Друзья устраивали шикарные балы в своих замках, часто и меня приглашали, вот там-то я и понял, что пользуюсь огромным успехом у женского пола. Устав отбиваться от навязчивых девиц, в какой-то момент я полностью углубился в учёбу и перестал посещать балы. На следующий год впервые за десять лет, поступивших учиться девушек, оказалось чуть ли не больше, чем молодых людей. Благо на боевой факультет брали только одарённых. Друзья пояснили непонятливому мне, что все они поступили лишь затем, чтобы я… Нет, вы только подумайте, сморозить такую глупость: чтобы я обратил на них внимание. Для чего? Зачем? Красивых и богатых в империи было много. Но свободных принцев мало, последовал ответ друзей. Мои доводы, что я помолвлен мало кого интересовали. Помолвлен, не женат. На меня посыпались горы магических птичек-записок, мне пришлось быстро изучать магию бытовой защиты. Маленькие пичуги сгорали, не долетая до меня. Через несколько месяцев, поняв тщетность своих попыток, девушки успокоились и быстро утешились в объятьях моих друзей. Осталась лишь одна, настырная и непонятливая. Каждый день, на моей парте оказывались подарки: сладкие шоколадные сердечки, записки возникали перед глазами, не бумажные, а лишь из одной магии (светящиеся буквы в воздухе). Всегда одно и то же, мол она любит без ума и будет ждать столько, сколько придётся. В какой-то момент я устал от такого нездорового внимания, нашёл воздыхательницу по магическому следу и решил с ней поговорить серьёзно. Но разговор не задался, я сделал ошибку, пригласив незнакомку в ресторан, я думал, что на людях она будет держать себя в руках. Не будет вешаться на шею, плакать, ну или что там делают, якобы брошенные девицы. Самое смешное было то, что бросать я её не собирался, так как ничего у нас не было, да и что могло быть, если мы встретились в первый раз. После моей просьбы оставить меня в покое, улыбка померкла на лице красивой молодой девушки, имя которой я не запомнил, хотя она представилась, возможно, даже и подписывала им свои послания, но я развеивал их, не читая. Друзья часто спрашивали, почему я не пожалуюсь на надоедливую особу императору или службе охраны. Меня распирал в те моменты смех. Я взрослый сильный воин буду жаловаться папочке, как сопливый пацанёнок? Услышав от меня слова отказа, незнакомка попыталась закатить истерику. Кричала на весь ресторан, что я ничего не вижу дальше своего носа, что её папа входит в кабинет министров и что она любит меня чуть ли не с пелёнок. А я, такой негодяй, не замечаю её. Но я точно не помнил эту девушку при дворе. В общем, вновь попросив истеричную девицу оставить меня в покое, напомнив ей, что я помолвлен, попытался сбежать из ресторана, но она неожиданно цепко схватилась за мой рукав. Ты будешь мой, прошипела та, смотря заплаканными глазами на меня. А если не будешь, то и ни чьим тебе не быть. Я с силой дёрнул рукой, послышался треск материала, рукав, похоже, не выдержал цепкой девичьей хватки. Я, не оглядываясь, дал дёру из ресторана. Ох, как меня распекал батюшка, ему быстро доложили про мои похождения, это неприятное приключение могло попасть в газеты, но надавив на нужных людей, историю быстро похоронили под ворохом других не менее интересных новостей. Но, как ни странно, девушка оставила меня в покое и, по слухам, даже перестала посещать академию. Но всё изменилось в один момент. Не знаю, кто вложил эту идею в голову императору, но приспичило тому жениться. Мол, молод ещё, не всю же жизнь самому главному магику империи носить траур. Мы с братьями тогда ещё посмеялись над отцом, на руку и сердце которого претендовали сплошь молоденькие девушки, которых мы видели, съезжающимися ко дворцу. Моему удивлению не было предела, когда за очередной вереницей чемоданов показалась та самая поклонница, что горько плакала в ресторане, ругая меня и угрожая. Как же бывают ветрены девицы, подумал я, мысленно улыбаясь. И снова повторилась та история с рукавом, она вновь меня схватила твёрдой рукой. Но в этот раз не плакала, а извинялась. Припоминаю, что просила прощения и за сцену, устроенную в общественном месте, и за ужасные слова, что так опрометчиво слетели с её губ. Что она на самом деле была околдована моей красотой, но стоило ей перестать меня видеть, как любовь прошла. Выдернув рукав из рук той, кого бы я не хотел видеть на отборе по случаю выбора невесты для императора, сухо попрощался и, уходя, сказал, что не держу зла и всё давно забыл. Сказать, чтобы девушка не участвовала в отборе, не смог. И зря, она победила. Но как? Из приехавших невест, по крайней мере, пятеро были намного красивее, умнее, магически одарённые. Сердце отца, по его словам, дрогнуло, стоило лишь моей будущей мачехе заговорить. Её нежный лик и мелодичный голос навеки поселились в мужском сердце. Романтиком оказался отец, с первого дня оказывал всяческие знаки внимания и даже не дождался окончания отбора, сделал девушке предложение руки и сердца. Вот не верил я ей… было в её взгляде что-то странное. Уговорив семейного лекаря молчать, мы с ним проверили батюшку на скрытые проклятия, обворожения и даже наличие скрытых артефактов. Всё было чисто. Вскоре состоялась свадьба, а через год императрица родила сына. Мои подозрения испарились. Потому что, на людях женщина вела себя подобающе. С любовью смотрела на мужа-императора, соблюдала этикет, ко мне особого внимания не проявляла. И лишь с моей невестой вела себя странно, ну как странно, когда Мари приезжала ко мне в гости, никогда