– Начинается! Дай мне бабушку! Это моя мама. В последнее время мы с ней мало разговариваем. Она стала странная, как подменили. Раньше она не успокаивалась, пока я всё до конца не пойму. Иногда до смешного доходило. А теперь, что ни спроси, максимум, что можно услышать, – «давай попозже поговорим», «сложный вопрос, сейчас некогда его решать», «давай как-нибудь сама». Папа в этом плане надежнее, но у него не обо всем спросишь! По телефону разговор с мамой выглядит совсем уж смешно: вопрос-ответ, вопрос-ответ. Шаг в сторону, и мама впадает в панику. Вот как сегодня: раз – и «дай мне бабушку»! Кто из нас подросток, интересно? Из всех взрослых я могу нормально разговаривать только с Наташей. Когда мне было четыре года, мама отправила меня в Пушкинский музей изучать искусство. Нет, бедный ребенок не мучился, а наоборот, несся туда на всех парах и на крыльях любви. Было весело. Просто потому что мне повезло попасть в группу к Наташе. Она никогда не была похожа ни на учительницу, ни на воспитательницу. Во-первых, она красивая. И видно, что эта красота складывается из того, что она причесывается, как ей нравится, одевается, как ей нравится, и улыбается, как нравится именно ей, а не какой-нибудь ее начальнице. И что в ее жизни вообще нет такой штуки, как «замечания к внешнему виду». Ну и вот. Сначала я занималась у Наташи и ходила в садик. Потом пошла в школу. Потом перешла в среднюю школу. И всё это время я ждала, что меня возьмут в КЮИ – клуб юного искусствоведа. К Наташе. Она такая… Спрашивает тебя, как дела, и видно, что ей не всё равно, как у тебя дела на самом деле. И что она ждет твоего ответа: что ты скажешь, с какой интонацией. И вроде как вы с ней искусствоведением занимаетесь, говорите про картины, про скульптуры, про театр, делаете проекты, а кажется, что вы просто общаетесь, что ради этого собрались. А с мамой о чем ни начнешь разговаривать, кажется, что делаешь проект – четко и по делу. 10 Олег писал: Дорогая Юля! – Это он в первый раз так обращается. – Задание было трудное. Но я справился. У одного моего друга есть две ахатины в аквариуме. Они большие, гораздо больше, чем обычные улитки из огорода. Я взял одну в руки. Потом посадил на лицо, как ты говорила. Нормально! Совсем не противно! Счет 1: 1. Лови следующее задание! Любовь преодолевает страх. Докажи это. Сегодня ночью, когда стемнеет, иди на кладбище. Посиди там минимум пять минут. Условие: иди одна. О деревенском кладбище я знала только, что оно есть и что идти до него минут сорок. Но не знала, где именно оно находится. Иди туда, не знаю куда. Спасибо, что не принеси то, не знаю что. Хотя это ведь ради любви… Мне самой интересно: будет мне так же страшно идти на кладбище ночью, как страшно думать об этом сейчас, глядя на солнечных зайчиков, разбегающихся по потолку… – Баушка! – Что такое? Что ты кричишь? – Баушка! Здесь же есть кладбище? Оно вообще как? – Что – как? – Ну… Хорошее? – Хорошее… А ты почему спрашиваешь? Что ты задумала? Учти, я еще хорошо себя чувствую! – Да нет, я не об этом. Просто интересно. – Что там интересного? Хотя, знаешь, наше-то – самое светлое и сухое во всей округе. Потому что на горочке стоит и над рекой. И красиво, и удобно. В других селах-то, бывает, пока дотелепаешься, с ума сойдешь. На Пасху еще снег лежит, не прибраться. Потому к нам сюда и из других деревень стремятся. Вот под праздники-то посмотри – едут и едут, идут и идут, всё к своим, к своим. – А как туда от нас дойти? – Да вот как выйдешь на дорогу, так вдоль поля. А потом через рощицу да по прямой. Недалеко. Да ты не ходи, что тебе там делать. У нас, бывает, подростки балуют, так их сторож наш, Василич, гоняет только так! У него там всё под контролем. Еще и Василич! Надеюсь, он не заметит такую маленькую меня. Может, сначала сходить туда на разведку днем? Это будет как черновик. Нет, шпаргалка! Я пойду преодолевать страх по шпаргалке! Странно как-то. Я же люблю Олега? Да? Значит, не должна ничего бояться. И придумывать то, что будет, тоже не должна. Разве что обдумать ему новое задание. При мысли об этом на меня неожиданно набросилось незнакомое мстительное чувство. Придумаю ему что-то такое же противное! Хочу, например, чтобы он как-нибудь смешно переоделся. Может, в девчонку? И пусть пройдется по улице. И днем. Вот это класс! Хотя жалко его. Если он любит меня так же, как я его, он ведь не сможет отказаться? И тогда всё будут показывать на него пальцем. Нет, нужно что-то другое… В стекло стукнул мелкий камушек. Я подошла к окну. Это был тот парень, щуплый, с речки. Привстал в седле своего покоцанного велика и ржет. Небось мечтает, что я с ним купаться поеду. Ну-ну. Мечтать не вредно! – Чего тебе? – Пошли на речку! Чего дома сидишь? – Хочу и сижу. – Не пускают? – Кого не пускают? Меня? – А чего тогда не едешь? – Да поехали! И мы рванули в сторону речки. – Слушай, Санёк! Ты же тут всё знаешь? – Ну. – А от моего дома до кладбища далеко? – До кладбища? Ну ты даешь! Да нет, близко. На велике – минут десять. – А пешком? – А зачем пешком? Велик же есть! – Ну просто! Сколько пешком получится? – Да за полчаса дойти можно. А для старушки – час, не меньше. Если сложить показания Санька с бабушкиными, получается, минут за сорок точно должна дойти. Если только не заблужусь. Я так явно представила себе, как теряюсь в темноте, что аж зажмурилась на секунду. Мы приехали на бережок, расстелили полотенца. Я легла на спину. Рядом рухнул Санёк. – Классные облака сегодня! Я люблю, когда облака! Я даже удивилась. Вроде весь такой серьезный парень, и тут – облака! – И я люблю. – Смотри, жираф! И утка за ним! – Не утка, а собака! – Утка! – Ты не с той стороны смотришь! Собака это! – Да ну! И с той стороны – утка! – Да собака! Ой. Хвост отвалился… Ну вот… Мы еще долго валялись, искали на небе уток и собак. Потом вдруг замерзли и поехали домой. Вечер же. Ужинать пора. Солнце заходит. Никогда еще я так не ждала захода солнца. В июле темнеет поздно. Настоящая темнота – это когда становится тревожно. И когда всё время кажется, что в комнате кто-то сидит, и второй такой же страшный заглядывает в окно. И на чердаке – ну точно, кто-то влез через маленькое окошко и теперь ходит прямо над головой большими ногами. Каждый вечер перед сном становится страшно, зябко и бессонно. И то ли кто-то стучится в ворота, то ли твое собственное сердце пытается пробить в тебе дыру. А потом – внезапное глубокое погружение – и уже до утра, до веселых солнечных зайчиков. Страх побеждает сон, а любовь побеждает страх. Я прямо на глазах становилась мудрой.