– Я-то знаю… – удивленно ответил Алексей. От бывшего филера такой эрудиции не ждешь. Капитан Румянцев – первый российский мастер тайных операций. Прославился тем, что похитил из Германии мазепинского наследника Войнаровского, а потом доставил из Италии беглого царевича Алексея. Василий Васильевич усмехнулся: – Это я раньше валенок был, ничем кроме пива и картишек не интересовался, а за тринадцать лет при Виктор Борисыче, наверно, тысячу книг прочел. За орлом летаешь – высоко поднимаешься. Ладно, давайте к делу. Раз вы, Алексей Парисович, такой знаток безопасности, валяйте, предлагайте, как нашей команде играть, чтоб гол не пропустить. – Я сказал, что на «ты» я бываю только с офицерами… – Романов широко улыбнулся. – Не совсем так. С футболистами тоже. Во время игры церемонничать не приходится. Снова, уже в третий раз, пожали руки, крепко и от души. – Сначала, Вася, мне нужно иметь полную картину. Я же к воротам по краешку поля прорвался. – Прорваться ты прорвался, но гола бы не забил. У меня чем ближе к воротам, тем плотней защита. – Сейчас поглядим. Вопрос первый. Как часто собирается штаб? Будет отвечать или нет? Алексей внутренне напрягся. – Раньше – раз в неделю, если ничего экстренного. Сейчас три раза. Последнюю неделю перед первым июня будут встречаться каждый день. – Это слабое место. – Романов неодобрительно нахмурился. – Один удар – и всех возьмут разом. Полканов подмигнул: – Не всё так просто. Давай пока, спрашивай дальше. Что он имеет в виду? В каком смысле «не так просто»? – Ладно. Второй уязвимый пункт – глава «Союза», Саввин. Где он живет, как охраняется? – Охраняется хорошо, при нем всегда двое моих лучших ребят. А где живет – не скажу. Сам не знаю. Виктор Борисович, как лисица. Два раза в одном месте не ночует. Привычка еще с тех времен. Его даже Охранка найти не могла. – Хорошо. Третья прореха – дивизионные командиры. И здесь ты меня не успокоишь, я сам видел, что берегут их паршиво. Довольно чекистам выйти на одного, как я на Меркурова, да взять его – и считай, всей дивизии нет. Кто трое остальных? После паузы Василий Васильевич сказал: – Начдив-1 – генерал Жбанов. Который на бобра похож. «Морж», сообразил Романов. – Тощий, длинный – полковник Шерер, начдив-2. Начдива-3 Меркурова ты знаешь… А красавец-брюнет – это командир кавалерийской группы ротмистр Миркин. Алексей удивился: – У…нас (чуть не вырвалось «у вас») даже кавалерийская группа есть? – А как же. Сотня офицеров записалась в красные эскадроны и в Кавшколу РККА. Первого июня они соберутся в несколько летучих отрядов. Быстрые удары, служба связи. Город-то огромный, без кавалерии никак. – Погоди… – вдруг сообразил Романов, вспомнив вчерашний рассказ Шварца. – Ротмистр Миркин? Тот самый? Из «Евреев-воинов»? – Ага. Хороший мужик. Как говорит Виктор Борисович: «Миркин хоть еврей, но воин». – Да как же так? Я хотел своего товарища, прапорщика Иосифа Шварца, записать в «Союз» – мне отделенный сказал: евреев не принимаем! – Миркин – это Миркин. Его даже жидомор Шерер уважает. А еще Миркин у нас казначей. Все финансы на нем. Как говорит Виктор Борисович: «Миркин хоть воин, но еврей». Прикинув возможные варианты, Романов выбрал самый перспективный. – Мне бы приглядеться к каждому из них. Характер, привычки. Я пока только Меркурова знаю. С ним, я думаю, довольно провести хороший инструктаж по конспирации. А за остальными тремя я бы походил, понаблюдал. Индивидуальная охрана действенна, только если соответствует привычкам и психологическим характеристикам объекта. Дай мне их адреса. – Зачем тебе адреса? – уклонился Полканов. – Пойдем со мной. Сейчас понаблюдаешь. Заодно и я тебе расскажу про ихние характеристики. – Куда пойдем? – Заседание еще не кончилось. У Виктор Борисыча в повестке 23 пункта. – А