Мнения ребят разошлись: кто говорил, что цезарь простил сына, кто говорил — наказал, кто говорил — похвалил. — Так вот, — закончил свой рассказ Давид, — император приказал воздать юноше все почести победителя, а потом как недисциплинированного солдата — казнить. — Ой, — сказала Цицино. — Это очень жестоко. — А знаете ли вы, дорогие шелководы, что мало получить хорошие результаты, надо еще дисциплинированно работать. И кое-кому из вас нельзя забывать об этом. Сёмушка следил за Давидом широко раскрытыми глазами. И когда рассказ окончился, он только глубоко вздохнул: «Эх, уж эта дисциплина…» Тебя, конечно, спросит — Сколько они лопают! — удивился Валерий, наблюдая, как жадно поглощают листья проснувшиеся гусеницы. С тех пор как шелкопряды пробудились от сна, в домике стояло неумолкающее потрескивание, так здорово «трудились» шелкопряды. День и ночь, не зная устали, расправлялись они с ворохом тутовых веток. Только успевай подносить корм. — Пусть едят на здоровье, — говорила тётя Нюша. — Что ни листок, то лишняя шелковинка. Всё было в диковину Валерию. Он впервые видел эту удивительную выработку шёлка. Разве не странно это? Ест гусеница самые обычные тутовые листья, вроде листьев липы, только покрупнее, а желёзка насекомого перерабатывает корм в шёлк. Остальных ребят занимало другое. Почему для человека безразлично, будет ли тринадцать градусов тепла или двадцать. А прогретые гусеницы словно на дрожжах выросли, выспались, проснулись уже, тогда как коробочные только ещё спать собрались. — Что ни говори, здорово получилось с перегревом, — восхищался Гико. — Мы вроде новаторов шелководства — скоростников. — В следующий раз в обязательстве так и запишем: получить шёлк на пять дней раньше срока. — Вано явно гордился случайной удачей Валерия. — Марина Петровна не позволит записать этот пункт, — высказала своё мнение Цицино. Её лучистые глаза стали строгими, как у Кэто. Раньше Кэто обязательно вмешалась бы в спор и, высказав свое авторитетное мнение, навела бы порядок. Но сейчас она так усердно раскладывала листья и ветви, что, казалось, не слышала, о чём говорят ребята. — Тебя, конечно, спросит! — Вано не любил, когда сестра высказывала своё мнение. — Зачем меня, учёных спросит! — Цицино сжала губы и в упор посмотрела на брата. — Смотрите! — громко воскликнул Вано, — вторая Кэто нашлась! Одну одёрнули, так вторая уже командует. — Да тише ты! — Гико показал глазами на Кэто. Но поздно! Кэто уже слышала. И эти слова будто хлыстом ударили её. Казалось, поток гневных слов вот-вот сорвётся с её языка. Но девочка закусила губу и промолчала. — Как тебе не стыдно, Гико! — вмешался Валерий. — Цицино же права. А Кэто хоть и строгая, а сама как старается. Если ругает, значит, поделом… — Выходит, справедливая к тебе, — Вано горячился всё сильнее и сильнее. — Конечно, справедливая, сколько я всего напортил, — признался Валерий. Всё что угодно ожидала Кэто услышать от Валерика, только не это. Ну и Валерик! Верно тётя Нюша тогда хвалила его. Кэто энергично тряхнула своими волосами и громко, весёлым тоном сказала: — Мы, кажется, собирались работать дружно? Дружно! Разве нельзя спорить, если и без того работа идет слаженно, если гусеницы стали уже большие, мохнатые, если они час от часу становятся крупнее, толще, наливаясь шёлковой жидкостью. Приближалось самое ответственное время. Раньше Валерий не задумывался, много это или мало — семьдесят пять килограммов — это вес взрослого человека. А кокон — маленький, два-четыре грамма весит. Только теперь Валерий стал понимать, как это много, и очень беспокоился, соберут ли они столько коконов? Ещё Валерий боялся упустить момент, когда шелкопряды начнут свою нехитрую, но замечательную работу. Впрочем, и паук ткёт паутину. Валерий не раз видел, как мама снимала её со стен и потолка. Откуда паук берет материал для своей тончайшей сложной сети? Обязательно надо дома посмотреть, как это делают пауки. — Что же, понаблюдай