежать холодный, усмехающийся и мертвый. — Пожалуйста, ну... очнись... — Ричи, — на его плечо легла рука Леона. — Все, перестань. Ему ничем не поможешь. — Сволочи, — пробормотал он, вставая. Мотнул головой, сжал кулаки, пытаясь отогнать подступившие слезы. — Сволочи... — Сынок, — снова начал Леон, но в это время кто-то снова завозился с замком, дверь открылась, и в комнату вошел шаман, сопровождаемый двумя боевиками. Опершись обеими руками на трость, он оглядел напряженно уставившихся на него пленников. — Хотел бы сказать «добрый день», но, сами видите... — голос шамана по-прежнему звучал спокойно и мягко. На лице-черепе не читалось никаких эмоций, а глаза прятались за зеркальными стеклами очков. — В любом случае, хотел прежде всего представиться, раньше из-за суматохи как-то не получилось. Я Джайя Лунди. Начальник седьмой белой лоа из Армии Духов. Он выдержал секундную паузу, затем продолжил: — Повторю то, что только что сказал вашим гостям в соседних номерах. Вы — заложники Армии духов и будете оставаться ими, пока наши требования не будут выполнены. Наш штаб уже разослал их электронной почтой во все информационные агентства вашей страны. У Парадианы есть сорок восемь часов, чтобы начать вывод войск с полуострова Кото. В противном случае наши группы захвата начнут убивать заложников. — Если вы нас убьете, — севшим голосом проговорила Анетт, — Вас самих тут же перебьют. — Не думаю, — покачал головой шаман. — Вы что, решили, что нападение произошло только на ваш Сан-Селестино? Наши люди высадились по крайней мере еще в пяти прибрежных городах. Если ваша армия попытается напасть на одну из групп, другие начнут убивать заложников. Ваш король не отважится на это. Кроме того, в море наши катера, груженые взрывчаткой, таранили корабли королевской береговой охраны только для того, чтобы мы смогли пробиться к берегу. После высадки несколько моих людей отправились в город — на верную смерть, как я полагаю. Они хотели взять штурмом полицейский участок. Вряд ли им это удалось, хотя... — Не удалось, можете не волноваться, — мрачно сказал Ричи. — Я сам видел, как одного из них убили. — О, — кивнул Лунди. — Я понимаю. Спасибо. В общем, как видите, мы не боимся смерти. Мы готовы к ней. Хотя ваша армия задерживается... — Вы не знаете... во что впутались, — вдруг подал голос пришедший в себя Даниэль, пытаясь приподняться. Сильвия стала тихо уговаривать его не вставать, но он отстранил ее. — Скоро здесь будет столько войск, что вам и не снилось. Вам лучше... Шаман пожал плечами. — Не стоит угрожать, дорогой мой. Естественно, мы ожидаем, что сюда подгонят солдат, но если они начнут штурм или попробуют задействовать Небесный глаз, вам же будет хуже. Небесными глазами называли беспилотники с установленными на них видеокамерами, которые высылали в места стихийных бедствий и пожаров. Изображение передавалось прямо в королевский дворец, и Его Величество с помощью благодати Господней усмирял вышедшие из берегов реки, останавливал оползни и тушил пламя. — И вот что, — продолжил он, глядя на Даниэля поверх очков. — Вы знаете, что мы не причиняем вреда тем, кто не причиняет вреда нам. Ваша девушка, ее родители и их гости не оказали нам сопротивления, и надеюсь, у них нет оснований утверждать, что мы грубо с ними обращаемся... не так ли, госпожа? Лунди вопросительно взглянул на Анетт. Та кивнула, не поднимая на него взгляда. — Если дойдет до того, что нам придется убивать заложников, это будет сделано безболезненно и быстро. Во всех же других случаях мы не причиняем вреда гражданским. Однако... — А в торговом центре в столице вы что, военных убивали?! — яростно выпалил Ричи. Леон испуганно шикнул на него, но шаман не разозлился. — В Рэйес-сити, — вежливо ответил он, чуть склонив голову, — действовали красная лоа и лоа Хозяйки Дезирэ. Их устав позволяет проливать кровь любого парадианца, солдата или гражданского, и это их дело. Слуги Хозяина-Сна убивают только тех, кто поднял на них оружие. Как, например, этот человек... — шаман кивнул на тело дяди Антонио. — я вижу, он умер. Жаль... Впрочем, Хозяин послал нам вас, Даниэль. Вы будете принесены в жертву. — Нет! — расширившимися от ужаса глазами глядя на Лунди, Сильвия вцепилась в руку своего