– Ночами не спишь, а выглядишь хорошо, – без всякого ехидства заметила Вероника. – Видно, дед Кислякова поил тебя парным молоком и кормил свежей редиской. Тебе приходило в голову, что мы не сможем расшифровать твою записку со скворечником? – Нет, – отрезала Николь, – по-моему, там все ясно как белый день. – Ага, ага. – Вы перескакиваете с одного на другое, – сердито осадила подруг Маринка. От ее пестрого сарафана рябило в глазах. Длинная коса лежала на груди, как толстая коричневая змея. – Пусть Николь расскажет тебе свою часть истории с начала до конца, хорошо? – Я просто за нее волновалась, – объяснила Вероника. – А еще я думала, что у нее в руках ответы на мои вопросы. – Нет у меня ответов. Все запуталось еще больше, – заверила ее Николь, сделав скорбное лицо. – Давай действительно по порядку. Я знаю только то, что ты вернулась в Москву из Крыма. А потом просто перестала выходить на связь. Ты хоть была в полиции? – Была. Описала происшествие, как положено. Но, сказать по правде, моя история никого в отделении не заинтриговала. У меня просто приняли заявление, и все. Потом я поехала по магазинам и возле метро встретила Овсянкину. Вероника хлопнула себя ладонями по коленям: – Я так и знала, что вы с ней хорошо знакомы! – Конечно, хорошо, – подтвердила Николь, ерзая на своем месте. – Эта бешеная табуретка ни на один день не оставляла Богдана в покое. Еще до нашей с ним ссоры я собиралась оторвать ей голову. – Почему ты нам никогда ничего про это не рассказывала? – возмутилась Вероника. – Отделывалась общими словами. Из-за твоей скрытности я сто раз попадала впросак. – Не люблю делиться плохим, душа моя, – коротко пояснила Николь. – Кроме того, у нас с Богданом все шло к разрыву. Чего мусолить подробности? – Он купил тебе помолвочное кольцо, – просветила ее Вероника. – Да ну, ерунда, – не поверила потенциальная невеста. – Детективы, которых нанял Леонид Филиппович, нашли ювелирный магазин, в котором Богдан сделал покупку. Кольцо лежит в квартире его бабушки с запиской: «Моей бесподобной Николь». А весь пол усыпан лепестками роз. Как тебе такая ерунда? Николь уставилась на Веронику в немом изумлении и даже приоткрыла рот. – Нет, – наконец сказала она. – Этого не может быть, потому что не может быть никогда. – Хм. Ну, ладно, поехали дальше. Ты встретилась с Овсянкиной возле метро… – Овсянкина сказала, что не может дозвониться до Богдана, и начала вертеться вокруг меня лисой, умоляя, чтобы я набрала его номер. Вдруг, говорила она, Богдан мне не хочет отвечать, а тебе ответит? Она прилипчивая, как бумага для ловли мух. Короче говоря, зашли мы в первое попавшееся кафе, уселись за столик и минут двадцать в четыре руки пытались дозвониться до Богдана. Все без толку! – И что? – спросила Вероника, когда Николь замолчала. – Что потом сделала Овсянкина? – Потом ничего, – ответила Николь. – Она осталась в кафе допивать свой чай, а я вернулась к машине, села за руль, завела мотор… И тут ко мне подошел какой-то мужик. Я стекло опустила, он наклонился и спросил дорогу. Как, мол, добраться до какого-то там переулка. И потом – все. Ничего больше не помню. А очнулась я уже в дремучем лесу! Лежу во мху, среди мухоморов… Можешь себе представить дремучий лес и ты в нем одна – без денег, без телефона, без машины?! – Могу, – сказала Вероника с большим чувством. – Мне было так страшно, – Николь прижала руку к груди, глаза ее блестели. – Сплошной бурелом, ни души вокруг, пахнет диким зверьем! А если бы на меня напал кабан? – Как мне это знакомо, – пробормотала Вероника. – Мы с тобой теперь сестры по несчастью. – Не представляю, сколько часов я блуждала по лесу, пока не вышла к деревне. И тут узнала, что нахожусь под Рязанью, вообрази? Я подумала, что просто сошла с ума, и все. Денег ни копейки, куда деваться – непонятно. Ехать домой? А вдруг меня там снова подкараулят? И тут меня словно током ударило – я вспомнила про Васькиного дедушку, про дом в «Елках»… – Как ты до него добралась-то? – сочувственно спросила Вероника. – Поплакала немножко, и подвезли, – Николь решила не вдаваться в подробности. – Это