— Еще немного, — прошептала она. Спину покалывало, сотни глаз открывались и смотрели на нее. Она опустила ладонь на немного выпирающий живот, глубоко вдохнула и открыла рот. — Молчи, — перебила ее банши из облака угрей. — Ты уже вернулась. Я не дам тебе ни денег, ни информации. Покинь это место, проклятая русалка. — Мне нужна твоя помощь, — выпалила она. — Моя помощь не продается. — Прошу! — Сирша бросилась вперед, вытянув руки. Угри щелкнули пастями у ее пальцев, шипя от гнева. Банши тихим звуком успокоила их. Она погладила их спины, прогоняя их гнев. Сирша видела лишь белые ладони, пока брешь в извивающихся телах не показала ее лицо, похожее на скелет. — Ты в отчаянии, — отметила банши. — Почему же? Твой человек пропал в море, и ты хочешь его найти? Ты знаешь, что океан не отпускает свои трофеи. — Нет, мне нужно найти стаю русалок, живущую в этих водах. Ты знаешь, где они? Бледная ладонь потянулась к ней. — Зачем ты ищешь свой вид? — Мне нужно их найти. — Фейри торгуют знаниями, русалка. Что отправило тебя в объятия океана, когда ты знаешь, что это опасное место для той, кто сбежал? — Я уже не убегаю, — поток в ответ толкнул ее в спину, обвил ее хвост. — Мне нужно найти мой народ для моей безопасности и защиты ребенка. — Ребенка? — глаза банши расширились. — Что ты наделала? Сирша потерла ладонью живот. — То, что рождается только от истинной любви. — Ты обрекла невинную душу на ту жизнь, от которой бежишь, — банши покачала головой с отвращением. — Я скажу тебе, где русалки, но только потому, что путь к ним будет мучительным. Та стая отличается от других, ты поймешь, почему. И тебе не подходит их жизнь. — Но мой ребенок будет так жить? — У твоей дочери нет выбора. — Дочь? — Сирша робко улыбнулась башни. — Ты уверена? — У людей и русалок рождаются только девочки, — она подняла руку и указала на тьму. — Следуй за песней кита. Они путешествуют с косатками, которые скорее покусают тебя, чем приведут к их любимым русалкам. Будь осторожна, когда увидишь их, и держись на расстоянии. — Как они узнают, что я там? — О, они поймут, — угорь вытянулся и задел край ее хвоста. — Плыви. Ей не нужно было повторять. Сирша бросилась прочь из тьмы, из жуткой гробницы угрей. Прошли часы, но она не ощущала боли от движений. Ее мышцы хотели двигаться, ее хвост дико извивался. Она была свободна. Впервые за долгое время она ощущала свободу. И она наслаждалась мигом. Она заслужила пару мгновений радости до того, как в ее груди откроется дыра. Одна мысль о Манусе, и ее слезы полились в океан. Он мог уже быть дома, увидеть пустую спальню, дом, жизнь, к которой вернулся. Он будет скучать по ней? Сирша знала в сердце, что будет. Он будет скучать, но никто не узнает. Деклан уже рассказал ему? Она надеялась, что он был там, когда Манус прибыл. Слуги расскажут многое, начнутся сплетни, а ей не нравилось думать о том, какие выводы они сделали. Она надеялась, что они все поверили, что она погибла. Сирша погладила живот и покачала головой. Когда ее жизнь опустилась до такого. Было не честно, что кто-то считал ее мертвым, особенно — если Манус верил этому. Плохо то, что он будет постоянно думать, что сделал не так. Вина впилась в ее сердце зубами. Другого способа не было. Деклан был прав, океан смывал почти всю боль, что принесло его отсутствие. Она уже ощущала себя лучше. Ребенок двигался в ней, радуясь новому дому не меньше его матери. Она вздохнула. Если бы у нее был выбор, она снова приняла бы это решение. Она должна была выбрать то будущее, в котором проживет достаточно, чтобы родился ребенок. Манусу нужно было понять это. Щебет зазвучал в воде. Она не знала, как долго плыла. Часы, дни — в глубинах различить было сложно. Но эти крики не были дельфинами или знакомой песнью кита. Эти звуки