– Поменял. Видел их вместе. И видел, что они счастливы, – сказал Арин, глядя поверх головы сестры. В руке он сжимал свой телефон. – А я – несчастлива, – сказала Алина с вызовом. И брат все-таки посмотрел ей в лицо, искаженное от сдерживаемого гнева. Но что он мог сказать? Лишь только: – Мне жаль. – Я буду счастлива только с ним, – упрямо произнесла Алина. – Помоги мне устранить эту мышь. – Извини. – Прошу. Помоги. Я ведь знаю – это твоя минутная ошибка, братик, – коснулась его плеча Алина, стараясь успокоиться. – Сейчас мы вернемся обратно, и ты сделаешь несколько снимков. Дракон всегда крепко спит по ночам. Он ничего не узнает. Ты ведь хочешь, чтобы я была счастлива? – в ее глазах появилась мольба. – Прости меня, – сказал тихо Арин, и эти слова сестра прочитала по его губам – их голоса заглушил взрыв хохота в одной из гостиной. Он поднес телефон к уху – Антон, наконец, услышал звонок, хотя Арин звонил ему с самого начала их разговора с сестрой. Хотел разбудить. – Что случилось? – сонным голосом поинтересовался Тропинин, который, и правда, спал крепко. – Запирай комнату изнутри. – В смысле? – не понял Антон. – В прямом. Или Кэт увидит интересные фото, – сказал Арин и отключился. Разъяренная Алина влепила ему пощечину, оставив след на коже – как будто бы ее пудрой присыпали. Пудра жгла и въедалась в кожу. – Как ты посмел это сделать?! – закричала Алина, больше не сдерживаясь. Смысла для этого больше и не было – Дракон проснулся и теперь в его комнату она не сможет попасть. Предупрежден – значит вооружен. А Алина любила нападать на беззащитных. Энергия в ней кипела, требуя выхода, и она уронила хрупкий замысловатый столик с цветком. Ваза с этническими мотивами раскололась на части. Девушка тяжело дышала, и длинные ее волосы облепили лицо. – Прости меня, – отвечал Арин, пытаясь поймать сестру за руки, но она оттолкнула его. – Но ты не должна… – Я лучше знаю, что должна, а что нет! – закричала пронзительно девушка, которой хотелось крушить все на свете. – Ненавижу! Убери руки! Убери руки, я сказала, – вновь оттолкнула она Арина, поддавшись какому-то совершенно разрушительному приступу ненависти, который вихрем окутывал ее. – Больше сестры у тебя нет. Проваливай! Убирайся к своему другу, раз дружба важнее моего счастья! А может, – вдруг нехорошо сощурилась девушка: ей хотелось сделать Арину больно, нестерпимо больно, – ты сам в нее влюбился, в свою ненаглядную Кэт? Алина хрипло засмеялась. Эта моль посмела крутить всеми ее мужчинами: и Драконом, и братом! – Перестань, – попросил он. – Хочешь быть ее верным рыцарем? – спросила она, с ненавистью глядя на брата. – Подарить счастье с тем, в кого наша мышка втюрилась? Как мило. Ты всегда был таким, братик: милым, самоотверженным и тупым. Но как же тогда Олечка, которая спряталась от тебя в Лондоне? Или где она там сейчас? На восточном побережье Штатов… Забыл ее, да? А она тебя помнит и… Алина вдруг замолчала, поняв, что сболтнула лишнего. Ее как ведром ледяной воды окатили, туша внутреннее черное пламя, и Алина почти взяла себя в руки. Она закусила алую губу, ненавидя уже весь мир, не только брата, но теперь уже не кричала и не размахивала руками. – Что? – медленно переспросил Арин. Кажется, он слегка побледнел, хотя его и так нельзя было назвать смуглым. – Повтори. – Проваливай, – сказала Алина, отвернувшись. – Не хочу тебя видеть. – Ты знаешь, где она? – спросил брат, и тут, как назло, внизу замолчала музыка и все тоже почему-то замолчали. По ушам Лесковой ударила вынужденная тишина. – Нет. Убирайся, – резко ответила Алина. – Знаешь. – Не знаю. – Знаешь, – не верил ей брат. – Где Ольга? Голос его был ровным, но имя пропавшей возлюбленной он произнес по-особенному бережно – Алина заметила это и скривилась. – У тебя больная любовь, – дерзко сказала она. – У меня? – хрипло переспросил Арин. – Ошибаешься, сестра. Хоть длинноволосый музыкант и говорил негромко и сдержано, но он постепенно закипал. Неспешно, но грозно поднималась земляная черная волна в его душе, чтобы накрыть с головой и его самого, и тех, кто находится рядом, чтобы смести, лишить воздуха, похоронить под слоем эмоций. Алина почувствовала тень этой волны над своей головой и вдруг пришла в себя. – Да. У тебя, у тебя больная любовь, – продолжала девушка. – Ольга-Ольга-Ольга! Носишься с ней – сколько уже лет прошло?! Эта шалава не стоит твоих страданий, братик, – горько улыбнулась Алина. – Поверь мне. Никто не стоит твоих мучений. Даже я, – вдруг призналась она. Ее глаза казались кипящей смолой. – Что ты знаешь о ней? – пропустил ее слова мимо ушей брат и схватил сестру обеими руками за обнаженные предплечья. – Отпусти. – Лина. Пожалуйста. Расскажи, – Арин стиснул пальцы на ее коже. – Расскажи. Прошу. – Я не могу, – сказала девушка и вдруг поцеловала его в щеку. – Я ничего не знаю. Ничего. У Арина было такое лицо, словно ему хотелось ударить сестру, и длинноволосый, понимая, что вскоре не сможет сдерживаться, что скоро его накроет окончательно и он перестанет контролировать себя, отпустил ее, сбежал по лестнице вниз и рванул к одной из дверей. – Ненавижу, – прошипела девушка, и слова ее были направлены то ли на Катю, то ли на ту самую Ольгу. А может, – на брата. * * * …Когда-то Ольга была ее лучшей