Аля поступила в институт. Она успешно сдала экзамены. Потребовалось ли вмешательство Олега Петровича – осталось тайной. Первого сентября студентка Аля Кочина выслушала первые лекции и точно для себя решила, что на следующий год будет поступать в театральный, о чем не мешкая сообщила отцу. – Давай не будем спешить, проучишься год, а там… – уклончиво заговорил Олег Петрович. – Папа, сначала я слышала «Вот поступишь, посмотришь. Первые лекции прослушаешь, познакомишься с однокурсниками…» Все. Я поступила, лекции первые прослушала, с однокурсниками познакомилась… Все, папочка, теперь я хочу поступить в театральный. Я же доказала, что могу серьезно заниматься. Кочин задумался. Дочь он обожал – она была у него одна, добрая, умная, послушная и красивая. Стоит ли принуждать ее следовать его воле? Тем более сам Кочин не был уверен в правильности выбора. А настаивал только, чтобы быть спокойным – он знал, что Аля поступит в любом случае. – А как ты будешь совмещать учебу на первом курсе с подготовкой в театральный? – Легко! – воскликнула Аля. Она поняла, что победила. Папа успокоился, понял, что учиться она умеет и упорства ей не занимать. – Я найду тебе преподавательницу. Актрису. Настоящую. Теперь таких нет. – А откуда ты ее знаешь? – Ну, я ее и в театре видел, и в кино. Замечательная актриса, умнейшая женщина и удивительная красавица. Так в доме Кочиных появилась актриса Ольга Леонидовна Самарина. У Али теперь были утром лекции, потом занятия с Самариной. Между этими делами она успевала встречаться с Сергеем Батениным. Они встречались вечером. Когда позволяла погода, гуляли по улицам. Оба Москву знали не очень хорошо, и эти прогулки были открытиями для обоих. Аля даже иногда готовилась к этим импровизированным экскурсиям – выискивая в книжках информацию об улицах и домах, а потом удивляла своими знаниями Батенина. Сергей в детстве редко бывал в Москве, потом были школа, уроки, институт. По сути, так просто бродить у него получалось только сейчас, с Алей. В ту зиму он объяснился ей в любви. Они шли по набережной Яузы, смотрели, как на фоне красного морозного заката пробегает по мосту поезд. В этот момент город приобрел какую-то художественную законченность, словно художник сделал последний мазок. – Аля, я люблю тебя, – Сергей повернулся к ней, – мне кажется, что давно люблю. Я тебе должен признаться, я наблюдал за тобой, за твоим отцом, за вашей жизнью. – Это как? – остановилась Аля. – Мое окно смотрит в ваш сад. – Я знаю, я часто видела тебя. Ты думал, что спрятался за занавеску, а я видела… – Аля помолчала, а потом добавила: – И старалась красиво ходить, держать спину ровно. Понимаешь, я себя чувствовала как на сцене. Батенин уставился на нее. – Так все это время ты знала, что я за тобой наблюдаю?! – Сначала догадывалась. Потом знала. – Как это? – А как объяснить, что каждый раз, когда я выходила из нашей калитки, ты встречался мне? – Я делал это украдкой. Отец запретил нам общаться с вами. – Это потому, что мой папа поставил такое условие. Аля вздохнула. – Но я тебя люблю, – упрямо повторил Сергей, – и… – Я тебя тоже, – перебила его Аля. Она ухватила его за воротник куртки и поцеловала. – Понимаешь, – начал было опешивший от услышанного и еще больше от поцелуя Батенин, – я серьезно. Аля внимательно на него посмотрела. Ей хотелось рассмеяться, но она понимала, что этого делать нельзя. У Сергея Батенина всегда все очень серьезно. – Ты представляешь, что будет с папой, – спросила Аля, – если он узнает, что мы любим друг друга? – Представляю. Оба семейства будут веселиться. Но им, наверное, придется смириться. – И что же мы теперь делать будем? – Аля прижалась к Сергею. Она вдруг почувствовала мороз, вечернюю сырость от полузастывшей реки, и ей очень захотелось тепла и уюта. Такого, какой бывает только с любимым человеком. Но вслух она сказала: – Знаешь, я замерзла. И устала. Сегодня пришлось рано вставать. Давай зайдем к моей знакомой? Она живет в центре. На метро пару остановок. Батенин