Но если подумать — Тэсси права. — Какие требования выдвигали на демонстрации? — вопрос Дейнара прозвучал неожиданно. Я удивленно взглянул на парня. Из всего, что сказала Тэсси, его заинтересовало именно это? — Никто не знает. Демонстрация началась внезапно, репортеры не успели, — Тэсси пожала плечами. — Совет позднее утверждал, что они требовали отменить возвращение, опасаясь за свою жизнь. — Значит, войну освещало исключительно мнение совета? — уточнил Дейнар. — Дейн, на ровном месте такие слухи не появляются, — воззвал я к разуму мальчишки. — Маги не просто так сплотились вокруг девятнадцати придворных. Погибали и сторонники совета. — И сколько сомневающихся склонилось на сторону совета благодаря этим смертям? — холодно осведомился он. Я хотел возразить, но вдруг подумал — а что, если это правда? Если войну начал совет, уничтожив демонстрантов и заперев Суотерри? Чтобы он не мог выйти и доказать свою невиновность? А затем, прикрываясь его именем, совет просто устранял строптивых? Самое страшное, что эта версия была вполне жизнеспособной. До войны совет был лишь совещательным органом, не имея никакой власти. Теперь девятнадцать придворных управляют Провинциями. Нет никого, кто мог бы сдерживать их. Но ведь не случайно в свое время король передал власть министерству, а не советникам? А теперь, выходит, совет захватил власть. В отличие от Исчадья, у них был мотив для всех этих преступлений. Но признать это… Страшно. — Это — та правда, которая известна противникам совета, — вздохнула Тэсси почти виновато. — Но доказательств нет. Только предположения. Но у совета есть возможность заткнуть недовольных. — Жесть какая-то, — пробормотал Дейнар. — Почему совету так легко поверили? — А что магам оставалось? Мы внезапно лишились руководства, а совет всегда вызывал доверие. Это же придворные, прямые потомки первых соратников короля. Самые уважаемые члены общества. Последние слова прозвучали с горечью. — Понятно, — Дейнар ссутулился. — Спасибо, что рассказали. — Я лишь подтвердила твои догадки, верно? — она улыбнулась печально. — Не злись на магов. Со стороны видно лучше, а для тех, кто живет с этим, куда проще принять привычное, чем размышлять над нестыковками. — Я не злюсь, — взглянул он на нее. — Глупо было бы, спустя столько лет… а восстанавливать справедливость — это развязать новую войну, верно? — Ни один маг на твоем месте не отказался бы, — невесело усмехнулась Тэсси. — Значит, обществу повезло, что на моем месте — я, — а вот его улыбка вышла беспечной. Конечно, слова Тэсси не стали для него откровением, он изначально предполагал нечто подобное. Это я, тот самый маг, кому проще принять привычное, был поражен только предположением, что это может быть правдой. И мне требовалось время, чтобы уложить это в голове. Уже позднее, оставшись с Тэсси наедине, я все же спросил: — Неужели есть маги, которые обвиняют совет в развязывании войны? — Есть. — И они столько лет молчат? Почему не попытались сказать об этом еще тогда, когда совет был еще не настолько силен? — Поначалу, когда Министерство было уничтожено, совет выглядел единственной достойной альтернативой. Даже если они виновны — лучше они, чем хаос и полная разруха. Тогда казалось, все можно исправить, в любой момент. Никто не думал, что их правление будет отличаться от всего, что делало Министерство. Но совет поступил умно, введя браслеты для неблагонадежных. Сразу угроза и защита. Отмеченные утратили доверие общества, а затем их понизили в правах и лишили имущества, окончательно обезопасив от голоса правды. — Но это же ужасно, — растерянно сказал я. — Это устраивает большинство. Если бы Дейнар согласился, мы могли бы продемонстрировать его как самоуправство совета, и это подорвало бы веру к ним. Тогда и остальному бы могли поверить. Но не все, к сожалению. — Война стала бы неизбежна… — Будь у нас доказательства того, что совет всех обманул, войны бы не было, — Тэсси вздохнула. — Если бы все общество восстало против них. Тогда даже союзники бы от них отвернулись. — Но доказательств нет. А логических рассуждений недостаточно, — это я знал по себе. Тэсси согласилась, а я с сомнением думал, так ли это хорошо, что Дейнару не нужна война. Определенно, обществу магов стоило бы ограничить