парня. — Пожалуйста, не трогайте его, не надо, пожалуйста, нет, нет... — Сожалею, — сказал шаман. — Ему следовало быть более благоразумным. Сейчас уже слишком поздно... Даниэль, вы можете идти, или вам помочь? Побледневший Даниэль привстал на локтях и что-то зло бросил в ответ по-ортунгайски. Лунди лишь усмехнулся и обратился к Сильвии: — Дорогая моя, пожалуйста, отойдите. Хозяин ожидает жертвоприношения. Девушка отчаянно мотала головой, плакала и умоляла: «Пожалуйста, ну пожалуйста, не трогайте его, не трогайте, не надо, не надо...» — Будте добры, отойдите, — повторил шаман. — Иначе мои люди вам помогут... и, мальчик, что бы ты ни задумал, лучше этого не делай. Ничего не изменится, просто Хозяин-Сон получит еще одну жертву. — это относилось к Ричи, который подобрался, будто готовясь к прыжку. — Ричи, сядь! — рявкнул Леон. Даниэль, кривясь от боли, встал (кровь снова засочилась из носа и ссадин на его лице) и отстранил от себя рыдающую девушку: — Не трогайте ее, вы, обезьяны. Я пойду сам. — Чудно, — сказал шаман. — Нет!! — Сильвия снова бросилась к своему парню, но Анетт успела перехватить ее, и она забилась, пытаясь вырваться. — Нет, нет, не убивайте его!.. Пожалуйста!!.. Папа, сделай что-нибудь... не дай им убить его! Пожалуйста!!.. — Солнце, перестань, — проговорил Даниэль. — Все будет хорошо. Вас скоро спасут. Он закашлялся и сплюнул кровью на пол. Пошатываясь, подошел к ожидающим у двери боевикам. — Господин Леон, госпожа Анетт... скоро все закончится. Берегите Ричи. Сильви, солнце, пока. Я люблю тебя. — Даниэль!!! Боже, нет... нет... не уходи... Неееееет.... Ричи не выдержал и рванулся на шамана, но отец схватил его и с проклятием отшвырнул в другой конец комнаты. Лунди невозмутимо кивнул. — Я рад, что обошлось без лишнего насилия... У вас на кухне ром найдется? Мы везли с собой, но к несчастью обе бутылки разбились. — Убирайтесь, мерзавцы, — прорычал Леон. — Оставьте нас в покое. — Я сам поищу. — сказал шаман. — Даниэль, прошу вперед... Дверь закрылась, щелкнул, поворачиваясь, замок. Ричи поднялся на ноги и огляделся. Леон сидел на кровати, обхватив голову руками; Сильвия, перестав вырываться, плакала в объятиях матери. Он бросился к окну и через минуту увидел, как Даниэля, голого по пояс, выводят из дверей «Жемчужины», подводят к воткнутой в песок балке и привязывают. Всего вокруг собралось около двадцати боевиков; потом появились еще двое, таща сухие ветки, тряпки, старые газеты, и вскоре перед балкой запылал небольшой костер. Ортунгайцы образовали круг, обступив его; зазвучал медленный, размеренный ритм, отбиваемый на двух или трех там-тамах. Культисты, слегка раскачиваясь, затянули что-то на своем языке , то ли песню, то ли заклинание, и тогда в круг вступил Джайя Лунди, держа в одной руке бутылку рома, а в другой — пропитанную кровью рубашку Даниэля. Пение стало громче. Выкрикнув что-то, шаман поднял рубашку над головой и бросил ее в огонь. Снова крикнул, откупорил бутылку и вылил немного рома туда же; взметнулось пламя, взвились голоса раскачивающихся культистов. Ритм барабанов ускорился... — Ублюдки... чертовы дикари, — пробормотал Леон, положив руку на плечо сына. Ричи даже не заметил, как он подошел. Шаман отпил немного рома, отбросил бутылку и пошел вокруг костра, подергиваясь, странно приплясывая. Через его тело будто пропускали разряды тока. Даниэль стоял у балки не двигаясь, не пытаясь освободиться. Его голова была опущена, волосы упали на лицо. По груди стекали струйки крови из сломанного носа. «Не делайте этого, гады, оставьте его в покое,» — мысленно взмолился Ричи. Его пальцы вцепились в подоконник с такой силой, что побелели костяшки. За его спиной задыхалась от рыданий Сильвия. Лунди остановил танец, медленно повернулся к Даниэлю, что-то пропел-прокричал по-ортунгайски, указывая на него пальцем. Боевики ответили таким же выкриком. Барабаны грохнули, замолкли на секунду, а потом застучали снова, все быстрее и быстрее. Шаман высоко поднял нож. «Нет, нет, нет!» Ритм все быстрее... быстрее... из двух десятков глоток несся нарастающий вой... Рука шамана схватила Даниэля за волосы и запрокинула ему голову... «Стойте!!!» Вой, стук барабанов — все мгновенно оборвалось. Джайя Лунди застыл, занеся руку с