почему-то нервно дернулся. – Может, мы в кафе посидим? Ты голодная? Или хочешь, давай на такси поедем? – Да нет же, мне хочется именно в гости. К этой моей знакомой. Она тебе понравится. Сергей пожал плечами: – Давай. Он чувствовал, что это приглашение к знакомой – не просто так. Это своего рода проверка – Аля хотела показать его. Сначала ему это не понравилось – в «смотринах» этих было что-то унизительное. Но потом, посмотрев на Алю, успокоился. Во-первых, ничего ужасного в этом не было: у Али не было матери, а женский взгляд – это особенный взгляд. Ничего странного, что она хотела посоветоваться с близкой знакомой. А во-вторых, он видел, как сияли ее глаза. Она хотела поделиться своей радостью. Не рассказать о нем, нет, а представить его с уверенностью влюбленной и любимой. – Знаешь, с удовольствием. Если она не занята и мы ей не помешаем. – Не помешаем! – рассмеялась Аля. – Только я сделаю один звонок. До Пушкинской площади они добрались быстро. Нужный дом стоял на углу Тверского бульвара и Тверской улицы. Аля не раз здесь была, она шла быстро, точно ориентируясь. Дверь им открыла приятная женщина в белом фартуке. – Привет, Наташа, – сказала Аля, – знакомься: это Сергей. – Очень приятно, – несколько ворчливо ответила Наташа и поинтересовалась: – Обедать опять не будете?! – Да кто же так гостей встречает! Господи, Наташа, душа моя! – раздалось из комнаты. – А как встречать, если она ничего никогда не ест?! – отозвалась Наташа, ничуть не смущаясь. – Готовишь, готовишь, а никто не ест. Ни вы, ни гости! Наташа решительно покинула прихожую. – Не обращай внимания, она классная. И отлично пирожки делает. Давай проходи! Они вошли в комнату, где стояла пожилая красивая женщина. Сергей видел ее у Кочиных. Иногда она приезжала на такси, иногда ее привозил водитель Кочина. Сергей знал, что Аля учится у старой актрисы, но знаком с ней не был. – Вот, мы как снег на голову. Гуляли после занятий и решили зайти, – улыбнулась Аля. – Это замечательно! А я сижу и горюю, что не могу выйти. – Отчего же? – Скользко. Снегу нападало очень много. Темнеет рано. – Понятно. Там морозец и очень красиво. – Я раньше очень любила зиму, молодой человек, а вот теперь… – Молодой человек – Сергей Батенин, – представила спутника Аля. Самарина внимательно посмотрела на Сергея. Ему показалось, что она в курсе тех самых событий. – Очень приятно, – наконец произнесла Ольга Леонидовна. По своей театральной привычке она выдержала паузу. – Мне тоже. Я о вас слышал. И даже смотрел спектакли с вашим участием. Но не в театре. В интернете. – Да, верно. Мне говорили, что они выложены в Сети, – гордо сказала Ольга Леонидовна. Сергей Батенин не врал. Узнав о том, что Аля занимается с Самариной, он все о ней прочитал и кое-что посмотрел. Спектакль ему не понравился – что-то про революцию и душевно-идеологические метания не то студентов, не то рабочих. Самым плохим было то, что все ныли, причитали и мелко грызлись между собой. «Как у нас дома!» – подумал тогда Сергей. И ему показалось, что вот у Кочиных в семье никогда бы такого не было. Они бы или сражались, или дружно жили. Об этом он и сказал Ольге Леонидовне. – Сам спектакль мне не понравился. Понимаете, все эти сомнения иногда приводят к тому, что человек начинает пороть фигню. Простите! – Ничего страшного, не смущайтесь! Замечательное слово. – А, да? Вам нравится? – рассмеялся Сергей. – Действительно, среди жаргона, сленга и нецензурной лексики встречаются очень точные определения. – А главное, они точно выражают все оттенки эмоций! – Согласен! – Так, я пойду Наташе помогу, – Аля встала, видя, что общий язык найден, а Сергей совершенно не смущается и ведет себя так, как обычно, – немного насмешливо, но учтиво. – Да, помоги, а то она до ночи будет возиться, и мы не попьем горячего чаю. А вы замерзли… – Мы не замерзли. Правда, я предложил на такси поехать, все же мороз. Но она отказалась. – Батенин счел своим долгом объяснить, что он заботится о здоровье Али.