Часть 23 из 72 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— У тебя мания преследования, — заявила она. — Он с тобой познакомиться хотел, а ты сбежала. Лучше в зеркало посмотри, ты никогда так хорошо не выглядела!
Осень в лесу начинается с запаха. Не с поредевшей травы, посыпанной листьями, не с особой прозрачной тишины, не с грибов — с запаха. Запах — это сигнал: закончился пир — готовься к битве. Собирай доспехи.
Все живое разбегается, разлетается, прячется. Экономит силы перед предстоящими испытаниями.
Наше призрачное одиночество в этом мире осенью чувствуется острее. Призрачное. От слова «призрак». Вот, вот! Призрака нет, а одиночество есть!
Я задумчиво брела от дерева к дереву, подбирая грибы и рассуждая о вечности… Сначала о вечности, потом… потом о событиях более актуальных!
В моей голове стали возникать вопросы. Они возникали, исчезали, снова появлялись, крутились, сталкиваясь друг с другом и размахивая вопросительными знаками, запутывались один в другом, потом распутывались, выстраивались в ряд и снова разбегались, прячась друг за друга.
Иногда среди вопросов попадались и ответы. Это происходило приблизительно так: почему, обнаружив железный ящик в фундаменте, милиция его не забирает? Потому, что это трудно сделать? Или они ждут, пока другие захотят его забрать? Тогда ящик — это приманка. Интересно, что там, в ящике?..
Какой чудный подберезовик! О-о, вот еще один, поменьше. Так… Почему же ящик все еще на месте? Те, кто знает, что там, могли бы попытаться украсть его первыми. Боятся? Или сами сидят в засаде? Может, стоит проследить за Чудаком? А смогу ли я это сделать? Наверное, нет, ведь у него опыта больше. Вот если бы у меня был бинокль… Надо будет попросить Вику его привезти. Ага, еще один гриб в траве между елкой и березой.
С ножом в руке я наклонилась за очередным подберезовиком, и вдруг недалеко раздался звук происхождения явно не лесного. Как будто кто-то зацепился курткой за сучок. Или споткнулся о свой собственный резиновый сапог. Звук резко оборвался, испугавшись самого себя.
Я быстро обернулась и замерла.
Кто это? Похититель? Или охранник? Ну, точнее, тот, кто должен клад охранять, не меня, конечно.
А почему он прячется? Натыкаясь на грибников в лесу, я старалась первой себя обнаружить и продемонстрировать мирные намерения. Зачем же людей пугать?
Теперь испугалась я сама.
Где же он?
Подняв несколько шишек и спрятавшись за старую березу, я стала бросать их вбок от предполагаемого преследователя. Звук слегка напоминал шаги.
Ждать пришлось недолго. Из-за елки выглянул Чудак.
Теперь мне надо было показаться, но так, чтобы он не догадался, что раскрыт.
Ногой нащупав сучок, я наступила на него, но тщетно — он не сломался. Я наступила еще раз, посмотрела вниз и увидела, что пытаюсь растоптать муравейник. Его разгневанные жители уже бежали по моим сапогам.
Я издала дикий вопль, напоминающий пожарную сирену, и бросилась к Чудаку, на бегу сбивая противника со своей одежды. Муравьиная милиция в данный момент внушала мне больше страха, чем все преступники, вместе взятые. Чудак в ужасе прижался к дереву, беззвучно открывая рот.
— А-а-аа… Помогите!.. — кричала я. — Я… я села на муравейник!.. А-а-а…
Тут он пришел в себя и начал истерически смеяться. Никогда не прощу ему этот смех!
Когда я, извиваясь, сбросила с себя последнего муравья, Чудак еще продолжал хохотать, сгибаясь пополам и всхлипывая. Он, наверное, думал, что ему крупно повезло: эта бестолковая девица угодила в муравейник и тем самым спасла его от провала.
Дальше мы пошли вместе. Грибы вдруг попрятались, как будто и не росли никогда.
