Журавль, как и я, тоже решила, что это дело рук Алины – больше недоброжелателей, которых мои отношения с Антоном выводят из себя, у меня не было. Если только меня не выследила какая-нибудь его сумасшедшая фанатка, но мне казалось, что мы с Антоном всегда вели себя более чем осторожно. Подруга, кажется, рассердилась куда больше меня, но заявила, что у Лесковой ничего не получится. Ведь рядом есть она – Нина. – А ведь она выжидала, – говорила Журавль задумчиво, – потому что ей нужен был повод. Тропинин хоть и та еще позорная скотина, но логически иногда мыслить умеет. Если бы вдруг такие фотки появились ни с того, ни с сего, к примеру, осенью, да еще бы пришли Блондинчику по почте, как снимки с байкером или с Кезом, он бы сразу почуял подвох. Понял, что это все подстроено и шито белыми нитками. И он бы не бросил тебя. Он бы, наверное, убил Лескову. Прикопал бы ее хладную тушку, как мешок с мусором, в леске, и жил бы дальше счастливо. Лескову – в лесок, – хихикнула подруга. – Ты права, – согласилась я, чувствуя себя намного спокойнее, чем вчера. А Нина уверенно продолжала: – Лескова ждала повода. И он появился. Все знают, что у меня свадьба. Все знают, что ты приглашена и на свадьбу, и на девичник. И если бы эти фотки были сделаны именно на девичнике, что бы тогда подумал Антон? Он мыслил бы примерно так. Его Катенька «напилась» у подружки на девичнике и вела себя отвратительно. Да, Клей бы понимал, что это подстроено, но тут есть тонкий расчет – он бы начал сомневаться. То ли бедную Катеньку подставили и опоили, а то ли она сама напилась – повод был! – и вела себя, как свинья, бросившись на первого встречного. Он бы не бросил тебя, нет, – продолжала Нина. – Но в его душе бы зародилось сомнение. Маленькое, но порой и такого хватает. Из маленьких сомнений вырастают большие мысли. – Ты права, – сказала я тихо. – Лескова отлично понимает, что не может давить на Антона. Она выбрала другой путь. Подлый. Только немного ошиблась с Владом. – Надо же, – присвистнула Нина. – Наш ночной мотылек благороден. Странно. Вантузом его, что ли, огрели? – никогда не понимала подруга великодушия, которое несло за собой финансовые потери. – Он просто хочет сохранить остатки человечности, – ответила я со вздохом, вспомнив вчера лицо Влада и его глаза. – Ненавижу ее. Как я ее ненавижу! – зло воскликнула я. Гнев внутри меня никуда не уходил. Я представляла себе, что могло бы случиться, если бы не Влад. – Заставлять себя ненавидеть – это хобби Лесковой, – хмыкнула Нина. – Или даже смысл ее существования. Но если все время думать об Алиночке, можно самой сойти с борта. Забудь о ней, подруга, но оставайся начеку. И кстати, поехали со мной за туфлями? Мне оставалось лишь согласиться, и мы отправились в магазин модной обуви, где Нинка несколько часов выбирала себе туфли. С тех пор я стала куда осторожнее, чем была. Кто знает, что еще могла задумать Лескова? В голову, в которой вместо тараканов обитают пауки, может прийти многое. Всю ночь я промучилась – стоит ли мне звонить Лесковой и высказать все, что я о ней думаю, или же нет. Сначала решила – не стану, не подам вида, что это меня задело. А потом, уже ранним утром, на меня накатила новая волна ярости, что я не выдержала и набрала ее номер – благо, он сохранился с лета. Трубку Алина подняла не сразу. – Да, – раздался ее недовольный голос после гудка десятого. – Здравствуй, – постаралась как можно более четче произнести я, до боли сжимая телефон. – Узнала? – Серая мышка Радова? – констатировала без удивления Лескова. – Чем обязана? – Сама знаешь, – все так же спокойно произнесла я. – Не знаю, – отрезала Алина. – Что нужно, Катенька? – Ты все еще против? – вспомнился мне адрес электронной почты – Баба Яга против. – Что? – У тебя ничего не получилось. И не получится, – твердо сказала я. – И ты не думаешь, что это совсем по-детски? Думаешь, Антон поведется на это? Нет. – Мышка, ты спилась? – осведомилась Лескова раздраженно. – Я тебя предупредила. Даже если бы эти фото оказались у Антона, он бы не поверил им. Потому что он верит мне. А я – ему. – Пошла ты. И на этом Алина бросила трубку, которую я от злости едва не швырнула об стену, будто бы та была виновата. Теперь она знает, что я в курсе ее дел. * * * Алина выругалась и бросила телефон на кровать и отправилась к барной стойке, делящей номер отеля на две части. Она налила себе колы в низкий бокал, плеснула виски и бросила пару кусочков льда. Радова ее злила так, как никто. Алина думала поначалу, что у них с Драконом все несерьезно и что серая мышь скоро наскучит ему, но они все еще были вместе. И даже на расстоянии. – Это была та Катя? Зачем она тебе звонила? – спросил Кирилл Тропинин, сидевший на кровати с отстраненным лицом. До звонка они ругались. И в отличие от Алины, расхаживающей по номеру в нижнем белье и короткой майке, он был одет в брюки и рубашку, а его пиджак висел на стуле рядом. – Какая тебе разница, – огрызнулась девушка, взбалтывая коктейль. – Ты можешь отвечать