— Тоже профессор! Где у неё рот, а где шелковинка, — поправил брат. — Из сосочка под губой! — Всё равно, — отмахнулся Валерий, совсем как Сёмушка. — Смотрите, смотрите, что делает! Гусеница, приклеив шелковинку к прутику, быстро вертела головой. Между соседними ветками обозначался светлый прозрачный, еле различимый гамачок — паутинка. — Себе опору для жилья готовит, — солидно сказал Вася. Валерий как зачарованный следил за гусеницами. У коконников, а их выстроили целый ряд на полке, копошились шелкопряды — сновали по прутьям вверх и вниз и, облюбовав место, принимались вить свои гамачки. — На сегодня хватит, — услышал Валерий голос сестры. — Идите за листьями. Надо накормить тех гусениц, которые ещё не начали завивать коконы. Валерию не хотелось уходить. Но не отставать же от других! — Чудак ты, Валька, налюбуешься, ещё надоест, — и Сёмушка решительно подтолкнул друга. Молодцы твои ребята! Не узнать стало комнаты шелкопрядов в белом домике. На полках вместо вороха листьев выстроились снопики-коконники, а на их прутьях разместились золотисто-жёлтые скорлупки. Днём и ночью шла выделка шёлка. Виток за витком шелкопряды отдавали шёлковую жидкость, выработанную их организмом. Некоторые коконы стали плотные, и в них уже не видно было гусениц. В других, полупрозрачных, спрятавшуюся гусеницу ещё удавалось различить, а у самых поздних была ещё только лёгкая шёлковая паутинка, внутри которой трудился шелкопряд. Коробочные гусеницы, знай себе, грызли тутовые листья, им ещё не были нужны коконы. Работы у юных шелководов стало совсем мало, только покормить Сёмушкиных гусениц. Но ребят тянуло в белый домик, ведь приближалось самое главное. Соберут ли они семьдесят пять килограммов коконов? Приходили школьники из других бригад. Приходили и удивлялись: почему их гусеницы, хоть на немного, а всё же позже начинают завивать коконы, а брали их с гренажного пункта одновременно. — Научно растим, — важно отвечал Вася, поглядывая по сторонам, нет ли поблизости Кэто или взрослых. — Ловкость рук и ничего больше, — говорил Гико. — Не верите? Не надо. — У нас знаете, кто работает? — Сёмушка начинал перечислять знатных шелководов своей бригады: Кэто — «зам» Марины Петровны. Голова! Брат Марины Петровны — без пяти минут кандидат шелководства, ну и я… — Сёмушка! — Цицино не выносила бахвальства. — Ну как не стыдно! Шутки шутками, а как же обязательство? Наступит день, когда все узнают, хорошо или плохо поработали, сумели ли сделать то, что обещали? Не хотелось бежать купаться, забросили волейбол и футбол… Как уйти из белого домика, когда тут такое происходит. Дежурили утром, днём, вечером. Иной раз тётя Нюша выпроваживала ребят: — Пойдите в мяч хоть поиграйте. Загар, глядишь, сойдёт. Изведётесь. Марина не тратила слов попусту. Она просто заставляла ребят идти на пляж, на спортплощадку, часто и сама отправлялась вместе с ними. Конечно, Валерий сделал много снимков. Он не забыл свои неудачные съёмки в белом домике и теперь советовался с Мариной, как лучше сфотографировать коконы на прутьях. Попрежнему в белый домик часто заходил Давид. Однажды, оглядев полки, где на прутьях поблескивали шёлковые скорлупки, он спросил Кэто: — Так выполним обязательство, бригадир? Кэто застенчиво улыбнулась. — Надеемся… — ответила она. Через несколько дней выплетать шелковинку принялись и коробочные гусеницы. Им отвели особое место на полке. Коконы прогретых становились день ото дня плотнее. Однажды, на глазах у всех, Марина сняла кокон и вскрыла его кончиком ножа. Валерий взглянул и не поверил себе. Ведь сам видел, что пряталась там гусеница, а теперь в шёлковом домике объявился новый хозяин, вроде жучка — куколка. Опять новое, удивительное превращение претерпел шелкопряд. Это означало, что не сегодня-завтра, как только окрепнет кожица куколки, можно будет снимать урожай. И этот день настал. Утром объявили сбор урожая. Коконники сняли с полок и вынесли в сад. Тут все уселись в кружок и стали снимать коконы. Осторожно брали кокон, будто спелый фрукт, счищали с него паутинку из шёлковых нитей и складывали в корзины. — Без рук, без топорёнка построена избёнка, — вспомнил Вася. — Смотрите, — закричал Гико, показывая остроугольный кокон. — Урод какой-то! — А у меня что, — Валерий поднял два сросшиеся вместе кокона. Таких уродливых коконов было мало, и их укладывали отдельно, в брак. Два дня трудились ребята вместе с тётей Нюшей и Мариной. Лишь к вечеру выстроились в ряд корзины, до краёв наполненные желтоватыми шёлковыми коконами. Теперь оставалось только сдать