подругой. Единственной подругой в жизни Алины. Спокойная, рассудительная, хладнокровная – белый лед, настоящая Снежная Королева. Неторопливая, уверенная, может быть, чуть медлительная, без азартного огонька в глазах, но решительная – такие люди всегда кажутся в компаниях молчаливыми и малозаметными, а потом вдруг оказывается, что именно они – серые кардиналы, тянувшие за веревочки всех остальных. Если Алина казалась натурой яркой, этакой огненной водой, способной приласкать ядовитым словом и повести за собой толпу, то Ольга – полная ее противоположность – была той, кто умело манипулировал подругой. Алина всегда прислушивалась к ее словам и уважала – за характер. За твердость. За холод. Они уравновешивали друг друга. И Ольга Иванова была единственным человеком, который мог успокоить Алину словами. Поэтому Лескова совсем не была против того, чтобы ее старший брат, учащийся с ними в одном классе, стал оказывать подруге знаки внимания. Напротив, она даже способствовала тому, чтобы они начали встречаться. Брата она любила – крепко, хоть и не показывала своих чувств, и хотела, чтобы тот был счастлив. Алина заметила интерес, который Арин проявлял к ее подруге, и решила действовать. Брата она считала одним из лучших мужчин на свете даже тогда, в подростковом возрасте, и потому справедливо посудила, что будет здорово, если ему достанется ее лучшая подруга – девушка и красивая, и умная, и сильная. Она даже закрыла их одних в квартире, сделав вид, что сломался замок. Арин и Оля просидели в ней вместе весь день. И кто кого соблазнил, было загадкой. После этого они начали встречаться, и в их отношениях было много романтики – не приторной, сладкой, как ванильный сироп, а нежной, почти утонченной, какой-то взрослой. Иногда Алина даже начинала ревновать брата к лучшей подруге, но если она и жалела, что Арин – ее брат, то никому никогда об этом не говорила. Сама же Лескова очень заинтересовалась другом брата. Антон Тропинин чем-то напоминал ей Ольгу: ничего особенного, на первый взгляд, но красивый – выше одноклассников, и плечи шире – занимается плаваньем. А на второй взгляд, стоило девушке подпустить его ближе, как она неожиданно поняла для себя, что Антон – невероятный. Такой же холодный, как подруга, рассудительный, взрослый, смелый. И от простого прикосновения внутри нее все взрывалось от переполняющих чувств. Владеть таким, как Антон, казалось вначале забавой, а после переросло в неистовое желание контролировать, не отпускать и никому не отдавать. Их компания разбилась на парочки. И долгое время все было хорошо. История отношений Арина и Ольги была красивой и нежной, как рассветы апреля, но горькой как октябрьский ветер: свидания, подарки, мечты о совместном будущем – все это однажды прекратилось, словно и не было нескольких лет счастья. Ольга забеременела, и об этом узнали ее родители – проза жизни. Арин был благороден. Арин сказал, что женится. Арин пообещал, что все сделает, чтобы любимая была счастлива. Даже увлечение музыкой бросит. Все бросит. Все оставит. Но у родителей Ольги были другие планы. Они слишком сильно гордились единственной дочкой и хотели, чтобы в жизни ее было множество достижений. Чтобы она успешно училась – и не в родном городе, а в Лондоне. Чтобы у нее была высокопоставленная должность. И деньги. И семья – как у всех, нормальная, а не ребенок в восемнадцать лет, который поставит крест на будущем. И Ольга – она тоже очень сильно этого хотела. Она была молода и амбициозна и строила на жизнь большие планы. Детей иметь она не желала и согласилась на аборт. А после с легкой душой – как думала Алина, в миг возненавидевшая бывшую подругу – взошла на трап самолета и умчалась в далекий туманный город. Родители, правда, колебались: стоит ли так поступать, или, может быть, есть какая-то альтернатива, но Ольга сказала, что стоит. И что ребенок ей не нужен. И Арин – тоже. И она хочет учиться в Англии – это мечта всей ее жизни. С Арином она больше не виделась – по своей инициативе. Но перед тем как навсегда покинуть родной город, она разговаривала с подругой, прося передать кое-что ее брату. – Почему сама с ним не поговоришь? – спросила ее Алина, кипя от негодования. За Арина было обидно – ей не хотелось смотреть, как один из нескольких людей в ее жизни, которых она любила, мучается. А он даже есть перестал – так переживал. Закрывался в своей комнате, врубая в наушниках тяжелый рок, и уходил от всего мира в музыку. – Боюсь, – призналась подруга. – Что ударит по морде? Так это и я сама смогу сделать. – Нет. Боюсь, что захочу остаться, Лина, – мягко сказала Ольга. – Я ведь его люблю. – Поэтому я убила его ребенка и сматываюсь, – фыркнула Лескова. От рукоприкладства Олю спасало только то, что они находились у Ивановой дома и за стеной, в соседней комнате, были ее родители. – Да, это мой выбор, – всегда была в силе отвечать за свои слова и поступки Ольга. Алину она не боялась. – К тому же, наши отношения – они уже на исходе, – вздохнула она. – Как и ваши с Антоном. Все это детство… Нужно жить будущим, а не прошлым. Лучше сейчас, в сложный момент, все разом отрезать. Расстаться. Чтобы не мучиться в будущем. Потому что будущего – нет. – А наши с тобой отношения? – вздернула бровь Алина, которой слова Ольги не понравились.