были агрессивными. Они били по ее чувствительным ушам, говорили ей замереть, уплывать от хищников, несущихся к ней в мутной воде. Сирша замешкалась в воде, повернулась в поисках чудищ. Это не были акулы, тех можно было легко отогнать. Косатки были умными и опасными. Если они захотят убить ее, будут гнаться по всему океану. Их зубы терзали тела за секунды, их сильные тела рассекали воду с поразительной скоростью, и они любили играть с добычей. Ее жабры широко раскрылись. Они не убьют ее. Она зашла очень далеко, чтобы найти родню. Черная вспышка пронеслась мимо нее, и сильный поток воды оттолкнул ее к другому черно-белому телу. Но Сирша была готова, и она была в отчаянии. Она оскалилась, раскрыла плавники и подняла ладони с когтями. — Вы не убьете меня, — прорычала она. — Я тут, чтобы поговорить с вашими хозяевами, и я не умру до встречи с ними. Косатки замедлили атаку. Они смотрели на нее, глубины океана отражались в темных глазах. Она знала, что они понимали ее. Почему не уплывали? А потом она увидела их. Тела поднимались из глубин с копьями в руках. Сильные женщины с мускулистыми телами и шнурками на бицепсах, позвякивающими ракушками на запястьях. Они были тенями в воде, и каждая из женщин была воительницей. — Приветствую, сестра, — сказала одна из них. Она подплыла ближе, и Сирша увидела на лице другой русалки татуировки с узором волн. — Ты долго плыла, чтобы поговорить с моей стаей. — Я хочу присоединиться к вам. Теней стало втрое больше, а потом стало столько, что Сирша не могла сосчитать. Так много русалок, и все были вместе в безопасности. Они будут хорошей семьей, если примут ее. — Зачем нам пускать тебя к себе? — спросила русалка. Сирша решила, что это была лидер. У других не было татуировок, и они ждали, пока та женщина говорила. — Я прибыла издалека из теплых вод. Я приплыла сюда разделить жизнь с человеком, — гул пронесся по волнам, русалки подбирались ближе, их недовольные комментарии жалили уши Сирши. — Я люблю его. Он хороший, но море зовет его. Я не могу соперничать с нашей матерью. — Ни одно существо не может. Сирша согласно кивнула. — Он далеко уплывает от меня, и я угасаю от нашей связи. Я прошу не за себя, а ради ребенка во мне. Дайте ей жизнь, которую она заслуживает. — Твой ребенок не должен быть с его отцом? Она прижала ладонь к животу, страх плясал под кожей. Кто-то мог сказать, что ребенку было место с Манусом. Но она знала, что выбрала верно. Манус не знал, как растить русалку, и ребенок будет привязан к нему, скорее всего, умрет, пока он будет в плавании. Он и не узнает, почему. — Нет. Я не буду обременять его таким ребенком. Фейри должны растить фейри. Это были правильные слова. Несколько русалок кивнули, некоторые даже подплыли ближе. Свет отражался в их глазах. Пруды сияющей зелени глядели на нее из тьмы моря. Сирша сглотнула и повернулась к лидеру. — Я прошу убежища ото всех, кто захочет навредить мне. Я не прошу принимать меня как свою. Мое время в этом мире ограничено. Я прошу лишь защиты от моей семьи до рождения ребенка. — Что нам делать с твоим рассыпающимся разумом? — Ничего, — честно ответила она. — Позвольте мне умереть. — Ты делаешь это ради человека? Почему? — Я люблю его так, что рискую бессмертием. Я хочу хорошей жизни для нашего ребенка, которую я одобряю, которую я знаю. — Он знает о ребенке? — Нет. Лидер приняла решение и строго кивнула, убрала копье в крепеж и раскрыла объятия. — Приветствую, дочь. Ты будешь в моей семье, сколько нужно. Слезы выступили на глазах Сирши, но океан стер их, она поплыла вперед, и ее снова обнял ее народ. * * * Манус смотрел на огни главного зала, свободно держал в руке бутылку рома. Ему было плевать, упадет ли она на пол к остальным, они уже сделали свою работу. Он был не просто пьяным.