их. Наступил и этот торжественный миг. Все, кто изо дня в день заботился, ухаживал, волновался, спорил, а иногда и ссорился, все собрались у белого домика. Двое брали корзину с шёлковыми скорлупками, относили её к грузовой машине и осторожно ставили в кузов. Когда перетаскали все свои сокровища, уселись сами в машину и поехали на шелководческую станцию. В колхозе им встречались знакомые, родственники, взрослые и дети. Каждый обязательно останавливался, расспрашивал. И очень многие интересовались, почему бригада Кэто раньше других пионеров сдаёт урожай? Может быть, Гико и Сёмушка и не удержались бы, чтобы не похвастать, и конечно, они расписали бы не только то, что было, но чего и не было. Да нельзя, девочки оставались на страже истины, да и Валерий не любил вспоминать про «опыт». Он был очень горд, что везёт урожай коконов, что стал шелководом. А ведь всего месяц назад он даже не знал, как шелкопряды выделывают шёлк. А теперь умел ухаживать за ними, распознавать такие породы деревьев и кустов, о которых раньше и не слыхал. И фотографировать научился здесь, в Абхазии. Вот удивится мама, когда он расскажет ей обо всём! Валерий надеялся, что теперь его, конечно, примут в кружок юннатов. Да и сам он уже не станет когда попало пичкать морковью кролика или морскую свинку. Режим и дисциплина — самое главное. Валерий придёт в школьный уголок живой природы и прежде всего разузнает, как кормят птиц или грызунов. Пожалуй, заглянет в дневник… Возле весёлого, чистенького белого здания — к нему водитель направил машину — уже собрался народ. Каждому шелководу интересно было своими глазами посмотреть на первый урожай пионерской бригады. Возле крыльца были установлены весы. Весёлый молодой весовщик приветливо улыбнулся ребятам: «вот молодцы». А «молодцы» — Кэто и Вася, сосредоточенно опустили первую корзину на пол и пошли за следующей. Вскоре вокруг весов стояло десятка полтора корзин. Их хозяева молча теснились у стола. На ребят смотрело множество глаз. Да и как не смотреть, ведь они первыми сдавали урожай. Толковый бригадир эта Кэто. Вон как внимательно следит за весовщиком. Она и грамма из своего урожая не дала бы пропустить. Вместе с ребятами приехала и тётя Нюша. Разве могла она усидеть дома? Она хлопотала тут, как наседка возле своих цыплят. Видно, тоже немного волновалась. Ведь эта бригада — её детище, ребята — её ученики. Два года тому назад у тёти Нюши начала работать Кэто, совсем ещё маленькая девочка со смешно торчащими косичками. Способная она к труду, и дело всякое у неё спорится, далеко пойдёт, говорила тётя Нюша. Конечно, здесь и Марина. И она чуточку беспокоилась за своих питомцев, и, кроме того, она как агротехник отвечала за урожай всех бригад: и бригады Кэто, и тёти Нюши, и колхозных шелководов — взрослых и юношеских. Весовщик не спешил. Зачем торопиться? На очереди никого нет. Это первые корзины. Нельзя торопиться, нельзя ошибиться, вон ребята как смотрят. Он шутил с Цицино, с Кэто, с мальчиками, а им не до шуток. — Пять килограммов сорок семь граммов, — объявил наконец весёлый весовщик. Его помощница записала цифру. Даже черномазые ребята, как мухи облепившие стол, и те не шумели. Весовщик поднял следующую корзину и поставил её на весы: — Шесть килограммов два грамма. Каждая цифра отзывалась в сердцах юных шелководов. А что если не наберётся нужных килограммов? Взвешивание тянулось так медленно! Даже Сёмушка и Гико не вертелись, стояли тихо. У всех был непривычно сосредоточенный вид. Может быть, солнце припекало уж очень сильно, всем стало жарко, Вася то и дело обтирал пот с лица. Вот Валерий передал свою корзину. Она полным-полна. Груда шёлковых скорлупок так красива, что жаль расставаться с ними. «Шесть килограммов и девяносто два грамма», — записала девушка. Вот Цицино поставила на весы последнюю корзину. Взвешивание окончилось, и сразу стало шумно. Весовщик взялся за счёты. Валерий старался проверить в уме сложение. Да разве без карандаша и бумаги угонишься за таким мастером? Сосчитал? На миг стало тихо-тихо. Почему так заблестели глаза Кэто? У тёти Нюши вырвался вздох облегчения. Но нет, весовщик снова смешал счёты и начал проверять итог. Как страшно ждать, когда решается исход твоей работы… — Семьдесят пять килограммов и восемьсот граммов, — наконец громко произнёс весовщик. Что произошло при этих словах — Валерий не мог бы передать. Откуда-то взялся председатель колхоза. А Давид стал пожимать всем руки, поздравлять. — Придётся о премии подумать, — сказал он. Председатель колхоза попросту расцеловал Кэто.