Арин и его сестра. Алина Лескова. – Какого черта? – с недоумением спросила Нина, тоже заметившая ее. – Привет, Дракон, – услышали на заднем плане мы ее высокий голос. Келла и Антон, забыв друг о друге, повернулись назад. Однако узнать, что происходит и какого волосатого лешего Лескова приехала в Берлин, я не успела. На этом связь вдруг прервалась. Изображение застыло на экране ноутбука. Свет в комнате погас. Где-то в глубине квартиры возмущенно заорал Сергей. В самый неподходящий момент вырубилось электричество. А вместе с ним пропал и Интернет. – Не поняла, – медленно сказала я, тревожно глядя на подругу. В глазах у меня появился страх. Лескова там, в берлинском коттедже «На краю», рядом с Антоном. Моим Антоном. Которого она называет Драконом, считая, что все еще может вернуть его. В голосе тотчас заметались мысли. А что, если она не впервые приезжает туда? А что, если она пристает к Антону? А что, если он… Ты же сама сказала, что нужно верить. Антону. В Антона. Я верила, но страх не исчезал – к нему, разве что, присоединилась ненависть. Проклятая Алина! – Ведьма, – почти с восхищением сказала Нинка, безуспешно щелкая выключателем – свет так и не появился. Видимо, произошла какая-то авария на подстанции. Как же вовремя. Я молчала. А что я могла сказать? Только сжимала пальцы в бессильной злости. – Только появилась – и у всего района света нет, – уже торчала около окна. Ниночка, вглядываясь в улицу. – Все фонари и вывески погасли. На костер ее, – вынесла подруга вердикт. – Что будешь делать? Я схватила телефон и позвонила Антону. Трубку он взял не сразу. – Что у вас со связью? – тотчас спросил он. Голос у него при этом был не самый счастливый. – Электричество вырубили. Антон, что она делает у вас? – спросила я и поняла – он услышал отчаяние в моем голосе. – Приехала в гости к брату, – отозвался парень, естественно тотчас поняв, о ком речь. Меня вдруг охватило отчаяние. Ну почему она – там, с ним?! А я – так далеко?! Как же я ее ненавижу. – И это все, что ты можешь сказать? – выкрикнула я. – Катя, – терпеливо сказал Антон. – Успокойся. – Как я могу быть спокойна? Она там, она рядом с тобой! – вновь не сдержала себя я. – И что? Это как-то может повлиять на наши отношения? – с раздражением спросил Антон и сам же себе ответил: – Нет. И добавил: – Ты сейчас сама себя накручиваешь, Катя. Понимаешь? Я молчала. – Мы говорили с тобой о прошлом, – уже более мягким голосом напомнил Тропинин. – Его возвращение мне не нужно. – Тебе – нет. А ей – да, – отрывисто ответила я, понимая, что не должна закатывать Антону истерики. Но ведь он не понимает, на что способны влюбленные до безумия женщины! Алина может пойти на любую подлость! Как с фотографиями, как с письмом-угрозой – я не сомневалась, что их присылала она. Кто еще может опуститься до такого? Тот, кого с головой погребли чувства. Тот, чье достоинство – под грудой камней, именуемых любовью. Тот, кто мечтает вновь взобраться на разрушенную гору по ступеням из чужих костей. Я не стану ступенью. Она не ступит на меня. Не взойдет по моим костям на вершину своего безумия, именуемого любовью. Я встала напротив окна, сжимая телефон и глядя во всепоглощающую ночную тьму, густо окутавшую дома. Тьма манила. Звала. Обещала. И мне хотелось стать частью этой тьмы и проникнуть в самое сердце Лесковой, чтобы разгрызть его напополам. Никогда не думала, что могу так ревновать. – Мне нет до нее дела, – отрывисто сказал Антон. – Поняла меня, Катя? Поняла? Я молчала, любуясь тьмой. Из-за снега она не была абсолютной, но в этом было ее очарование. Абсолютная тьма – слепа. Мне хотелось видеть ясно. – Поняла? – повтори Антон, повысив голос. Я отчего-то улыбнулась, чувствуя, как по щеке скатывается слеза. – Поняла? Ответь мне. Черт подери, да хоть слово скажи! Молчание выводило Тропинина из себя – я помнила это с лета. – Она делала отвратительные вещи, – тихо произнесла, чувствуя на глазах непрошеные горячие слезы. – Не по отношению ко мне. По отношению к тебе, Антош. Любовь не способна на такое. Запомни это, я тебя заклинаю. Любовь лечит, а не копает могилу. Понимаешь? – Ты слишком эмоционально это восприняла, – произнес парень. Кажется, он не ожидал от меня подобной реакции. Ведь казалось бы – в дом, где он жил вместе с друзьями, приехала его бывшая – формально, к своему брату. Что в этом такого? Зачем закатывать из-за этого истерики? Но это было не истерикой, это было предчувствием. Алина Лескова не тот человек, чтобы делать что-либо просто так, без расчета. Наверняка она будет подбивать клинья к Антону. – Я слишком люблю тебя, чтобы отдавать, – сказала я напоследок, не стесняясь говорить это при Нинке. Та подняла на меня глаза – но в них не было насмешки, только одобрение. Борись за свое, Катя. – Я знаю, – ответил Антон. – Если она попробует забрать тебя, я не знаю, что буду делать. Я попытаюсь стереть ее в порошок, – сказала я. – Не считай меня истеричкой. Я защищаю свое. – Не считаю, – хмыкнул он. – Я знаю, что такое – защищать свое. И ценю это. – Время сойти с ума от любви, – слабо улыбнулась я, чувствуя подозрительное головокружение и понимая, что сердце бьется, как ненормальное. Тьма была такой же привлекательной, но на небе появился серебряный полумесяц и стало светлее. – Я сделал это раньше. Сошел с ума раньше. Люблю тебя, – повторил Антон второй раз за вечер. И в его тихом, пьянящем, чуть хрипловатом голосе я слышала желание и нечто такое, чего никогда прежде не слышала – какой-то особенный интерес. Будто бы он давно ждал от меня нечто подобное – как этакое успокоение, подтверждение моих чувств. Мы еще немного поговорили и распрощались – в моем телефоне оставалось лишь несколько процентов заряда. Перед тем, как пойти спать, я вышла в Интернет через мобильную сеть, отыскала в социальной сети профиль Алины – это оказалось не сложно, и отправила ей сообщение. Никаких слов. Лишь одно фото. Я и Антон в Праге. Мы стоим на краю смотровой площадки на смотровой башне Карлового моста, и за нашими спинами: река, делящаяся мостом напополам, и море красно-оранжевых крыш. Ветрено и прохладно. Антон обнимает меня за плечо, прижимая к себе, и я улыбаюсь. Когда-то фотографии, на которых они с Антоном были запечатлены вместе, мне отправляла Алина. Но теперь настала моя очередь. Их отношения начались теплой весной и закончились безрадостной осенью, сломавшись и не выдержав напора эмоций. Наши же отношения были крепкими даже холодной зимой. И их ничего не должно было сломать. В последний раз глянув на темную улицу, я ушла в Нинкину комнату.