пауков, — посоветовала Марина, когда брат изложил ей свой план. — Вот мама обрадуется, когда ты разведёшь дома паутину. — Так я по-научному, — объяснил Валерий. — Ты лучше разузнай, где это ленинградские пионеры растили берёзовых шелкопрядов, и запишись в их кружок. — Берёзовых? Которые едят листья берёзы? — Да, есть такие на севере. — Вот новость, значит можно в Ленинграде заниматься шелководством, — Валерий во все глаза смотрел на сестру. — Обязательно найду! На следующий день Валерий шагал к белому домику, неся полную корзину листьев. Видно, Вася пришёл раньше, потому что ключ уже торчал в скважине снаружи. Но у полок возился не Вася, а Сёмушка. Что он делал? С минуту Валерий стоял, не веря своим глазам. Сёмушка, ведь он недавно каялся, обещал исправиться, а вот теперь снова начинает: он украдкой брал пинцетом гусениц и клал их в коробку. — Стой! — заорал сам не свой Валерий. — Ни с места! — Чего ты кричишь! — Сёмушка вздрогнул от неожиданности, даже коробку уронил — в ней лежало три гусеницы, — но нисколько не смутился. Он шагнул и спокойно поднял коробку. Спокойствие приятеля окончательно вывело из себя Валерия. — Как ты смел взять их? — повторил он. — Это тайна, секретная тайна! Я не имею права говорить, — серьёзно, глядя в глаза своему другу, сказал Сёмушка. — Опять тайна! Никаких тайн я знать не желаю. — Валерий даже ногой топнул. — Не веришь мне, спроси других, — очень просто сказал Сёмушка, бросив беглый взгляд на пол, где лежали длинная тонкая иголка и соломинка. Валерий заметил эти предметы. Ах, так, Сеньке мало похитить гусениц, он ещё хочет их иглой прокалывать! Тут Валерий потерял всякое самообладание, схватил Сёмушку за руку и потащил его из белого домика. — Да уймись ты! — Сёмушка вырывал руку. — У меня поручение, важное поручение. — Он смотрел на Валерия тёмными, серьёзными глубокими глазами, а тот никак не унимался. — Пойдём! — Валерий решил отвести Семёна на суд ребят. Красный, мокрый Валерий тащил Сёмушку с крыльца. В пылу схватки бывшие друзья не заметили, что за ними наблюдают. Гико, Вано, Цицино и Вася остановились на дорожке и выжидали, чем кончится эта борьба. Двое друзей боролись молча, сосредоточенно. Юркий Сёмушка ускользал, Валерий старался удержать его. — Мальчики, да перестаньте вы, дом растрясёте! — спокойный тон Кэто охладил пыл Валерия, и он выпустил Сёмушку. — Ты что это затеял драку, Сёмушка? — спросила Кэто. Вовсе и не он зачинщик, возразил мальчик. Он просто отбирал экземпляры гусениц, а этот (Сёмушка даже чуть улыбнулся) Валька пристал, привязался… — Так он же опять похищал гусениц! — красный, потный Валерий всё ещё не пришёл в себя. — Ну, а я… — Видишь, Валерик, — Кэто еле сдерживала улыбку, — Сёмушка правду сказал, ему поручили взять несколько экземпляров для коллекции. Для какой такой коллекции? Валерий ничего о ней не знал. Почему Сёмушка болтал о тайне? Тайны тут никакой не было, это, пожалуй, Сёмушка выдумал. При этих словах Сёмушка хотел было возразить, но его толкнул в бок Гико. — Совсем это никакая не тайна, — объяснила Кэто. — Просто готовим коллекцию для одной школы. Пионеры этой школы помогали нашей бригаде. Для коллекции подобраны все стадии развития шелкопрядов, от куколки до шёлка. Недоставало только экземпляров последнего возраста, их и брал Сёмушка. — Знаешь, — сказала Цицино, — мы даже в журнал запишем, что взяты три гусеницы для коллекции. Ну как тут не поверить? Слово «коллекция» настроило Валерия на иной лад. Как интересна должна быть такая коллекция! Если бы он мог привезти такую же в школу… — Я хочу тоже сделать коллекцию, — совсем миролюбиво сказал Валерий. Но ему объяснили: как же ты её сделаешь — нет запасных экземпляров гусениц младших возрастов, нет грены… — Как жаль, — вздохнул Валерий. Он огорчился и не заметил, что все ребята сдержанно улыбаются. Только Цицино подошла к Валерию и тихо спросила: — Разве ты не знаешь, что в нашей стране все мечты сбываются?