не звала ту на женские посиделки-чаепития, хотя императрица устраивала такие вечера постоянно, приглашая чуть ли не всех придворных дам. Хотя моей милой невесте было не до посиделок, мы не могли наговориться за те дни, что были вместе, часто гуляли, обнимались, жарко целовались. Я считал дни до свадьбы, оставалось ещё чуть-чуть, ещё немного и моя любимая, нежная, заботливая, самая красивая эльфика поселится в моих покоях. Тот день, когда случилось несчастье, врезался в моё сознание навеки. Император империи белого дракона, то есть мой отец, созвал самых лучших воинов магиков трёх империй на ежегодные соревнования. Призом в том году был редчайший артефакт и большой сундук золота. Бравые воины прибыли из империи эльфов и империи первого рассвета. Я буду бить и корить себя пока живу на это свете, я видел, что моя милая невеста постоянно прячет улыбку, стоит разговору зайти про ежегодные магические игры, но даже не мог подумать, что она способна подать заявку на участие в мужских играх. Конечно, будучи молодым генералом, недавно закончившим академию, я тоже подал заявку на участие. И вот, усадив принцессу эльфийской империи в ложу на горе, откуда был великолепный обзор на долину, я со спокойной душой отправился готовиться к выходу. Первыми проводились командные игры. Тянулся жребий и ты мог попасть в любую из десяти команд. Я вытянул красную карточку, поблагодарил распорядителя и удалился переодеваться. И только выйдя на огромное поле, я увидел вдали в синей десятке соперников её, мою Мари. Кровь вскипела, только я хотел броситься в сторону невесты и требовать на правах жениха ту покинуть поле, как прозвучал громкий гонг, оповестивший участников и гостей о начале соревнований. Битва должна была идти до первой крови, раненый выбывал из соревнований и так, пока в бою не останется лишь одна команда. Магические рупоры усиливали не только крики соперников, но и выкрики на трибунах. Я как коршун следил, чтобы мою девочку не задела стрела или магический болл, и в какой-то момент сам пропустил удар, лицо пронзила боль, правая рука онемела, а дальше… Дальше я плохо помню, что произошло. Меня поднимали на носилки, когда раздался громкий писк, а затем голос рефери, о применении запретного заклинания, судья мгновенно среагировал, наложив противомагический колпак, но было поздно. Кто выпустил такое страшное оружие, имперские следователи не смогли выяснить. Моя милая, любимая Мари оказалась в эпицентре удара, я бежал в ту сторону, забыв о пустяшной ране. Только бы она была жива, пусть ранена, но жива. Эльфы магический народ, они умеют быстро восстанавливаться. Только эти мысли роились в голове, не давая пробиться самой страшной: что её больше нет. Со всех сторон доносились крики и стоны раненых мужчин из синей команды. Но её больше не было, взрыв был такой силы, что ничего не осталось. Через несколько минут возле меня стоял на коленях и плакал её младший брат – Талатий, сначала выкрикивая её имя, а затем с силой тряся меня за одежду. – Нет, нет! Она была обвешана не одним десятком артефактов, охраняющих и сохраняющих её жизнь! Всё, совершенно всё проверил самолично император, а затем и генерал Сатескалеус… Император эльфов, безумно любивший дочь, не стал разбираться, кто виноват в смерти его единственной дочери, объявил войну двум империям, пообещав забрать жизни всех детей правителей тех стран. Я быстро повзрослел, на войне все быстро взрослеют. Моё тело покрылось шрамами, я шёл на бой, защищая свой народ, не щадя своего живота. И в тот момент, когда мы поняли, что проиграли сильным, бесшумным, ловким эльфам, император остроухих прислал переговорщиков, предлагая пусть хрупкий, но мир, с одним лишь требованием: ограничить магов в правах. Мы были безгранично удивлены, но никаких пояснений по поводу такой щедрости не услышали. Со временем начали налаживаться торговые отношения между тремя империями. Империя белого дракона вставала с колен, засеивались поля, отстраивались города. Прошли годы, моё сердце тихо стонало, но уже не кровоточило. И тут в мою размеренную жизнь врывается требование отца – жениться, он и раньше мягко намекал, а тут, словно с цепи сорвался. Женись и точка. Будущему императору не престало на трон входить в одиночестве. Я навестил личного лекаря батюшки, поинтересовался о здоровье родителя. Тот помялся и выдал, что император здоров как бык и может ещё лет двадцать править и не чихать. Только после того, как невест обязали привезти самые редкие фамильные артефакты, у меня появилось подозрение, что всё это устроено не для того, чтобы женить меня. «Ну что ж, батюшка, поиграем в твои игры, да только последнее слово останется за мной», – думал я, направляясь за невестой в приграничный городок. Поиграл, она ворвалась в мою жизнь, перевернула душу, заставив думать о себе… В то утро Талатий без стука ворвался в мою дверь, требуя найти пропавшую полуэльфийку. В сердце ворвались одновременно: ревность и страх. Ревность, потому что Талатий так нежно относился к девушке, только дурак не заметил бы, что он её опекает, а страх… Ну, куда она в этот раз вляпалась. Всё же я был прав, когда повесил на неё маячок. Ещё час-другой и я бы не успел. Отшлёпать бы непослушную девчонку, но глядя в её глаза, хочется поцеловать нежные вишнёвые губы. – Ваше высочество, последняя невеста прибыла на отбор, его величество уже вышел из своих покоев, – тихо постучал слуга в дверь. Я с улыбкой закрыл лицо чёрной маской и вышел за дверь. Глава 37. Шамаклиниэль