Она кивает, глядя в свой планшет: — Да, я так и думала, что для тебя это важнее всего. Я могу организовать вашу встречу уже завтра. Но мне нужно кое-что от тебя. Я смотрю ей в глаза. Карие, как у меня и как у мамы, но совсем другие. — Что? — Ты умна. У тебя отлично получается скрываться ото всех. Тебе ничего не стоит исчезнуть, верно? Нет смысла ей врать: — Верно. — Мне нужно обещание, что ты не поступишь так с этими людьми. Я отвезу тебя в свою любимую патронатную семью — поверь, это самые прекрасные люди, которых я знаю. Они очень хорошо относятся к детям, которых я им передаю. Но я отвезу тебя к ним и приведу твоего младшего брата только при одном условии — если ты пообещаешь мне, что не ускользнешь среди ночи и не напугаешь их. Ты не сбежишь? Что бывает с плохими приемными детьми? Ты уже там, куда попадают те, кто никому не нужен. Куда попадают после? Мне хочется ей ответить, что я поступлю, как посчитаю нужным. Что ничего не обещаю и буду бессовестной беглянкой. Но я так устала от всего и всех. Хочется чего-то другого. Я не знаю чего, но пока мои методы не работают и не дают желаемого. Надо попробовать по-другому, чтобы получить другой результат. И я киваю. — Док, я очень хочу есть. И устала. И, думаю, заметно, что мне очень нужен душ. Конечно, я останусь с людьми, которые мне помогут в этом. — Мне нужно, чтобы ты пообещала, Лейла. — Меня сверлят ее карие глаза. — Я должна что-то подписать? Она смеется: — Ты не можешь ничего подписать, дорогая. Ты несовершеннолетняя. Я хочу, чтобы ты пообещала и пожала мне руку. Я протягиваю ей руку: — Я обещаю, что не сбегу из чудесной патронатной семьи, где есть душ и еда, а вы обещаете, что приведете ко мне брата. Она берет мою грязную руку в свою, ухоженную, с красивым маникюром. И сиреневыми ногтями. — Вам нравится сиреневый. Она продолжает меня разглядывать: — Ты предусмотрительная. Заставила и меня дать обещание. — Вы же сами сказали, я умная. Я исследователь. Минуту она разглядывает меня, и я вижу, как она прячет жалость под чем-то еще. Что-то похожее читалось на лице Бетти, когда она покупала мне одежду. Доктор Джонс подписывает какие-то бумаги для полиции, и меня отпускают с ней. На улице снова темно, я совсем потеряла ощущение времени. Мы подъезжаем на ее маленькой сиреневой машинке к окошку «Макдоналдса», и я понимаю: видимо, уже утро, раз у них висит меню завтрака. Она заказывает мне большой пакет всякой всячины: — Придется немного проехаться, мисс Лейла. Наверное, я ем слишком быстро, потому что она напоминает мне об апельсиновом соке. Я жую и думаю о том, что у меня осталось. — Кстати, копы не вернули вам мой телефон? — Нет, к сожалению. Смотрят, нет ли какой-нибудь информации, которая поможет найти твою маму. — Ну, так они ее точно не найдут. — Я за три укуса съедаю бургер и снова роюсь в пакете. — И когда мне вернут телефон? — Я не знаю, но обязательно спрошу. Ты сказала, так ее не найдут. Что ты имеешь в виду? — Она никогда мне не звонила. И не писала. У меня даже нет ее номера, только рабочий телефон. Она делает маленький глоток кофе: — Понятно. Какое-то время мы едем молча. Я слизываю с пальцев остатки подливки от хашбраунов: — Было очень вкусно. Спасибо. — Пожалуйста. — А где же Энди? Она отвечает не сразу, сначала смотрит в зеркало заднего вида: — Он в другой патронатной семье. — Далеко? Там есть еще дети? — Оттуда, где ты будешь жить, далековато. Но сейчас он там единственный ребенок. — Вы с ним виделись? — Да. Я отвечаю и за Энди. — Как он? Она молчит с минуту, поджимает сиреневые губы: — Сначала было нелегко. Ему пришлось ко многому привыкать. Но сейчас уже лучше. Он очень обрадовался новой одежде. И все время спрашивает про тебя. Злобный осьминог залезает мне в грудь и сжимает сердце: — Правда? Так с ним все хорошо? Он спит по ночам? А они знают, что у него аллергия на… — На клубнику. Вообще-то, никто об этом не знал, пока я не увидела в твиттере. Спасибо, что сообщила. Я молчу. Мы съезжаем на длинную дорожку к очень старому на вид дому, крыльцо с квадратными колоннами. Нас встречает высокая светловолосая женщина, похожая на Бетти. Я поворачиваюсь, чтобы сказать, что не хочу заходить, но Док уже вышла из машины. Как получается, что, когда мне страшно, я становлюсь младше? Я вылезаю из машины и вижу в руках Док мой рюкзак, но, похоже, почти пустой. — Лейла, это миссис Джоэл. Миссис Джоэл, Лейла Бейли. Миссис Джоэл спускается по ступенькам и протягивает мне руку: — Здравствуй, Лейла. Приятно познакомиться. Мне совсем недавно сообщили, что ты приедешь, но я очень рада, что ты здесь. — Мы оба рады. — Пока она держит мою руку, по ступенькам спускается какой-то мужчина, видимо, ее муж. — Я Бертран Джоэл. — Приятно познакомиться, мистер Джоэл. — Я пожимаю руку и ему. Ощущаю себя говорящей птичкой в зоопарке. Док вручает мне мой рюкзак: — Ты же помнишь свое обещание? Джоэлы идут к двери, дают мне попрощаться с человеком, с которым я только что познакомилась, но которого уже хочется назвать лучшим другом. — Они ведь не настоящие? Они с фото из прошлогоднего журнала «Патронатная семья» и мы собираемся снимать рекламу? Док хохочет, откинув голову: — Я же говорила. Самые прекрасные люди из всех, кого я знаю. Так ты обещаешь? Я оглядываюсь на большой дом. Как же все это странно. — Да, я сдержу обещание. — Хорошо. А я сдержу свое. Кстати, завтра тебя ждут в школе. Марта — миссис Джоэл — достанет тебе одежду, и тебе нельзя больше пропускать занятия. Мы должны сделать все, чтобы ты окончила школу.