чертовщина, – вмешалась Маринка. – Кому и зачем может потребоваться выкидывать тебя из Москвы, не причиняя вреда? Сначала в Крым, потом в Рязань… В чем смысл? Я не могу придумать ни одного, даже самого фантастического объяснения! – Я тоже не смогла ничего придумать, – заверила Николь. – Но домой возвращаться испугалась. Вдруг в следующий раз меня выбросят в таком месте, откуда нет возврата? Или вообще прикончат? Когда я добралась до Елок, дед вызвал Ваську, и тот, конечно, примчался. Он вообще-то неплохой парень. – При этих ее словах Маринка насупилась. – Я написала две записки и отправила Кислякова к себе домой, велев одну записку повесить на холодильник, а вторую положить на стол в качестве подводки. Запасные ключи ему дала соседка, после того как я ей позвонила. Если бы он поехал к кому-то из вас, его бы засекли враги. Могли потом проследить за ним. Мы же не знаем, кто наши враги! Кстати, Кисляков заметил мою машину возле подъезда. То есть тот, кто меня усыпил, не поленился подогнать ее к моему дому, что тоже довольно странно. Кисляков, когда от меня выходил, увидел на дверцах логотип «Люксового английского». Сунулся – машина открыта, ключи в бардачке. Твоя сумка с документами, телефоном и всем содержимым – в багажнике. Просто счастье, что машину не угнали! Кисляков ее запер, а ключи привез мне. Вот, собственно, и вся история. – Погоди, а утром, в день Маринкиной свадьбы, ты встречалась с Богданом возле спортклуба? – спохватилась Вероника. – Ни боже мой. – Ничего не путаешь? Может быть, ты как джентльмен удачи – тут помню, тут не помню? Все-таки тебя два раза усыпляли. – Да я накануне Маринкиной свадьбы вообще дома не ночевала. У нас в подъезде проводили санитарную обработку, а вы же знаете, что у меня аллергия на всякую химию. Как только завоняло дихлофосом или чем-то вроде того, я сбежала из дому и рванула к Любе. Ну, к Любе из нашей институтской группы. А что? Маринка в Кипелкове, ты в командировке. Куда мне было деваться? Мы с Любой проболтали до трех ночи и проснулись после полудня. Так что никакого спортклуба, это все вранье. – Ну, как же вранье, когда у Овсянкиной есть фотографии? Причем эти фотки – я специально проверила – переслали ей другие люди. Ты там в своем красном платье на фоне машины с логотипом школы. Да и номер! Номер машины тоже в кадре. Ни разу не похоже на фотомонтаж. Это надо в разведке работать, чтобы положить столько сил на подделку фотографий. Была бы она одна, а там их десяток! – Слушай, Николь, а Богдан чисто теоретически мог взять твою машину? – наморщила лоб Маринка. – Зачем? – драматическим тоном спросила та. Потом пожала плечами: – Теоретически мог. Ключи от дома он мне до сих пор не вернул. А запасной комплект ключей от машины лежит в коридоре в жестяной коробке. – А красное платье? – не отставала Маринка. – Он мог утащить твое красное платье? – Что это ты за вопросы задаешь? У тебя есть какая-то версия? – возбужденно спросила Вероника. – Пока нет, но я над этим работаю, – ответила Маринка, терзая свою косу. – А Богдан знал об автопробеге? Николь и Вероника растерянно посмотрели друг на друга. – Знал, – первой ответила Николь. – Мы разговаривали с Вероникой по телефону в его присутствии. Меня так впечатлила сама идея автопробега, что я поделилась с ним новостью. Богдан очень любит старые машины, мне казалось, ему будет интересно. – Несусветная галиматья получается, – подытожила Вероника. – Богдан знал о пробеге на ретроавтомобилях. Вы с ним поссорились и разорвали отношения. Он тут же решил сделать тебе предложение, купил кольцо, после чего угнал твою машину и выкрал из шкафа красное платье. А потом его похитили, чтобы потребовать выкуп. Зашибись. Дэвид Линч отдыхает! – Это опять из какого-то кино? – проворчала Маринка. – Вечно ты вставляешь незнакомые фамилии к месту и не к месту. – И тут же спохватилась, повернувшись к Николь: – Слушай, а что это за штука у тебя спрятана среди ночнушек? Завернутая в папиросную бумагу? Ты уж извини, нам пришлось сделать обыск. Мы искали хоть какую-нибудь подсказку и наткнулись на этот странный