– Вот черт! – выругался он, но её послушался. Вместе они кое-как, прихрамывая, выбрались на берег, Надя усадила Васю на нагретый солнцем камень, стала рассматривать поврежденный сустав в неверном свете сумерек. Но что она могла там увидеть? – До площади дойдешь? – обеспокоенно спросила она. – Ну конечно! – храбрился парень. – Пацаны мне помогут! Все засуетились, стали одеваться, тушить костер. Надя вызвала скорую на площадь, пошла провожать друзей. Вот и отпраздновали... Но и Шехонин хорош! Разве можно совершать такие подвиги, когда только-только из гипса выбрался?! Медики забрали Васю, Надя еле успела попрощаться с ним и взять с него обещание, что он позвонит или напишет ей, как только узнает результаты обследования. – Пойдем ко мне, хоть чаю с тортиком попьем? – предложила она Тане, но та отрицательно покачала головой: – Спасибо, Надь, я что-то устала... Поздравляю тебя. Они обнялись, поцеловались и разошлись в разные стороны. Дома Надю ждала вся семья. Алёша пораньше пришел с работы, баба Зина накрыла праздничный стол, дед Иван надел свою лучшую рубашку. Поначалу все шло замечательно: они говорили Наде столько нежных и теплых слов – даже Алёша не стеснялся выражать свои чувства и открыто признавался в любви. Все думали, что она была сродни отеческой, но Надя знала, что это не совсем так... а впрочем, возможно, он излечился от своей "болезни". Однако, когда дело дошло до чая с тортиком, она почувствовала неприятную головную боль и тяжесть. Ей захотелось лечь, а десерта не хотелось. Алёша проводил ее в комнату, потрогал лоб губами. – Где вы гуляли сегодня? – нахмурился он. – На стрелке. – Погода еще обманчивая, ты, похоже, простыла... – Да, я... искупалась немного. – Искупалась?! – придушенным шёпотом переспросил Алёша. – Ты серьезно? Где? – В Коксе. Он тяжело вздохнул. – Надя, взрослая жизнь не означает, что ты можешь творить все, что в голову взбредет, не думая о последствиях. Наоборот, взрослый человек тем и отличается от ребенка, что соизмеряет свои желания с возможностями. – Как ты? – Я не самый удачный образец для подражания... – Тогда почему я должна тебя слушать? Алёша снова вздохнул: – Человек набирается мудрости не тогда, когда он поступает правильно, а когда совершает ошибки. Я не всегда вел себя должным образом, но благодаря этому узнал, к каким последствиям это приводит. Так что послушать меня можно. Но я тебя не заставляю. Он ушел, а потом вернулся с жаропонижающей таблеткой и стаканом воды. А еще он принес миску с водой и куском марли и сделал Наде охлаждающий компресс на лоб. К тому моменту она уже чувствовала себя совершенно больной. Глава 42. В болезни и здравии Алексей просидел у Надиной постели почти всю ночь. Следил за ее состоянием, делал компрессы. На самом деле, температура спала вскоре после того, как она выпила таблетку, и Алексей сразу ушел спать, но уснуть не смог и вернулся к жене. Он почти никогда не называл ее так, даже мысленно – сначала так не считал, потом боялся привыкнуть. А вот теперь вдруг отпустили все страхи. В болезни и здравии он хотел бы быть с нею рядом. И сейчас именно болезнь давала ему такую возможность. Как он тосковал по Наде все эти месяцы, которые они прожили в отчуждении – не описать словами. Только одно и радовало его – что она рядом, под его крышей, под его защитой. Ни работа, ни общение с друзьями и родственниками не могли отвлечь его от горестных мыслей и чувств. Совсем скоро Надя покинет его – и как он будет без нее? Без ее голоса, без ее глаз, без ее рук. Он, конечно, почти привык обходиться без ее прикосновений, но отчаянно скучал по ним, и теперь радовался, что может трогать хотя бы ее лоб, ладони, волосы... У нее такие мягкие волосы, и они пахнут так нежно... Алексей наклонился к голове жены, полной грудью вдохнул фруктовый