Когда Саша взглянул на доспехи, выражение его лица истаяло, слегка смягчая жёсткие края, как свежее масло, оставленное на столе. Больше он ничего не сказал, да и не нужно было. Анна заметила тоску в его глазах, печаль, когда он смотрел на оставленные кем-то доспехи. Каким-то образом в этом ужасном, пустынном месте кто-то нашел подход к Саше, задел его сердце, изменил его душу. — Как его звали? — Генри, — его голос был безжизненным, беспомощным, надорванным. Саша провёл грубой рукой по лицу. — Теперь он ушёл, очевидно же. Анна протянула руку и положила ладонь на плечо Саши. — Он умер? Саша покачал головой. — Нет. Может быть. Я не уверен. Он просто сказал, что ему нужно на задание, и что он постарается найти путь обратно ко мне, если сможет, — он улыбнулся, углубляя морщинки вокруг глаз. — Он сказал, что я должен быть хорошим, что, возможно, я смогу найти выход и сам. Что, может быть, мы снова увидимся в каком-нибудь другом месте. — Когда это было? Он вздохнул. — Некоторое время назад. Я сомневаюсь, что он вернётся, и я рад этому. Он был готов покинуть это место. Анна сжала его руку. — Держу пари, ему было труднее уйти, чем ты думаешь, — её голос стал хриплым. Саша кивнул и грустно усмехнулся. — Возможно. С Генри всегда было трудно сказать наверняка. — Может, он скрывал, как это больно, потому что не хотел, чтобы его боль ранила тебя, — на Анну нахлынули воспоминания, и её реплика прозвучала сдавленным шёпотом. Саша с трудом сглотнул и посмотрел на неё. — Я начинаю понимать, почему ты сейчас здесь. Она всхлипнула и подтянула колени к груди. — Да, похоже на то. Его зовут Такеши. Он был моим капитаном. — И он здесь? В Пустоши? — Нет. Он в том чёрном городе в конце каньона. Лицо Саши побледнело. — Откуда ты знаешь? Она встала и осторожно потянулась, проверяя свои конечности. — Просто знаю. Когда Судья отстранила меня от службы, я побывала в другом месте. В хорошем месте. И я искала его там, но не смогла найти. Как только я поняла, что его там нет, появился чёрный город, и он как будто звал меня. Я знаю, что он там. И я собираюсь найти его. Она осторожно выбралась на воздух, на плоский участок скалы. Солнце светило высоко в небе, и жар опалил её лёгкие, когда она сделала глубокий вдох. Чёрный город был теперь ближе, возвышаясь над серой пустыней, окружённый со всех сторон зыбучим песком. Анна прищурилась. Город был окружён куполом, отражающим свет, но прозрачным. Она не должна была удивляться. Если бы купола не было, Мазикины ползали бы по всей Пустоши, пытаясь пробиться в Элизиум. Так они были пойманы в ловушку города, но, очевидно, у них был другой выход, с помощью которого они овладевали телами в других мирах. Его присутствие за спиной заслонило её от солнца. — Об этом месте ходят разные слухи. Говорят, там правят чудовища. Она встретила бледный взгляд Саши. — Так и есть. И Такеши там уже много лет. Он нахмурился. — Тогда откуда ты знаешь, что он всё ещё там? Что он не умер и не ушёл в место спокойнее этого? — Потому что он не ждал меня, когда я вышла из темного города. А если бы он не был в ловушке, то ждал бы. Саша долго молчал, глядя на город Мазикиных. — Прошли годы, откуда ты знаешь, что его любовь к тебе не угасла? — наконец спросил он. Взгляд Анны скользнул по дымовым трубам и чёрным завиткам дыма, вьющимся под куполом. — Даже не знаю. Возможно, так и есть, — она повернулась к Саше. — Но моя ещё жива. Он резко, коротко вздохнул, как будто его ударило током. — Я соберу свои вещи, — объявил он. — Я пойду с тобой. ГЛАВА 6 В путь они отправились молча, шагая по зыбучим пескам, неся на спине оружие и достаточно еды, чтобы Саша продержался несколько дней. Он одолжил Анне шляпу, которая, видимо, принадлежала Генри, но она не очень сильно защищала её от лучей убийственного солнца. Саша не стал расспрашивать её о плане, что было хорошо. У неё его и не было-то. Она надеялась, что они найдут какой-нибудь чёрный ход, какое-нибудь заброшенное место, где они смогут пройти сквозь купол и взобраться на стену, придумают какой-нибудь способ проникнуть внутрь, который не будет включать в себя проникновение через главные врата Мазикинов. Если они не найдут