Чудак вел светскую беседу: друзья, знакомые, погода, урожай… Лучше бы сказал, что я хорошо выгляжу! Впрочем, выгляжу я как чучело средней паршивости: в старом папином пиджаке, вышедшем из моды лет тридцать назад, и в двух дедушкиных шляпах, надетых одна на другую, так как первая мне велика, а у второй поля слишком маленькие. Как он меня вообще узнал?!
Внезапно у меня появилось чувство опасности, грозящей неизвестно откуда. Стараясь подавить нарастающую панику, я продолжала вести светскую беседу. Мой голос слегка охрип от волнения, но я надеялась, что это заметно только мне.
Поискав в карманах нож, которым срезала грибы, и не найдя его, я решила, что забыла нож в муравейнике. Защищаться было нечем. Значит, надо бежать.
— Вы не могли бы мне помочь? — обратилась я к Чудаку.
— Да-да, конечно! — быстро ответил он. Подозрительная готовность.
— Тогда держите пакет. Это для грибов. Посмотрите вон под теми деревьями. Там должны расти подберезовики. А я пойду здесь — здесь опята. На опушке встретимся.
Как же, пойду я к опушке, подумала я, как только он скрылся из вида, и, бросив грибы, побежала в противоположную сторону. Выбежав из леса, я скатилась в канаву и залегла, тут же промочив локти и коленки. Потом осторожно подняла голову и осмотрелась — нигде никого не было. Ни на дороге, ни в поле, ни вокруг дома. А внутри?
К дому я бежала прямо через поле. Вбежав, закрыла дверь на крючок. Внутри, к счастью, тоже никого не было. К моему счастью, ибо только ненормальный может сначала запереть дверь, а потом проверять, нет ли в доме посторонних.
Я подумала, что надо вдоль канавы валерьянку посадить, вернее, валериану лекарственную. Она в природе вдоль ручьев растет. Если никто покупать не будет — самой пригодится.
После обеда я вспомнила о брошенных грибах и решила их разыскать: пропадут ведь! Казалось бы, что может быть проще — найти уже собранные грибы, причем не просто валяющиеся на земле, а сложенные в полиэтиленовую сумку. Но увы… Я безрезультатно бродила по лесу почти два часа.
Зачем-то я надела толстый свитер. Мне было жарко. Но хуже всего было то, что я нашла пустую консервную банку и несколько окурков. В моем лесу консервная банка — большая редкость, а про кучу окурков под одним и тем же деревом и говорить нечего! Значит, у кого-то здесь опорный пункт. Или наблюдательный, что тоже плохо.
Солнце садилось. В лесу начинало темнеть. С грибами или без грибов, а надо возвращаться.
Повинуясь неясному чувству, я не вышла на дорогу, а выглянула из-за куста.
Я была готова ко многому, но увиденное меня просто потрясло: к моему дому подъезжал бульдозер. Он остановился недалеко от крыльца. Похоже, с домом придется попрощаться. Жаль. Мне хорошо здесь жилось.
Чтобы улучшить обзор, я залезла на дерево и заметила, что с другой стороны подъезжают два БТРа, а со стороны милиции — несколько автомашин. Я наблюдала за происходящим с замиранием сердца.
Из машин милиции выскочили какие-то люди, вооруженные автоматами, окружили бульдозер, что-то крича, потом стали стрелять. Сначала в воздух, потом на поражение. Бульдозерист начал отстреливаться. БТРы, ни во что не ввязываясь, развернулись и уехали.
Автоматчики вытащили из кабины бульдозера двух мужчин, надели на них наручники и увезли. А кто же был в БТРах?
Я уже собиралась слезть с дерева, но увидела возвращающиеся БТРы. Из них тоже выскочили люди, уже плохо различимые в сумерках, с помощью какой-то штуки с ужасным грохотом выломали кусок фундамента и быстренько умотали, прихватив его с собой. Дом остался стоять.