аромат. Взял ее за руку, осторожно поцеловал пальцы. Сумасшествие! А впрочем, они друг друга стоят! Купаться в середине мая – это же надо придумать! Не иначе, безбашенный сын его начальника придумал... Алексей очень устал от своей работы – то, что там происходило, так сильно отличалось от того, к чему он успел привыкнуть дома за полгода спокойной жизни! Полиция – это суровый мир с суровыми законами, суровым начальством и суровыми "клиентами". Шехонин – настоящий зверь. Наверное, таким и должен быть начальник криминального отдела полиции, но... Алексей чувствовал себя уже слишком старым для этих игр в настоящих мужиков, несмотря на то, что был младше шефа, как минимум, лет на 10. Перед рассветом он ушел к себе, оставив обе двери открытыми, и ненадолго задремал, но стоило ему расслышать, как зашевелилась его малышка в соседней комнате, Алексей подскочил и помчался к ней. – Как ты? – ласково спросил он у растрепанной, заспанной девушки, которая, тем не менее, казалась ему самой прекрасной представительницей прекрасного пола. – Плохо, – хрипло ответила она, сползая с кровати и пытаясь ногами нащупать тапочки. Алексей поспешил помочь ей – ногой подвинул обувь, поддержал за плечи, проводил в ванную. Надя немного умылась и вернулась в постель, а он принес ей еще одну таблетку и стакан воды. Потом ушел к себе и позвонил на работу. Взял неделю за свой счет по семейным обстоятельствам. Ему хотелось остаться с Надей, пока она полностью не выздоровеет. Скоро перезвонил начальник и принялся браниться: – Иваныч, че за обстоятельства еще, едрить твою через коромысло? У нас же дело стоит! – Передай кому-нибудь другому. – Другому?! Другому, м*ть твою?! Ну тогда я и премию другому кому отдам! – Хорошо, я не против. – Ёманар*т! Ты сбрендил, Иваныч? Ты их два месяца разрабатывал! Там осталось-то, тьфу! Алексей вздохнул. Он знал, что эта история никогда не закончится, а он хочет побыть с Надей прямо сейчас. Потому что скоро она уедет, и у него не останется ничего, кроме этих отвратительных нескончаемых историй. Начальник сдался, но его тон выражал глубочайшее презрение: – Ну как хочешь, Иваныч, как хочешь, дело твое... Гуляй, пока молодой... – Спасибо, Борис Федорыч. Спасибо. А Наде позвонил молодой Шехонин. Она как раз спала, а Алексей сидел рядом и потому увидел, как загорелся экран ее смартфона. Звук был выключен. Немного подумав, Алексей взял трубку и вышел из комнаты: – Здорово, Василий. Ты чего, морж недоделанный, Надю-то купаться потащил? – Ээ... простите, Алексей Иваныч, я не смог придумать, как ее остановить, – голос паренька звучал расстроенно. – Простыла, да? – Да, температура у нее со вчерашнего вечера. – Вот черт! А я в больницу как назло загремел... с ногой этой дурацкой... – Что там с ней? – Трещина... вы только Наде не говорите. Скажите, что просто покой прописали... – Ладно, не скажу. Завтра сам ей позвонишь и скажешь. – Да. Хорошо. До свидания. Алексей положил трубку и задумался о Васе Шехонине. Вроде, неплохой парень. Оступается, конечно, но этого с кем не бывает? Если он Наде нравится... что ж, пусть дружат. Алексей вернулся в Надину комнату – она как раз открыла глаза. Спросила по-прежнему хрипло: – Ты с кем-то разговаривал? – Да. Ухажер твой Василий звонил. Беспокоится за тебя. – Ты ведь не разрешил ему меня навещать? – Нет. Он и не сможет пока, ему врачи покой прописали. Надя испуганно ахнула: – Нога? – Да. Но ты не волнуйся, он же молодой. Заживет, никуда не денется. – Дурак! – в сердцах прохрипела девушка. – Знает ведь, что нельзя на нее нагрузку давать! – А ты не знаешь, что купаться майским вечером в горной реке опасно? – Хочешь сказать, что я тоже дурочка? – Нет, таких слов я про тебя никогда не скажу. Так про какую нагрузку ты говоришь? – Он вздумал меня из реки на руках выносить...