деревянный лепесток. – Господи, я совсем сбрендила, – Николь схватилась за голову. – Столько всего навалилось. Забыла вам рассказать! Уже после того, как мы с Богданом поссорились, ко мне домой явился Леонид Филиппович Медников собственной персоной. – Здрасьте, приехали, – пробормотала Вероника. – А я ему, значит, говорю в Ярославле на пристани: «Николь Чаева к вашим услугам». Крепкий орешек этот Медников – даже бровью не повел, ничем себя не выдал. – Эта штука, которую вы нашли, принадлежит ему, – пояснила Николь. – Он называет ее Красным Котом. Красный Кот – популярное название африканского дерева Розовая слоновая кость. Кажется, растет в Мозамбике. Это антистресс в виде лепестка с углублением для большого пальца. Ты просто держишь его в руке и поглаживаешь. Кто-то перебирает четки, а кто-то поглаживает Красного Кота. Медников сказал, это его талисман. А потом забыл на столе. Я спрятала, чтобы отдать при первом удобном случае. – Мы думали, это ритуальный предмет, а тебя завлекли в секту, – пояснила Маринка. – Так, с этим разобрались. А зачем вообще Леонид Филиппович к тебе приезжал? – вернулась к основной теме Вероника. – Он не знал, что мы с Богданом поссорились. С порога заявил, что я плохо влияю на его сына, – закатила глаза Николь. – С тех пор как мы с Богданом начали встречаться, отец заметил в нем перемены. И решил, что я подсадила его на наркоту. – Ну да? – не поверила Маринка. – Ты его послала с его предположениями? – Да нет, конечно. Хотя честно скажу, разговор получился неприятным, – Николь поежилась. – Я Медникова тогда впервые увидела и сильно напряглась. Правда, он держался спокойно. Объяснил, почему приехал ко мне с вопросами. Богдан стал нервным, плохо спит, страдает перепадами настроения. И все это будто бы с тех пор, как я с ним познакомилась. Ну, я постаралась убедить Леонида Филипповича, что чиста, как снег на Эвересте. Кажется, он мне поверил. Просил не говорить Богдану о нашем разговоре. Я ответила, что не скажу. Да и не могу сказать, потому что мы больше не общаемся. Вот, собственно, и все. – Возможно, Богдан спустил бабкино наследство на наркотики, – немедленно выдвинула новое предположение Вероника. – Ты ведь знаешь про бабушку Эльзу и ее пропавшие сокровища? – Только от Маринки, – усмехнулась Николь и не без ехидства добавила: – Зато, вижу, ты теперь у Медниковых как дочь родная. Вероника рассказала Николь свою часть истории во всех подробностях, не упомянув только о завязавшейся дружбе с Гавриловым. И закончила традиционным «плачем Ярославны»: – Я-то, дура, надеялась, что ты приедешь и преподнесешь нам разгадку всей этой чертовщины на блюдечке с голубой каемочкой. А ты все запутала еще больше. – Только не говори Леониду Филипповичу о том, что я нашлась, – Николь строго посмотрела на подругу. – Он натравит на меня полицию или своих частных сыщиков. – Конечно, не скажу. Пусть они сначала Богдана спасут. Уж Богдан-то точно сможет объяснить происхождение фотографий. – Или не сможет, – мрачно предсказала Маринка. – Что, если мы вообще никогда не поймем, что произошло? – Интересно, а тот гад в плаще, который хотел меня утопить, сможет как-нибудь узнать, что я – это не ты? Если да, то отныне я в безопасности. – А я нет, – ввернула Николь. – Тем не менее здесь, в Кипелкове, мне спокойнее. В доме полно народу, опять же, сигнализация. – Я собаку купила, – добавила Маринка с гордостью. – Большую и голосистую. – Теперь на улицу не выйдешь, – подхватила Николь. – Представляешь, по участку бегает лохматое корыто и облаивает каждую стрекозу. – Потому что она еще щенок. Словно в подтверждение их слов, откуда-то издалека донеслось радостное гавканье. – Давайте все-таки подведем итоги, – решительно сказала Вероника. – Часть ребуса благодаря Анютке уже разгадана. Но остались вопросы. Например, кто поменял нас с Николь местами и зачем? Кто отвез ее в лес и бросил там? – Кто похитил Богдана? – подхватила Маринка. А Николь вслед за ними продолжила: – Кто на «Золотой принцессе» напал на тебя? – И кто все-таки подбросил дротик мне в бокал? – закончила Вероника.