Метрах в двадцати от меня раздался шум, и неожиданно кто-то спрыгнул с дерева. Я начала всматриваться в темноту — как на нем сидят брюки? — и схватилась за голову. Боже мой, это же Брюнет!
Я была разочарована. Неужели мне нравился человек, все сражение просидевший на дереве?! Нет, не так: он сидел на дереве совсем рядом с моим домом, а ко мне так и не зашел. Что это значит? Это значит, что я ему… что я ему совершенно не нужна!
Догонять Брюнета я не стала.
— Давно не было такого интересного лета, — произнесла Ирина, подняв бокал. — Жаль, что оно кончилось. Давайте за это выпьем.
— За то, что кончилось? Или за то, что было интересным? — не без ехидства спросила Вика.
— И за то, и за другое.
Была последняя суббота августа, уже не очень теплый, но все еще душистый летний вечер. Мы сидели под яблоней и пили выигранное мной шампанское, закусывая Митиным сыром.
Все было в последний раз в это лето: Вика в последний раз ходила в лес за грибами — осенью она собиралась ездить на свою дачу, а грибы там, по ее уверению, не росли; Ирина в последний раз многообещающе улыбалась Мите, так как уезжала через день — первого сентября дети шли в школу; подросшая Ванда, белый пушистый котенок, в последний раз вихрем носилась по траве — Вика забирала ее в Москву; отвязавшаяся Гроза в последний раз пыталась обглодать мою клумбу.
— Лучше выпьем за то, чтобы следующее лето было безопасным, — предложила я. — А наши дома были бы целы, убитые Кролики не плавали бы в речке, никто не получал бы писем с угрозами…
— Ты еще не все знаешь, — перебила меня Ирина. — Я ведь образец почерка у Чудачки взяла, ну, у знакомой Чудака. Так вот, то письмо она писала, на, сама посмотри. Помнишь крючок над буквой «т»? И эту закорючку?
— Что это за список продуктов? — удивилась Вика, заглянув в исписанный листочек.
— Она в магазине писала, а я вытащила у нее из кармана, козой отвлекла, — Ирина сделала глоток шампанского, сорвала с ветки два яблока, себе и Мите, и потребовала: — Кто еще что знает, расскажите!
— Чудака арестовали, — поделился информацией Митя.
— За это можно выпить.
— За это пить не будем, это кровожадно, — возразила я и поставила свой бокал на стол. Для прощального вечера мы перенесли под яблоню почти всю мебель из дома.
— Защитник Миша исчез, причем уже давно, — напомнила Вика. — Его труп пока не нашли. Что вы об этом думаете?
— Найдут!
— Да не об этом, а вообще, — поморщилась Вика и протянула свой бокал Мите, чтобы тот налил в него шампанское. — Предлагаю окончательную версию: мой одноклассник украл и спрятал чьи-то сокровища. Они — владельцы сокровищ — его поймали, пытали и убили, однако он им ничего не сказал. Но они свои сокровища долго искали и, наконец, нашли.
— Кто искал? Чудак? — спросил Митя.
— Нет, Чудак был из той же компании, что и одноклассник, это мы еще раньше решили. Он здесь жил и сокровища охранял.
— Подожди-ка, у меня другая версия, — вмешалась я. — Он мог спрятать свои собственные сокровища. От этих спрятать, от конкурентов!
— Это не другая версия, а та же самая. Слушай дальше!
— Нет, это ты слушай дальше! — потребовала я. — И брось мне яблоко!
Яблоко оказалось кисловатым, но с медом было вполне съедобным. Сделав глоток шампанского, я продолжала:
— Друзья одноклассника с помощью письма пытались выманить меня из дома и потихоньку забрать свои сокровища, но им не повезло. К тому же я сама привела их конкурентов к своему дому, в чем до сих пор раскаиваюсь. А Защитник Миша либо конкурент, либо ни при чем.
— Раз исчез, значит, конкурент, — убежденно сказала Ирина. — А вместо сокровищ могли быть компрометирующие документы. Не пойму только, кем был Кролик и за что его убили.
book-ads2