– Мне бабушка положила крошечку торта, а Нине его весь целиком отдала! Ольга Гавриловна ахала и начинала оправдываться: – Да вы гляньте! Куски у детей одинаковые, ну, может, у Кати немного меньше, но ведь всегда можно попросить добавки! Но Екатерина заливалась слезами и убегала. Валерия бросалась за воспитанницей, та частенько оказывалась проворней няни и пряталась от нее. Осликовой приходилось долго искать ребенка. Махнуть рукой, громко сказать: «Надоест сидеть одной, приходи в детскую», – было нельзя. Катя запоминала то, что считала обидой, надолго и могла часами не покидать своего укрытия, ее оттуда приходилось выманивать разными способами. Дом у Мухиных был огромный, няня порой тратила не один час, обыскивая его. Как-то раз Валерия, заглянув во все помещения первого и второго этажей, поднялась в мансарду. Она использовалась как склад вещей, которые сейчас не нужны, но вдруг понадобятся. Там царил идеальный порядок, затаиться было негде. По стенам шли полки, середину комнаты занимали два кресла и столик. Осликова уже хотела уйти, да вспомнила, что тут есть еще небольшой закуток, где свален совсем уж хлам. Валерия вернулась в небольшой коридорчик, открыла дверь, очутилась в едва ли не пятиметровом пространстве со скошенной крышей и огляделась: Кати нет. И тут дверь захлопнулась. Валерия попыталась ее открыть, но ручка не поддалась. Няня попала в ловушку. Она не знала, что делать. Окна в крохотной кладовке не было. Дверь не открывалась. Никто не знал, куда пошла Валерия. И вдруг раздался голос Федора Петровича. – Мать! Или ты скажешь правду, или я разорву с тобой отношения. Глава пятнадцатая Сначала Лера обрадовалась. Ура! Если до нее долетает бас хозяина, то ее просьбу о помощи тоже услышат. Федор тем временем продолжал говорить, и Осликова сообразила: надо сидеть тихо, если Ольга Гавриловна поймет, что беседа достигла ушей Валерии, ее мигом вытурят вон. – Ко мне в офис сегодня приезжала Милена, – сказал Федор. – Это кто? – фальшиво удивилась мать. В отличие от Кати, Ольгу Гавриловну добрый Боженька явно не наградил талантом лицедейки. Даже Лера поняла, что дама лжет. – Не прикидывайся. Или говори правду, или… – сердито начал сын. – Детонька, – залебезила мать, – ты же все знаешь. – И что именно мне известно? – спросил Федор. – А? Ольга Гавриловна попыталась прекратить беседу. – Давай в другой раз! У меня мигрень начинается. – Георгий жив! – вдруг заявил Мухин. – Что?!! Нет! Это неправда, – закричала Ольга. – Головная боль у тебя прошла? – съехидничал отпрыск. – Он умер, – понизила голос его мать. – Когда и где? – задал следующий вопрос Федор. – Ну… э… э… в больнице какой-то… Прости, я не интересовалась… вроде… э… э… рак у него был! Да! Точно! Опухоль, – забормотала Ольга. – Мать! – перебил ее Федор. – Слушай меня внимательно. Еще учась в школе, я случайно выяснил, что у отца есть любовница, она родила сына, который мне приходится единокровным братом. Звать мальчика Георгием, он ненамного младше меня. Правда открылась благодаря скандалу, который ты закатила супругу. Ты полагала, что я ушел заниматься плаванием, и не стеснялась в выражениях, называла все своими именами. А я забыл плавки, вспомнил про них, вернулся и стал незримым свидетелем выяснения отношений. Отец не отрицал наличия второй семьи, объяснил: – Ну, так получилось. Люблю и тебя, и ее. И детей тоже. Очень хочу Федю с Гошей познакомить. Услышав эти слова супруга, ты взлетела ракетой и выдвинула условие: или ты, или любовница. Шведская семья неприемлема, а Георгия ты в своем доме видеть не желаешь. Вы долго отношения выясняли, предъявили друг другу кучу претензий. На следующий день отец исчез из нашей квартиры. Ты мне с самым честным видом объяснила: – Папа надолго уехал в командировку. Он вернется, не переживай. Но я сообразил, что отец ушел к любовнице, и вместо школы потопал к нему на работу. – Боже! – ахнула Ольга Гавриловна. – Ты мне никогда об этом не рассказывал. – Ты мне тоже кое-что не рассказала, – парировал бизнесмен. – У нас с папой состоялся мужской разговор. Он честно объяснил: жена Ольга у него авторитарная, требовательная, категоричная, неуступчивая, в сексе холодная. Ирина полная ей противоположность. Он любит вас обеих и к сыновьям одинаково относится. Но жить ему комфортнее с Ирой, поэтому