— Манус! — Сирша зажала рот рукой. А если он не хотел ее тут? Она не подумала о таком в пути. Он оставил ее, потому что пришлось? Или по своей воле? Могло ли все быть ложью? Сирша не знала, что сделает, если все было так. Ее сердце разобьется на тысячу кусочков, и тело станет морской пеной. Она будет плавать с потоками океана и забудет о жесткости людей. Его тень повернулась и пропала. Она сжала пристань так, что дерево заскрипело. Нежные мембраны между ее пальцев болели от давления. Дверь домика открылась, он поднял свечу над головой. — Ау? Кто там? Ее ногти царапнули дерево. Это был он. Правда. Она столько вытерпела, так далеко плыла, и он был тут. — Ты! На пристани! — Нет, — выдохнула она и скрылась под водой. Она не была готова! Что она скажет? Что переплыла море, чтобы найти его? Кто так делал? Сирша не была готова объявить о своей любви, и он точно подумает это, когда увидит ее. Она даже не была уверена, что знала любовь. Но она росла в ее груди как огромное дерево в гроте под океаном. Она хотела пустить корни в ее сердце. И Сирша не хотела мешать. Она прижала пальцы к губам и слушала. Босые ноги стучали по дереву в такт с биением ее сердца. Он был тут. На самом деле. Она вытащила ракушку из уха и запутала ее в волосах. Она решилась попробовать жизнь над волнами. Он позаботится о ней. Должен. 6 Буду любить при лунном свете Манус зажег свечу и смотрел, как огонек пляшет на фитильке. Одна из последних его спичек. Ему нужно было отправиться на рынок за новыми, но он не был уверен, что хватит монет. Сложнее всего всегда было возвращаться после долгого путешествия. Его домик не был защищен. Не было ни замков, ни решеток, чтобы помешать украсть его вещи, доски не защищали его окна. В этот раз ему повезло. У него остались одеяла на кровати и стол, хотя стулья вынесли. И забрали почти все спрятанные монеты. У него было еще несколько горстей в разных местах, но не такие большие, как пропавшая. Он не должен был бросать сокровища на острове, хотя викинги все равно украли бы их. — Идиоты, — буркнул он. Ему нужны были деньги. Манусу должен был вернуться в море. Ответить на зов в уже ноющей груди, как бы близко о ни жил к океану. А потом появились сложности в виде темноволосой женщины с кожей как лунный свет. Она не покидала его сны, проникла и в другое время дня. Он проснулся прошлым утром и был уверен, что она была у его кровати. Манус ощущал ее шелковистые волосы вокруг его пальцев. Она улыбалась ему криво, и это было ее единственным изъяном. А потом она пропала из виду, растаяла как мираж. Он вздохнул и задул свечу, которая почти опалила его пальцы. Их разделял океан, и он вряд ли найдет ее снова. — Отпусти, — говорил он себе. — Ее тут нет, дурак. И не будет. — Манус! Звук был таким тихим, что он его едва уловил. Голос был как песня. — Сирша? — прошептал он, повернувшись к двери. — Нет. Тебе кажется. Отпусти воспоминания, или сведешь себя с ума. Он сел на край кровати и разулся, чтобы не погнаться за сиреной, зовущей его по имени. Его движения были резкими, и пальцы захрустели. Стук сапог по полу напомнил ему, что он был тут. В домике у моря. Не на острове, где прекрасная женщина лежала на белом песке… — Хватит, — прорычал он. Его нога подпрыгивала, и он не выдержал. Ругая себя, он зажег свечу в лампе, открыл дверь и поднял ее. — Ау? Кто там?! На миг он подумал, что ему показалось. Никого у двери не было, как и поблизости. А потом он увидел тень в конце пристани. Она двигалась быстро, и ему могло померещиться, но Манус услышал плеск. Кто-то прятался в конце пристани. — Эй, ты! На пристани! Он не собирался терпеть детей в тенях или вора, который решил забрать оставшиеся деньги. Недовольный, он прошлепал босиком по грязному берегу и встал на пристань. — Я знаю, что ты тут. Я тебя видел. Нет смысла прятаться. Нарушитель, скорее всего, сжимал столбы пристани в конце. Плавать ночью было опасно! Манус опустил фонарь на край пристани, склонился и посмотрел на пустое пространство. Там никого не было. — Что за… Что-то шаркнуло под палубой. Едва слышно, он не заметил бы, если бы не вслушивался. Он нахмурился, склонился сильнее, посмотрел в воду. Его сердце замерло. Появилось лицо Сирши, озаренное светом луны, гладящим ее щеки. Она лежала на дне, ее темные волосы развевались вокруг нее чернильным облаком. Ее черные глаза были большими от шока, и он надеялся, что в них была радость от его появления. Он медленно протянул руку к волнам. Сирша подвинулась, ее волосы заструились за ней, она поплыла к поверхности. Струи воды стекали по ее лицу, капли гладили любимые черты, которых он хотел коснуться. Она протянула руку и встретила его пальцы своими. — Это ты, — прошептал он. — Как такое возможно? — Я миновала долгий путь. — Как ты уплыла от них? — Долгая история, — она облизнула губы. — Тебя было непросто найти. — Мы очень далеко от твоей родины. — Это странное место. Я не привыкла к таким каменистым берегам, и все очень громкое. — Ты остаешься? — Если ты захочешь. Он узнал надежду на ее лице, это чуть не разбило его. Она была высокого мнения о нем, об уличной крысе, который пробирался на корабли подкупом, потому что никто не нанял бы его матросом. И она смотрела на него так, словно он повесил луну в небе только для нее. Это его нервировало. — Ты можешь оставаться, сколько пожелаешь, — выпалил он. Потому что, хоть она считала его хорошим, он таким не был. Он забирал ее в дом, что разваливался, чтобы она была с ним. Он не был достоин ее внимания, но не отпускал ее. — Ты хочешь, чтобы я осталась? — спросила она. — Я пересекла море, чтобы найти тебя, но не буду задерживаться, если ты этого не хочешь. — Как я могу желать другого? Ты снилась мне каждую ночь, моя жемчужина. Я все еще подозреваю, что это сон. Ее щеки стали милого красного оттенка. — Тогда помоги мне выбраться из воды, Манус. Моя семья, скорее всего, уже поняла, куда я отправилась, и я хочу быть в безопасности. — И сухой. — Пока что. Манус прижался грудью к пристани и вытянул руки. Она приподнялась, и он обвил ее руками. Были способы легче сделать это, но не такие, чтобы она осталась чистой и не поцарапалась об камни. Он прижал ладонь к ее затылку, радостно выдохнув, притянул ее лицо к своей шее. Она была мокрой и холодной, волосы прилипли к спине, тянулись до колен. Он не мог быть счастливее.