нормально?! – взорвался вдруг молодой человек. Алина одарила его мрачным взглядом. – Ты зовешь меня, когда я тебе нужен. И выгоняешь, когда надоел. Меня это задевает. Я устал, понимаешь, малыш? Я устал! – Я же просила звать меня только по имени, – будто не услышала девушка. – Ты же знаешь, что я тебя люблю, – продолжал Тропинин нервно. – Отлично знаешь. И пытаешься манипулировать. Но я не безумный дурак, Алина. Я не буду соглашаться на твой идиотский план, какой бы ты обиженной сейчас не была. – Я попросила тебя просто пообщаться с Радовой, – с громким стуком поставила стакан на стойку девушка. – Сводить ее пару раз куда-нибудь. Поговорить по телефону. Тебе сложно? Если сложно – проваливай. – Мне – не сложно. Но пойми же, как это глупо! – вскочил на ноги Кирилл и приблизился к девушке. – Мой брат – редкая мразь, но он же поймет! Он поймет, что это – подстроено. Малыш, – попытался он взять Алину за предплечье. – Ты цепляешься за невозможное! Как ребенок, который зациклился на одной игрушке. – Руки, – предупредила его Алина. – У тебя все еще есть выбор: остаться со мной и помочь или уйти. – Я еще раз скажу: я не буду этого делать, – отрезал Кирилл. – А я еще раз повторю – убирайся, – процедила сквозь зубы Алина. – Играй со мной. Не с ним. Ему все равно, а мне даже это будет нравится, – опустив голову, сказал Кирилл. Видно было, что эти слова для него, человека гордого, даются нелегко. Но он все же сказал их. Вместо ответа Алина расхохоталась. Она всего-то хотела посеять в душе Дракона сомнения насчет невинности Катеньки. А для этого нужно было, чтобы Кирилл немного с ней пообщался. Тогда бы она смогла отправить фотографии Антону и написать что-то вроде: «Смотри, твоя подружка уже нашла тебе замену». Но нет. Этот баран уперся. Да и Радова зачем-то объявилась – кажется, стала что-то подозревать. Но откуда? Или, может быть, действовать от обратного?.. Когда одетый Кирилл хотел уже было открыть дверь, Алина взяла его за руку, неслышно подойдя со спины. – Что? – сердито глянул он на Лескову, уже не зная, что от нее ожидать – ее перепады нежности и агрессии могли заставить растеряться кого угодно. – Полетели в Берлин, – предложила Алина. – Зачем? – Полетели, – шепотом повторила Алина и обвила его шею руками, глядя в серые глаза Кирилла искрящимся взглядом. Этого взгляда хватило, чтобы он потерял голову и потянулся к ней за поцелуем. С Алиной Кирилл был готов лететь куда угодно. * * * О том, что произошло, Антону я говорить не стала – у него в разгаре была съемка клипа «Карманный ад», которая до этого постоянно откладывалась, и отвлекать его от процесса мне не хотелось. Я решила, что должна дождаться его приезда и рассказать обо всем уже тогда. Перед Нинкиной свадьбой столько нужно было сделать, а я совсем ничего не успевала. Однако несмотря ни на что, мне хотелось устроить ей небольшой девичник – в день перед свадьбой: этакий маленький вечер воспоминаний. Я попросила Лешу сшить для этого Ниночке платье – точную копию ее наряда с фотографии, на которой мы были изображены первоклашками. Это был ее день рождения, и мама с трудом уговорила надеть ее это самое платье: черное, в белый горошек, с поясом-бантом. На снимке семилетняя Нинка злобно глазела на фотографа, а я сидела рядом с ней и улыбалась. Это все было так давно, когда мы были беззаботными детьми, и я хотела напомнить ей это. За два дня до свадьбы и за день до этого самого девичника, находясь в предвкушении и от скорого праздника, и от приезда Антона, я буквально летала на крыльях. Во мне было столько сил и энергии, что, когда Оксана попросила меня заменить заболевшую девушку, я тотчас согласилась, несмотря на большое количество дел. И после пар я бросилась в «Старый парк», освободившись довольно поздно – на улице уже стемнело, и вечным фонарем в черничном небе зажглась круглая луна. Оксана подвезла меня, уставшую, но довольную чаевыми, до дома на машине и остановилась неподалеку от подъезда, каким-то странным взглядом окинув дверь – будто ждала, что сейчас кто-нибудь выйдет. Я уже не в первый раз ловила такой взгляд и сама для себя сделала вывод, что Оксана ждет случайно встречи с Томасом, зная, что из мастерской он возвращается поздно и иногда мы сталкиваемся прямо во дворе. – Свет нигде не горит, – словно бы невзначай, сказала я, – видимо, дома никого нет… Что у нас большая редкость. – Меня тоже всегда ждут темные окна, – улыбнулась Оксана. – И кошка. Для меня редкость, если кто-то есть. Мама, например, приезжает. Привозит что-нибудь вкусное… А твой отец все еще в мастерской? – полюбопытствовала она. – Нет, – рассмеялась я, – он улетел в Мадрид. На персональную выставку. Нелли ужасно хотела полететь с ним, но он ее не взял. Даже ночевал специально у друга, чтобы она не приставала. – Своя выставка – это замечательно, – улыбнулась Оксана, которая, как я считала, рисовала превосходно – ее акварельные пейзажи были чудесными и нежными, как и сама она. – Надеюсь, она пройдет с успехом. Томас – невероятно талантливый.