Вот ведь ужасная мысль! Я с нежностью подумала о большом кувшине тёплой воды, который Мэгги приносит мне по утрам. — Надеюсь, это ненадолго, — вздохнула Стелла. — Я уже вся чёрная от грязи. Я же, напротив, надеялась, что катастрофа продлится ещё какое-то время (хотя было бы неплохо как-нибудь устроить, чтобы девочки могли помыться: нам целую вечность пришлось уверять Стеллу, что она вовсе не выглядит грязной). Ведь, если школу закроют, у нас с Норой будет больше времени на нашу… гм… деятельность. Но времени обсудить с ней это у меня не осталось, поскольку прозвенел второй звонок и нам пришлось поспешить в класс. Странный выдался денёк: учителя, как один, ходят рассеянные, в некоторые классы не зайти из-за текущих труб… На большой перемене нас всех созвали в зал и объявили, что по окончании занятий школа из-за чрезвычайных обстоятельств будет закрыта до понедельника, поскольку чинить прорванные трубы и устранять нанесённый ущерб будут аж до пятницы. — Но не думайте, что у вас каникулы, — строго сказала мать Антонина. — Мы надеемся, что остаток недели вы все посвятите учёбе. В конце концов, многих из вас во вторник ждут экзамены. Для пансионерок, которые на эти несколько дней не смогут уехать домой (а таких было большинство), организуют образовательные экскурсии. Учиться же они будут в библиотеке одного из доминиканских монастырей, чтобы до следующей недели, когда начнутся экзамены, по возможности разгрузить школу (и её водопровод). Так что, когда после уроков мы с Норой и Стеллой шагали по коридору в сторону библиотеки, настроение у нас было просто отличное. Стелла тащила свою сумку с вязанием, которая выглядела ещё более громоздкой, чем обычно. — Что у тебя там такое, Стелла? — поинтересовалась я. — Не может же быть, чтобы только вязание. — Я тут тетрадку нашла, знаете, ту, толстую, куда Грейс задания записывает. Она её на исторической географии забыла. Отдам в гардеробной. — Как это благородно с твоей стороны. Я бы не удержалась и спустила её в унитаз. — Да брось, Молли, ты не такая! — воскликнула Стелла. И была права. Наверное. — Уж подумала бы об этом обязательно. — Да кого волнует Грейс и её дурацкая тетрадь? — вмешалась Нора. — У нас впереди целая неделя полной свободы! Ну, почти целая. — И вовсе не полной. Сама знаешь, мамы нам работу найдут. — Ну хорошо, частичной свободы, — поморщилась Нора. А потом вдруг остолбенело уставилась на меня: — Слушай, Молли, это наш шанс. — На что? — бестолково переспросила я, но, взглянув на неё, всё поняла: — Ты имеешь в виду… с краской? Нора кивнула: — Просто идеально: у нас теперь есть время на подготовку, а Гарри, бьюсь об заклад, не вернётся ещё пару дней, так что ты сможешь взять его часы. А в самом худшем случае, если всё пойдёт наперекосяк и нас арестуют, даже не придётся пропускать школу. — Ты права, это просто идеально, — подтвердила я (хотя, конечно, очень надеялась избежать ареста) и, значительно посмотрев на Стеллу, добавила: — И не пытайся нас отговорить, Стелла! Мы сделаем это, даже если попадём в тюрьму! — В тюрьму?! — ахнул кто-то у нас за спиной. Обернувшись (при этом Стелла больно стукнула меня по ноге своей тяжеленной сумкой с вязанием), мы увидели Грейс, Герти и Мэй. Герти ухмылялась, Грейс, казалось, готова была вот-вот разрыдаться от ужаса (притворного, конечно), а Мэй неловко потупилась. — Кто тут собирается в тюрьму? — спросила Грейс. — Вы что это задумали? — Ничего, — ответила я. — Ох, лучше не ври, Молли! Знаешь же, что это грех, — уныло протянула Грейс. — Я прекрасно слышала, что вы обсуждали какие-то приготовления и велели Стелле вас не отговаривать. — Подслушивать нехорошо, — вмешалась Нора. — Это для вашего же блага, — отмахнулась Грейс и даже протянула руку, чтобы схватить Нору за локоть, но та вырвалась. — Я не допущу, чтобы ты попала в беду! А что скажет тётя Кэтрин, когда узнает, что ты собираешься сделать что-то… — тут Грейс пару секунд помедлила, прежде чем ужасно драматичным тоном закончить: — …противозаконное?! — А она не узнает, — недрогнувшим голосом заявила Нора, — если ты ей не скажешь. Потому что нас не арестуют. — Но ведь могут, — возразила Грейс. — Ой, Нора, это ведь не ваша суфражистская ерунда, правда? Тут она нас поймала. В ответ на прямой вопрос ни я, ни Нора не могли отречься от своих убеждений — почти как (я сказала «почти») святой Пётр от Господа нашего. — А даже если так, тебе-то какое дело? — спросила я. — Нора же сказала, нас не арестуют. — Ну да, конечно, — захихикала Герти. — Вы ведь у нас такие опытные преступники. Потому-то и обсуждаете свои дурацкие планы во весь голос прямо у дверей библиотеки. Если