— Ну, молодцы твои ребята! — сказал он. Кэто даже растерялась. Тут стали подходить разные люди, и школьный учитель, и родители ребят. Старый дед близнецов поздравил ребят — все гордились их успехом, все хотели поздравить их. Тётя Нюша даже помолодела, глаза её так и засветились. Сёмушка принялся исполнять танец диких, испуская воинственные крики. Впрочем, Гико и Вано от него не отставали. Да что говорить, все радовались — кто как умел. Валерий не видал, чьи сильные руки схватили его, вскинули высоко вверх раз, другой. — Хорош, кацо. Расти скорей, лучшим шелководом, Героем Труда будешь! Валерий смутился, но потом посмотрел на всех и самому стало смешно — выдумают тоже, Герой Труда… Никто не заметил, как скрылась тётя Нюша. Она торопилась домой, чтобы хорошенько угостить ребят, они того заслужили. У неё заранее было всё приготовлено для встречи дорогих гостей. На парадный ужин от имени бабушки очень степенно приглашал всех Сёмушка. И скоро весёлые, счастливые, немного усталые, все двинулись к гостеприимному дому Сёмушкиной бабушки. До свиданья, друзья! Опустел белый домик, окончились дежурства ребят. В последний раз они пришли с вёдрами, щётками, тряпками. Мыли, скребли, чистили и, наконец, навели порядок. Потом распахнули настежь окна и двери, пусть помещение просушится, проветрится, прогреется. Хотелось бы Валерию посмотреть, как поселятся в домике новые шелкопряды. Но это будет ещё не скоро. Хорошо бы поспеть сюда в то время, когда на гренажном заводе бригада будет получать коробочку чёрных, крохотных червяшек, только что вылупившихся из яичек. — Приезжай, Валерка, новых гусениц прогревать, — не без лукавства предложил Гико. — Ты же скоростник. — Погоди, он теперь «прогреет» весь кружок юннатский или своих берёзовых гусениц, — Вася многозначительно кивнул бритой головой в сторону приятеля. — Чего привязались, — добродушно отмахнулся Валерий. Что говорить, очень хорошо жилось здесь Валерию. Разве увидишь в Ленинграде такое синее-синее небо, такие высокие, покрытые снегом вершины, такую тёмную бархатную зелень по склонам гор! И винограда вдоволь. Надкусишь грушу громадную, мягкую, а из неё сок брызнет. А сливы — спелые, тёмные, а под кожицей жёлтые, сладкие. Так и не уезжал бы отсюда! Хоть целый день плескайся на реке. Задумал идти к развалинам старинного монастыря, бери палку, кусок хлеба, краснобоких персиков и карабкайся по крутой каменистой тропинке, высоко в горы. С уступа, на котором стоит монастырь, далеко всё видно. Колхозный посёлок, плантации, станция, стальные ленты железной дороги, даже голубая полоска моря у самого горизонта и та видна. Всё как на ладони. Хочешь поглядеть на репетицию здешних «актёров», которые готовят выступления ко дню колхозного праздника «шёлкового урожая» — иди в клуб. Среди танцоров, певцов есть и друзья Валерия. В хоровом ансамбле поёт Цицино, Кэто лихо отплясывает лезгинку. Пляшут и Гико и Сёмушка. Только Гико исполняет кавказские воинственные танцы, а Сёмушка — вприсядку, казачка. Откуда только он научился такие коленца выделывать? Вася, конечно, не танцует, но он читает свои стихи. Однажды вечером Марина пришла из посёлка и рассказала интересную новость: контрольные маковые стали завивать коконы. Вопросы посыпались со всех сторон: — Какие это маковые коконы? — Похожи они на коконы тутовых? — Какой у них шёлк? Марина как могла отвечала на все вопросы. По виду, сказала она, коконы маковых очень похожи на обычные. А какой шёлк получится, выяснится позже, после того как шелководы обработают коконы, размотают шелковинки и изучат их. — Значит, я уже этого не узнаю? — огорчённо спросил Валерий. — Мы тебе напишем, — хором пообещали ему ребята. Незадолго до отъезда Валерия все занялись фотогазетой «Наш отдых». Решили сделать три совсем одинаковых экземпляра. Один для колхозной школы, другой — для ленинградской школы Валерия, третий как приложение к письму в Китай. Вано как художник оформлял газету. У Цицино — красивый почерк, заголовки получались ровные, чёткие. Гико отлично придумывал названия и подписи к фотографиям. Вася — признанный поэт, Валерий — фотокорреспондент. Чем