другого входа, то единственная альтернатива, которую она могла придумать это замаскироваться под жертву, при условии, что Мазикины её не узнают. Отдалённый рёв заставил её остановиться, и пока она осматривала местность, её ботинки погрузились на несколько сантиметров в песок. Саша тихо выругался себе под нос. — Песчаный змей, — сказал он, указывая на какую-то точку вдалеке. На глазах у Анны из песка вынырнуло огромное змееподобное существо, зелёные чешуйки которого блестели на свету. Змей изогнулся в воздухе и нырнул обратно в песок, его толстое жилистое тело рассекало пустыню, как будто это была вода. — Вот почему мало кто пересекает пустыню. Из-за него, и из-за них, — он поднял глаза, когда по песку пробежала тень. Три гигантские птицы-падальщики медленно закружили в небе над ними. — Мы должны продолжать двигаться. Анне не нужно было повторять дважды. — Все могут видеть этот город? — она научилась не думать, что все видят то, что она может. Саша кивнул, натягивая капюшон на голову, чтобы солнце не слепило глаза. — Думаю да. Я многие годы слышал легенды об этом, но понятия не имею, насколько это правда. Люди в Пустоши не славятся своей честностью. — Ты знаешь, что такое Мазикин? Саша нахмурился. — Нет. Пока они шли, она рассказывала ему обо всём, что знала, готовя к тому, с чем они могли столкнуться. Единственная проблема: она сама не была уверена, с чем именно ей предстояло встретиться, потому что сталкивалась с Мазикиными только в одержимых телах, а не в их истинных формах. И пока отражающий купол мерцал вдали, приближаясь с каждым их шагом, она задавалась вопросом, действительно ли она хочет это знать. Чем ближе они подходили, тем больше казалось, что купол отражает пустыню вокруг себя, отражая солнечные лучи и ослепляя их, делая то, что лежало внутри, более трудным для восприятия. Саша прикрыл глаза рукой и прищурился. — Теперь мне трудно это видеть. Это как зеркало, и солнце… — Я знаю, — тихо сказала Анна. — Но оно же прямо перед нами. Мы должны продолжать идти. Она ожидала, что он начнёт спорить, жаловаться, может, даже оставит её. Если честно у него не было никаких причин оставаться с ней. Но… как только она сказала ему, что важна её любовь, а не Такеши, для него всё поменялось. Это что-то значило для него. Он считал, что за это стоит бороться. Анна была благодарна за это, особенно когда услышала крик, доносившийся откуда-то сзади, и, обернувшись, увидела большую группу людей в плащах, сгорбившихся и идущих за ними. Они всё ещё находились примерно в полутора километрах от них, всего лишь сгусток тьмы на бескрайнем песчаном пространстве, но двигались они быстро и решительно. Она положила руку на плечо Саши. — Чёрт, — рявкнул он, заметив их. — Это банда мусорщиков. Должно быть, они считают нас лёгкой добычей, иначе никогда не пошли бы за нами в пустыню, — он посмотрел на неё краем глаза. — Они будут очень рады заполучить тебя. Желудок Анны совершил сальто. — Готов к пробежке? Саша поджал губы. Он достал бутылку с водой и сделал большой глоток, пот струился по его вискам. Он опустил бутылку и закрыл её крышкой. — Думаю, нам это необходимо. Может быть, нам удастся попасть в этот город раньше, чем они доберутся до нас. Они зашагали ускоренным темпом, их ботинки скользили и тонули в песке. Чёрный город подмигивал и вспыхивал в лучах послеполуденного солнца, иногда полностью исчезая, поскольку купол вокруг него отражал только солнце и песок, да ещё банду мусорщиков, преследующих их. По крайней мере, теперь она бежала в тени; птицы-падальщики были уже совсем близко, словно предчувствовали, что скоро прольётся кровь. Анна смотрела на своё отражение в зеркальной поверхности купола, на свою маленькую фигурку рядом с Сашей, преследуемую, по меньшей мере, двумя дюжинами «Горбунов» — существ с шипастыми дубинками. Каким-то образом они догоняли их. — Сколько у тебя стрел для арбалета? — спросила она между трудными вдохами. — Мало. — А ножей? Я могу метнуть нож почти во что угодно. Он сунул руку под плащ и протянул ей плоский мешочек, который звякнул, когда его содержимое переместилось. — Четыре. Маловато будет, — его голос прозвучал глухо и мрачно.