ножом для удара. Замер круг культистов, они стояли, неподвижные, как восковые фигуры. Лишь привязанный к балке Даниэль ошеломленно вертел головой из стороны в сторону, не понимая, что произошло. Слышался только шум прибоя и негромкое потрескивание огня. — Что... что случилось? — пробормотал Ричи, не веря глазам. Леон шумно сглотнул и покачал головой: — Небесный глаз, может? Это... — Это не Небесный глаз. Они резко обернулись на голос. Анетт выпустила дочь и приглушенно закричала, прижав ладони ко рту. Дядя Антонио полулежал у стены, приподнявшись на локте, а другой рукой ощупывая грудь. Раны от пуль исчезли, остались лишь потеки крови на коже. На его лице блуждала потрясенная, недоверчивая улыбка. — Это сделал Ричи. Глава 6 События следующих нескольких минут Ричи воспринимал отстраненно, как бы будучи сторонним наблюдателем — еще с полдесятка боевиков показались из дверей «Жемчужины», ошалело заметались, пытаясь привести своих застывших товарищей в чувство, задрали головы, высматривая Небесный глаз. Один из них закричал что-то, повернувшись к гостинице; дядя Антонио, вдруг оказавшийся рядом, прошипел: «Заморозь их!», ошеломленный Ричи медлил, и тогда рука больно сжала ему шею — «Заморозь их, ну! Давай!». «Стойте», пробормотал он, и ортунгайцы замерли, задрав головы в небо и подняв автоматы. Потом открылась дверь, и в комнату шагнул охранник, вскидывая «Осу»; отец и дядя Антонио бросились на него, но Ричи, успев опомниться, опередил их, и боевик, так и не нажав на курок, застыл, а через долю секунды повалился, не меняя позы, обратно в коридор. Крики, выстрелы и шум борьбы в соседних комнатах; дядя Антонио вырвал из оцепеневших рук ортунгайца автомат и выскочил вон; возня, звуки ударов... Следующее, что он помнил — еще не пришедшая в себя от шока мать пытается перевязать женщину, которую один из охранников ранил в плечо до того, как его вырубили; Аламо и отец бегом спускаются по лестнице, чтобы освободить Даниэля, а сам Ричи бежит за ними, пытаясь предупредить об опасности — не все боевики обезврежены, остались еще те, на блокпосту, перекрывающем шоссе... Он выскакивает из дверей гостиницы и застывает, пораженный — со стороны шоссе вдруг слышатся крики и очереди, перестрелка доносится и с востока, из рыбацкого поселка, а над пляжем беззвучно висят два вертолета, с которых, скользя по канатам, спускаются спецназовцы в черной форме и бронежилетах, в сверкающих шлемах со щитками, закрывающими лицо, с автоматами за спиной. Спускаются — и сами в растерянности останавливаются при виде неподвижно замерших ортунгайцев... Более-менее Ричи пришел в себя уже в столовой, где собрали всех освобожденных заложников. Оживший дядя Антонио, замирающие по одному его слову ортунгайцы, бесшумные вертолеты... Он сел на пол у стены, положив руки на колени, и огляделся. Даниэля отвязали от балки и сейчас он сидел у одного из столов и морщился, пока один из спасителей заново обрабатывал его рану. Рядом оказывали помощь женщине с простреленным плечом; у еще одного из постояльцев, пожилого мужчины, видимо, прихватило сердце, и спецназовец принес ему стакан воды, запить таблетку. Сильвия снова плакала, на этот раз от облегчения. Родители хотели было подойти к Ричи, но их отозвали в сторону и стали о чем-то расспрашивать. Через минуту в столовую вошел дядя Антонио, переговариваясь с командиром группы захвата — плотным, невысоким, начинающим седеть человеком лет сорока пяти; свой шлем тот снял и держал в руке. Они остановились в дверях и продолжили беседу. Спецназовец о чем-то спрашивал, дядя Антонио качал головой. Оба несколько раз делали жесты в сторону Ричи, потом командир окликнул его и поманил пальцем. Подойдя, Ричи разглядел шеврон на рукаве его формы — освобождать «Жемчужину» прислали не полицейский спецназ, а отряд «Молния», элитное спецподразделение министерства внешней и внутренней безопасности. — Рикардо, — жестом приглашая мальчика выйти в холл гостиницы, спросил командир. — Скажи-ка мне, здесь появлялся Небесный глаз до нашего прибытия? — Нет, господин, — покачал головой Ричи, и тут же краем глаза заметил, как дядя Антонио нахмурился и сжал губы. — Майор Аламо, ну и что скажете? Похоже, Небесный глаз привиделся вам одному. Майор Аламо?