не редакция? Возможно, ребята и не сделали бы всё так аккуратно, но небрежной работы не пропускала Кэто. Она как взыскательный редактор видела каждую крохотную помарочку, каждое пятнышко, пустяковую описку и заставляла всё переделывать. Фотогазета получилась на славу. Не стыдно, сказала Марина, вывесить такую в пионерской комнате. Вано изобразил величественные горы, Сёмушка украсил их красными флажками, вырезанными из бумаги. Очень строгий критик нашёл бы, к чему придраться: на одной фотографии легли слишком тёмные тени, на другой — не чётко выработался фон. Даже Валерий, хотя ему, да и всем, были дороги снимки, не мог сказать, что они безупречны. Вот привал у костра, в лесу, по пути в эвкалиптовую рощу. На другой фотографии — из-за густых деревьев выглядывает белый домик. Сколько раз за этот месяц побывали в нём, и не сосчитать. А на этом снимке Вася в трусиках на камне у реки. Он декламирует своё новое произведение. Ещё один снимок — Цицино тащит на плече огромную корзину с тутовыми листьями. Глядишь, под тяжестью ноши сломается девочка. А тут растрёпанная вихрастая Кэто подмяла большущую охапку листьев и сейчас, кажется, рассыплет её. Здесь ребята-шелководы из колхоза. «Добро пожаловать, дорогие гости» — вывела красивую подпись Цицино. Всего двенадцать фотографий в газете. А сколько спорили, прежде чем отобрали их. Одну браковал Сёмушка — за чем он вышел такой встрёпанный, другую отвергал Вася — нельзя же смотреть на одни его ступни, если самого его заслонили ребята. В красивой самодельной папке работы Сёмушки и Вано лежало уже переписанное письмо китайским школьникам. Художник не пожалел ни золотой, ни красной краски для заглавных букв. Цицино не сразу решилась переписать текст, всё боялась сделать ошибку. Письмо сочиняли долго, потому что обсуждали каждое слово. Это очень сложно — коротко сказать о многом. Валерий беспокоился: как он узнает, что ответят китайские пионеры? Вот чудак! Друзья пообещали слово в слово переписать текст письма и переслать копию. А от себя — рассказать, как, на какой бумаге, в каком конверте, даже с какой маркой оно пришло. Это всё так, но приятнее самому взять в руки это ответное письмо из далёкого Китая и хоть подержать его… Но когда ещё придёт ответ? Не скоро, не раньше осени, когда занятия в школе уже будут в самом разгаре. * * * Ещё с вечера Валерий бережно упаковал свои вещи: альбом с фотографиями и гербарий — множество плотных листов с засушенными растениями. Пожалуй, мама удивится, когда увидит это фруктовое богатство — тут хурма, инжир, грейпфрут, ежевика, грецкий орех, маслиновое дерево, шелковица, чай и много всяких растений. Даже Марина считала, что гербарий составлен толково и будет полезен на уроках ботаники. На папке Валерий написал: «Собрал Валерий Смирнов, ученик 4-а класса 87-й школы летом в 1953 году в Абхазии, в колхозе „Заря Абхазии”». Утром после завтрака Валерий уже стал одеваться по-дорожному, когда увидел, что к их дому идет целая процессия. Впереди всех, забегая то в одну, то в другую сторону, спешил Сёмушка. — Привет отъезжающему Вальке! — издали закричал он. Перемахнув через крыльцо, он влетел на веранду и поставил перед Валерием деревянный ящичек. На крышке был выжжен узор и надпись — «Другу». — Сам делал. Твоим стеклом. Для фотографий. Не успел Валерий поблагодарить за подарок, как Кэто протянула Валерию большой свёрток: — Подарок твоей школе от нашей бригады. Что это? Валерий торопливо развернул бумагу. Большая коробка, у неё вместо крышки стекло. Да это же коллекция шелкопрядов! И гусеницы, и куколка, и коконы, и бабочка, и грена… — Мне? Моей школе? Ты же говорила, что для другой школы… — Глупый, — Кэто задорно посмотрела на Валерия. — Другая школа — это твоя школа! — Тебе, тебе! Мы сами всё сделали, — кричали гости хором. — Помнишь, — сказала Цицино, — ты мечтал о коллекции, вот твоя мечта и исполнилась. Ничего не соображая, Валерий только моргал часто-часто. — До свиданья, батюшка. Дай я тебя поцелую. — Тётя Нюша нежно обняла мальчика и, передавая ему большой пакет, прибавила: — Путь дальний, проголодаешься — покушаешь наших пирожков.