честно, она была права, но я не собиралась этого признавать. — В любом случае я не могу этого допустить, — покачала головой Грейс. — Я просто обязана спасти вас от самих себя. Прости, Нора, на сей раз у меня нет выбора. Мне придётся сообщить тёте Кэтрин, что ты собираешься нарушить закон. Должна сказать, Нора держалась просто изумительно. Уверена, она боялась, что Грейс может наябедничать её маме (я бы тоже боялась), но прекрасно это скрывала. — Ты ничего не докажешь, даже не старайся! — выкрикнула она, словно Питер Фицджеральд перед бандой грабителей. Но, похоже, Грейс уже поняла, что Нора блефует. — А мне и не нужно доказывать. Достаточно сказать твоей маме, пусть она сама разбирается. Я ведь прекрасно знаю, что, если кто спросит, ты не станешь отрицать свои дурацкие делишки, как бы ты их ни называла. И что тут возразишь? Но вдруг Стелла, до сих пор с ужасом взиравшая на всю эту сцену, наконец подала голос. — Поверить не могу, что ты такая… такая отвратительная мерзкая тварь, Грейс! — воскликнула она дрожащим от захлестнувших эмоций голосом. — Ох, уж ты-то помолчи, Стелла, — огрызнулась Грейс, сбросив свою приторно-обеспокоенную маску. — Какая разница, что делают Нора и Молли? К тебе это никакого отношения не имеет! — Нора — моя кузина! — взвизгнула Грейс. — А Кубок средней школы никогда не вручат той, кто связан с… с… с преступницей! Так вот оно что! Я должна была догадаться, что у Грейс есть особая причина набрасываться на нас с Норой по любому поводу: от записок во время урока до намерения стать суфражетками! Всё дело в этом нелепом кубке и её шансах на выигрыш! Она просто не хотела, чтобы мы (точнее, Нора) выкинули какой-нибудь фортель, который мог бы унизить её семью в глазах учителей! Я так разозлилась, что и слова не могла сказать. Зато смогла Стелла. — Экзамены только на следующей неделе, — её голос всё ещё слегка дрожал. — И ты не знаешь, как их сдашь. Может, ни о каком кубке и речи не будет. Особенно без этого. И она достала из сумки толстую тетрадь Грейс. Та ахнула — честно-пречестно, прямо ахнула, как в пьесе. А потом завопила: — Моя тетрадь! — Клянись… клянись жизнью матери, что никому не расскажешь о Норе и Молли, — теперь голос Стеллы звучал гораздо увереннее, — или я сейчас добегу до уборной и спущу тетрадь в унитаз. А ты прекрасно знаешь, что бегаю я гораздо быстрее тебя. Грейс попыталась выхватить тетрадь, но мы с Норой бросились вперёд и преградили ей дорогу. — Вы — просто шайка злобных шантажисток! — воскликнула она. И тут мы впервые услышали голос Мэй. — Ой, не мели чепухи, Грейс, — сказала она. — Ты ведь собиралась на них донести! Грейс выглядела так, словно на неё зарычала мышь. Точнее, две мыши, если по-прежнему считать Стеллу мышью, чего я больше никогда делать не буду. Знаю, раньше она казалась мне плаксой и тихоней, но в тот момент, Фрэнсис, она была настоящей львицей. Это было восхитительно. Особенно когда Грейс пробормотала: — Ну и ладно. Я пообещаю. Даже жизнью матери поклянусь. Но я вас всех ненавижу. — Абсолютно взаимно, — хмыкнула Нора, что несколько напоминало попытку пнуть лежачего. Но я не могла её винить. — А если посмеешь нарушить клятву и сказать что-нибудь о Молли и Норе, — сказала Стелла, протягивая Грейс тетрадь, — я выкраду её и сожгу. Это было весьма впечатляюще. Я и вправду ей поверила, хотя теперь, когда всё уже кончено, не могу представить, как она что-либо ворует или сжигает. Во всяком случае, Грейс и Герти не сказали больше ни слова. Они молча побрели по коридору, и только Мэй, прежде чем поспешить за ними, оглянулась и пробормотала: — Простите. Мы с Норой бросились к Стелле. — Ты нам жизнь спасла! — закричала я. — Ну, не в буквальном смысле, — поправила Нора. — Но ты и правда нас спасла, Стелла. Огромнейшее тебе спасибо. — Да, спасибо, спасибо! — подхватила я. Стелла покраснела (значит, не только я при первом удобном случае становлюсь пунцовой). — Я поступила так, как поступают подруги. И то, что я не собираюсь писать лозунги на тротуарах или приковывать себя к дверям почтового отделения, ещё не значит, что я не на вашей стороне. — Мы знаем. — Вот почему, — продолжала Стелла, — я связала вам это, — и, снова сунув руку в сумку, она принялась распутывать нечто похожее на большой тёмно-зелёный клубок. — О, те сложные шарфы! — пробормотала я. — Право, не стоило… Уж точно не для нас… — Это не просто какие-то там шарфы. Вот, глядите. — Стелле наконец удалось разделить два полотна с бело-оранжевым кружевом на концах. — Они цветов ИЖЛИП! — Стелла! — задохнулась от восхищения Нора. — Это самые замечательные шарфы, какие я только видела! Стелла покраснела ещё гуще.