можно? – «Охранному сектору» всё можно. Если осторожно, – подмигнул Полканов. – Идем, Алеша, идем. Они поднялись из подвала наверх, в небольшую, очень опрятную комнату. – Моя келья, – сказал Полканов. – Тут и коротаю затворнические дни. Подошел к стене, отодвинул какую-то заслонку, приложил палец к губам. Стали слышны голоса. В стеклянном квадрате был виден знакомый врачебный кабинет. Василий Васильевич шепнул: – С той стороны – зеркало над умывальником. – …Какой это примерно процент от общего состава, генерал? – донесся хрипловатый баритон Саввина. Шахматисты – Как вы понимаете, Виктор Борисович, общая численность дивизии при существующей системе комплектации определена быть не может. Списки по конспиративным соображениям не ведутся, членство на уровне рядовых условно: если человек вступил в «Союз», еще не факт, что на него можно твердо рассчитывать. – Говорил начдив-1 генерал Жбанов. – Теоретически в дивизии порядка двух тысяч бойцов, которых, впрочем, считать реальными «бойцами» не следует. Как я уже сказал, по моей предварительной оценке 1 июня на пункты сбора явится хорошо, если тысяча человек. Сами видите, какой это процент. Пятьдесят – максимум. – У меня то же самое, – вставил Меркуров. Начдив-2, Шерер, просто кивнул. – А мои придут все, я в них уверен, – весело заявил Миркин. – Кавалеристы – не чета пехтуре. – Просто у вас, Лев Абрамович, людей немного, и связи короче: от вас к взводным, и всё, – заметил Жбанов. Очень мешал слушать Полканов со своими комментариями прямо в ухо: – С Жбановым легче всего. К охране относится с пониманием, правил не нарушает… Снова заговорил Саввин, и начальник «Охранного сектора» почтительно умолк. – Я вам больше скажу, господа. Не выйдет первого июня пятьдесят процентов. И двадцать пять не выйдет. Все живые люди, всем страшно. Одно дело – подниматься в атаку из окопа, плечом к плечу, а у нас каждый живет дома, многие среди родных. И ему неуверенно. Страшно. У нас с вами произойдет так же, как при любой революции… Не кривитесь, полковник, мы все именно что революционеры – если понимать слово «революция» в его изначальном смысле: переворот. На первом этапе всегда выступают только самые смелые и активные. Если они устояли и, того паче, добились каких-то успехов, присоединяются среднесмелые и только потом уже остальные. А когда дело идет к победе, поднимаются все прочие, кто восставать и не собирался. Поэтому будет вполне довольно, если каждая из дивизий утром первого числа соберет хотя бы 10 процентов состава. Этих нескольких сотен храбрецов достаточно, чтобы полностью дезорганизовать советскую власть в Москве, а если получится, то и в других ключевых городах. На то, господа, и составлен «план приоритетов». Мало людей вышло – дивизия концентрирует удар только по цели номер один. Чуть больше – по двум, еще больше – по трем, и так далее. Он повернулся к Шереру. – Возьмем вас, Антон Альфредович. Допустим, вы видите, что утром 1 июня у вас в наличии только сто человек. Ваши действия? Начдив-2 уверенно ответил: – Собираю людей в кулак и бью по цели номер один, которая… Опять некстати встрял Полканов: – С Шерером беда. Гоняет от себя охранников. Говорит: я сам о себе позабочусь. При этом неосторожен и ненаблюдателен. Сквозь шепот Алексей еле разобрал, что «цель номер один» у дивизии Шерера – ЦК большевистской партии. – …Первое июня – как раз суббота, а они по субботам собираются на свой синедрион, как на моление в синагогу. Мы войдем через Боровицкую башню, там в карауле будет наш человек. Через пять минут окажемся на месте и перебьем всех еврейчиков вместе с шабесгоями. – Антон Альфредович, я бы попросил. – Саввин покосился на Миркина. Полковник сконфузился. – Извините, Лев Абрамович… Я не в том смысле. Но у них там, сами знаете, еврей на еврее сидит.