власть совета, пока не стало слишком поздно. Сейчас я понимал свою невесту куда лучше, чем раньше. Занятия с Суотерри мы возобновили. На этом настоял сам Дейнар, и я не стал приводить доводы против. Не я, так он сам, бросать магические тренировки он явно не собирался. А под присмотром все же спокойнее за него. Тем более, что рядом была Тэсси, готовая прийти на помощь обожженному мальчишке. А затем снова начались занятия, я с головой ушел в привычную рутину, оставив тревоги и беспокойства по поводу совета и будущего Провинций. В конце концов, я далек от политики, и не мне раздумывать о всеобщем благе. Я наивно полагал, что у нас еще много времени, чтобы придумать, как защитить Дейнара. Но я ошибался. Приближался Летний бал, и после одного из занятий Дейнар неожиданно сообщил: — После бала меня вернут в тюрьму. Сказано это было без эмоций, и я не сразу понял, о чем он. — Что? — Совет приготовил для меня специальную камеру с поглощением всплесков, — все так же безразлично пояснил он. — В моем пребывании в гимназии больше нет необходимости. Дейнар взглянул на меня, и тоска в его взгляде продемонстрировала, что ему отнюдь не все равно. — С чего ты взял? — потрясенно спросил я. — Из надежного источника, — он слабо усмехнулся. — Вы знали, что в гимназии учится сын Вердериана? — У него есть сын? — изумился я. — И ты с ним знаком? — Достаточно, чтобы он сообщил мне о планах своего отца. Через неделю меня здесь уже не будет. — Ничего подобного, — я нахмурился. — Мы тебя не отдадим. Дейнар помолчал немного, а затем принужденно улыбнулся: — Спасибо. Но я почувствовал, что он мне не поверил. В первую очередь я бросился к гинну Наиде. — Вы в курсе, что Дейнара забирают? — Кто? Куда? — удивление его было непритворным. Я коротко передал ему слова Дейнара, и директор помрачнел. — Суотерри в первую очередь осужденный, а потом только ученик гимназии. Если его захотят забрать, я ничего с этим сделать не смогу. — Но мы должны! — Ардин, я говорил тебе, что не стоит привязываться к этому мальчику. Что он с нами ненадолго. Что мы ничего не сможем для него сделать! — Но мы можем! — возразил я. — Хотя бы попытаться уговорить его опубликовать его историю. Уверен, большинство будут на его стороне, Вердериану придется отступить! Кстати, вы знаете, кто из учеников — его сын? — Я даже не знал, что у Вердериана есть сын, — он вздохнул. — Хорошо. Попробуем уговорить. Приводи его после занятий. 15. Дейнар Суотерри Дэн ожидал каникул с нетерпением. Хотя учеба давалась ему довольно легко, первая треть учебного года парня вымотала. Все вместе — и постоянная боль от Ограничителя, и всеобщая неприязнь, граничащая с ненавистью, и попытки травли. А еще происшествия, каждое из которых едва не стоило ему жизни. Хотя теперь, когда Рэйча перевели из гимназии, можно было надеяться, что происшествия прекратятся. Да и отношение окружающих стало значительно лучше, что, в целом, скорее пугало, чем радовало. Дэн умел обороняться, терпеть, стиснув зубы, и давать отпор. И он привык к этому за те месяцы, что жил в Провинциях. И теперь не вполне понимал, как себя вести, отвыкнув от нормального к себе отношения. В общем, ему требовалось время, чтобы хорошенько подумать и определиться, как себя поставить дальше. Поэтому он дождаться не мог каникул. Оставался последний экзамен, к которому он был полностью готов, так что Дэн ни о чем не волновался и лишь предвкушал, как, наконец, останется в гимназии один. Но его планы провести спокойный вечер перед экзаменом нарушил визит двух однокурсниц. Меньше всего он ожидал увидеть на пороге своей камеры Эвилейн. И его совсем не обрадовало ее появление. Дэн не хотел бы, чтобы кто-то знал, где он живет. Да, его камера теперь больше походила на жилую комнату, но это не отменяло ее сути. Но, разумеется, когда гостьи попросили о помощи, отказать он не смог. И отправился за ними, даже не поинтересовавшись, что от него хотят. Если бы спросил — остался бы у себя. Уж что-что, а магические бомбы он обезвреживать точно не собирался. Ему и волны хватило. А потому их общая уверенность, что он без раздумий согласится, Дэна даже позабавила. Он не был героем, что бы о нем не думали. И смерть от взрыва казалась более привлекательной, чем в муках от Ограничителя.