– Мы положим между нами одеяло. – Нет. – Я расскажу тебе сказку на ночь. – Нет. – Сделаю массаж… – Это уже интереснее. – Ах, ты ж мой Сладенький, – тянет к его щекам руки Лилит. Иногда ей безумно хочется потискать этого человека, будто плюшевого песика. Они направляются в спальню. Октавий распахивает окно, впуская внутрь ночную прохладу, а Лилит пытается отыскать на полочках в ванной какое-нибудь масло. Естественно, не находит. А еще не может найти хоть какой-нибудь крем, кроме крема для бритья. Не с гелем же для лица ей делать массаж Октавию. Тогда она лезет в свою сумку, с которой сегодня приехала к музыканту, прежде чем из нее сделали женщину-вамп и нарядили в алое платье. Сумка огромна, и в ней помещается куча вещей. Крем там тоже есть, вернее, целых два. Один – для лица, увлажняющий и довольно дорогой, по крайне мере, для экономной Лилит. Второй – для ног, снимающий усталость и приятно холодящий кожу. После работы в кафе, где нужно ходить не только в униформе, но и в туфлях на каблуках, ноги Лилит ужасно устают. Поэтому она постоянно покупает подобные кремы. Для массажа Лилит, недолго думая, выбирает второй вариант. – Раздевайся, – велит она Октавию. Он почему-то берется за ремень, одновременно с кем-то переписываясь. Лилит звонко смеется. – Сладкий, вообще-то я буду делать тебе массаж на спине! Снимай рубашку, а не джинсы. Октавий отмахивается, продолжая переписку. И тогда Лилит подходит к нему и сама начинает расстегивать пуговицы. Близость Октавия будоражит ее мысли. И Лилит, не слишком осознавая, что делает, целует его в шею – знает, что ему это нравится. Ее пальцы пробегаются по мышцам его обнаженной груди, спускаются к солнечному сплетению, касаются твердого пресса, игриво проводят по коже над ремнем, задевают пуговицу на брюках, но, прежде чем Лилит успевает что-либо сделать, Октавий кидает телефон на кровать и ловит ее пальцы. – И что ты собралась делать, Лил? – мягко спрашивает он. – Массаж, – невинно хлопает она ресницами. – Ты же хотела делать его на спине? – Октавий сбрасывает рубашку на пол – он никогда не заботится о вещах. Зато Лилит едва ли не физически больно наблюдать за тем, как дорогая вещь валяется на полу. И она тут же поднимает ее, чтобы аккуратно повесить на стул. – Ложись на живот, – велит она. Октавий оказывается на кровати, положив под голову руки. Лилит задирает алое платье и садится рядом с ним на колени. Она выдавливает на ладони пахнущий мятой крем и растирает его по спине Октавия. Ее движения – приятны и умелы, и он расслабляется под теплыми руками Лилит, которые разминают его мышцы. От крема по коже гуляет холодок, но ему это нравится. Октавия накрывает безмятежность. – Ну как тебе? Нравится? – спрашивает Лилит – теперь она сидит прямо на нем – ее острые коленки стискивают его бедра. – Нравится, детка, – соглашается Октавий, кайфуя. Лилит склоняется к нему и целует в щеку. У нее приятно кружится голова и хочется остановить время. – Жаль, что ты не помнишь Дэншорт, – неожиданно говорит она, массируя плечи музыканта. – Хотя неудивительно, это было давно. И это был пик популярности «Пепельных цветов». – Ты уже второй раз говоришь про Дэншорт, – отвечает Октавий. – Я была на этом концерте. Я и мои подружки. Мы сбежали из дома и приехали на ваше выступление. Были в фан-зоне. А ты поцеловал меня в щеку. – М-м-м, не помню такого, – сонно отвечает Октавий. – А для меня это одно из самых ярких воспоминаний, – продолжает Лилит с теплотой в голосе. – В тот вечер я была самой счастливой в мире. Из всех десятков тысяч девчонок на стадионе ты поцеловал меня. А потом я выросла и встретила тебя. Своего кумира. И теперь могу целовать тебя, сколько угодно. Разве это не чудо? Ты веришь в такие совпадения? «Может быть, мы связаны чем-то незримым?» – хочет спросить Лилит, но не делает этого. Знает, что не стоит. И ей становится немного грустно. – Чудо, – откликается Октавий. – Чудес вообще много, если называть все совпадения чудесами. Лилит фыркает. – Но я рад этому совпадению, Лил. Она улыбается. – Надеюсь, теперь ты не целуешь своих фанаток? – спрашивает она. – Через маску? – ухмыляется Октавий. – Нет. – И что, совсем никто не знает, как ты выглядишь? – Те, кому нужно, знают. – А девушки, с которыми ты развлекаешься? – ревниво спрашивает Лилит. Она не дура и прекрасно понимает, что явно не одна такая у Октавия. – Смотря какие, – отвечает он. – Я не общаюсь с девушками в образе барабанщика «Лордов». Разделяю личную жизнь и работу. – А в турне? Неужели в турне ты ведешь аскетический образ жизни? – пальцы Лилит больно сжимают его плечи. – А в турне поцелуи не обязательны. – Без поцелуев нет страсти, – заявляет Лилит. Для нее это немыслимо – секс без поцелуев. Это как конфета без сахара. – Есть, и еще какая, – хмыкает Октавий. – Доказать? – Не надо, – отрезает Лилит. – Меня ты обязан целовать, понял? Она тут же осекается – не хочет показаться Октавию ревнивой идиоткой, ставящей условия. Но он только смеется. Слова Лилит его забавляют. С ней легко и приятно. И сегодня она открылась ему с новой стороны. – Интересный крем – от него холодит кожу. Что за марка? – Октавий тянется к лежащему на кровати тюбику и читает название. – Лил, что это? – с недоумением спрашивает музыкант. – Это крем… для ног? – Он хороший, – ангельским голоском говорит Лилит, злясь на себя за то, что не убрала крем подальше. – Но он для ног! – Ничего страшного, он ведь качественный. – Но для ног. – У меня не было другого, Сладкий, – сознается Лилит. – И вообще, не переживай – он уже успешно впитался в кожу на твоей спине. Но если хочешь, – торопливо добавляет она, – можешь помазать им ноги. – А почему сразу не лицо? – смеется он и садится. – А давай я сделаю тебе массаж зоны декольте, Лил? – Этим кремом? Знаешь, все же не стоит, – торопливо отказывается девушка. – Хотя ты тоже можешь сделать мне массаж на спине. Октавий неспешно и глубоко целует ее, придерживая за подбородок. На ее губах – вкус мохито с нотками мороженого. Он поднимает Лилит на ноги и помогает ей снять алое платье, любуясь изгибами ее тела. А после велит девушке занять его место на кровати. Теперь на животе лежит она. А его руки неторопливо гладят ее спину. Октавий проводит ладонью вдоль ее позвоночника, целует в ямочку на пояснице и плавно переходит к плечам. Он хочет превратить этот массаж в игру, которая должна закончиться его победой, но проигрывает почти сразу. Лилит засыпает под его руками. И он не решается будить ее – просто укрывает легким одеялом и ложится рядом. Сначала просто смотрит в ее безмятежное лицо, пытаясь вспомнить события многолетней давности в Дэншорте, потом думает о том, смогут ли они видеться, когда он уедет. Октавий уверен, что время от времени – смогут. Он без труда оплатит ей приезд в любую точку мира – такое в его жизни уже было. Но он почему-то не уверен, что Лилит согласится на это. Актриса… Может быть, попросить мать помочь ей с какой-нибудь ролью? Шоу-бизнес – это матрица связей. Без них пробиться можно, но ужасно сложно. И в определенный момент времени любой, кто попадает в эту сферу деятельности, обрастает связями. Без них – никуда. Октавий и сам начинает засыпать, когда его будит громкая настойчивая мелодия. Он нащупывает телефон и видит, что это видеозвонок. Кезон. Его довольная физиономия занимает весь экран. Октавий встает с кровати и уходит в полутемную гостиную, по стенам которой пляшут блики далеких огней. Октавий принимает вызов. – Привет, – говорит он, вытягивая вперед руку с телефоном. – Привет, чувак, – доносится до него веселый голос Кезона. Он сидит с гитарой на коленях в незнакомой комнате. – Занят? – Вообще-то, я сплю. – Да? Ну плевать. У нас разные часовые пояса. Я тут набросал в проге песню – послушай, а? Барабанную партию, кстати, тоже написал. С офигенным соло. – Ты же знаешь, что я ненавижу, когда ты или Феликс пишете мне мою партию! – моментально реагирует Октавий. – Какого черта? Вы вообще не имеете представления о барабанах. Свои соло он всегда пишет сам. А потом вся команда критикует его, что безумно выводит из себя. – Мои знания не сравнятся с твоими, о, великий, – скромно улыбается Кезон. – В общем, я скидываю тебе партию и надеюсь, что тебе она понравится. Я придумал такой крутой рисунок сбивки, чувак! У тебя язык вывалится, когда ты увидишь. Октавий не согласен с Кезоном. Скорее, у него вывалятся глаза, когда он это увидит. Хотя, честно говоря, ему интересно, что там накорябал этот псих. – Сомневаюсь, – хмуро говорит он, – в прошлый раз ты придумал такую лажу, которую просто физически невозможно было играть. – Просто ты не смог это сыграть. Может, нам лучше обзавестись драм-машиной? – довольно ухмыляется Кезон. – Драм-машина может все. – Пошел ты… – Октавий не сдерживается, и хлесткие, но привычные слова сами собой слетают с его языка. – Как невежливо, – качает головой Кезон. Он – мастер выводить людей из себя. Но Октавию нравится эта его черта. Он готов прямо сейчас сесть за установку и записать то, что получится. Чтобы доказать Кезону его тупость, разумеется. Тот реально не сечет в барабанах – Октавий искренне так считает. Вообще, мало кто в них сечет. – Я посмотрю, что ты придумал, – обещает Октавий. – Но я уже уверен, что это дерьмо. – Ты угадал с названием песни, – снова смеется Кезон. – И, чувак, извини, если оторвал от девчонки. – Я действительно спал. Мы, – поправляется Октавий.