он ушел. Меня он не бросит, мы сейчас поедем к Ирине, я познакомлюсь с ней и с братом. Только матери ничего нельзя рассказывать. Я пообещал молчать, и мы отправились к Ирине, вошли в квартиру, маленькую, тесную… Федор замолчал. – Тебе там понравилось, – саркастично заметила мать. – Ты прекрасно знаешь, что нет, – вздохнул Федор, – я всегда хотел иметь брата, но не такого. Неприятный парень! Увидев нас с папой на пороге, он вместо: «Здравствуйте», спросил: – Подарок мой где? Отец засуетился, протянул ему коробку, Гоша мигом открыл ее и скорчил рожу. – Не такие коньки я хотел. – Не надо отцу замечания делать, – остановила его Ирина, – а за подарок нужно поблагодарить. Проходи, Феденька, рада тебя видеть. – Еще чего! – заорал Георгий. – Пусть уходит! Он мне не нравится. Он схватил табуретку, замахнулся на меня, и я убежал. Неприятный штрих: отец меня не остановил, за сыном законным не поспешил. Меня его поведение здорово задело, я понял: теперь для него главный Гоша. Я на задворках. И более к отцу на работу не ездил. А потом он вернулся к нам, не помню точно когда, но довольно быстро. Вместе с ним пришел Гоша. Ты мне сказала: – Георгий потерял мать, она внезапно умерла. Гоша племянник папы, он будет у нас жить. Я не обрадовался, но решил вести себя достойно, подумал: Гоша сам себе нагадит, и мать его выпрет. И точно. Бастард стал права качать, мутить воду, требовал к себе особого внимания отца, всегда называл его в моем присутствии папой. Он ждал, что я закачу истерику, закричу: «Это мой отец, а не твой». Я это понял и не реагировал на провокации. Ну, и через какое-то время Гошу отправили вроде бы в военное училище с проживанием в казарме. Все. Более я о нем ничего не слышал, противный братец исчез из нашей жизни, даже на похоронах отца не появился. Мы с тобой никогда не говорили о любовнице отца. Спустя время ты сообщила мне, что Георгий умер от тяжелой болезни. Меня эта информация не расстроила. Никаких светлых чувств к единокровному брату я не испытывал. И уж тем более не волновался о судьбе Ирины. Папы нет, его измена никому не интересна. Мы прекрасно обеспечены, живем в просторной квартире, есть накопления. Да и я не дурак, начал зарабатывать, еще учась в школе. Ездил по вызовам, аквариумы у людей чистил. А сегодня! Позвонила секретарю баба, попросила соединить ее со мной, представилась: – Милена, жена брата Федора Петровича. Помощник в кабинет, так, мол, и так, ваша родственница на проводе. Я решил, что это аферистка. Взял трубку, а оттуда голос: – Георгия выпустили на свободу. Пусть заплатит мне за Флору. Денег у него точно нет, вы мне их дайте. Скажите, куда номер кредитки скинуть. Три миллиона долларов, и я никому ничего не расскажу. Я чуть не рассмеялся, но предложил ей: – До пяти приезжайте в офис, поговорим. Полагал, что она не появится. Нет, ровно в пять Милена прибыла, ее провели в мой кабинет. Дамочка уселась и толкнула речь. Начала с того, что она старше Георгия на десять лет. Далее я узнал много интересного. Мой кривой родственник в военном училище продержался год, его выгнали за неуспеваемость и дурное поведение. Он увлекся картишками, проиграл квартиру покойной матери, очутился на улице в прямом смысле слова. Где он жил? Пристраивался к каким-то женщинам старше себя, одиноким. Альфонс, короче. Потом нанялся в магазин грузчиком, спал в подсобке. Милена в том супермаркете была продавцом. Она одинокая, жила с дочерью от неизвестно кого. Девочку назвала от большого ума и переизбытка романтических чувств Флорентиной. В четырнадцать лет ее дочь на улице Москвы заметил скаут иностранного модельного агентства. Далее началась сказка. Флорентина подписала контракт, улетела в Париж, за короткий срок сделала карьеру модели. Мать она любила, наезжала домой с подарками, давала родительнице деньги, просила уйти из магазина, обещала снять квартиру в Париже, хотела забрать Милену к себе. Но та отказывалась, языка она не знала, что ей делать в иностранной столице? В Москве у нее подруги, маленькая, но отдельная квартира, работа ей нравилась. Весь магазин судачил, как повезло продавщице, дочь – звезда подиумов, деньги мешками возит, одела, обула мамашу. Георгий быстро смекнул: вот он, его шанс. И начал петь Милене песни о любви. Бабенка растаяла, поселила «принца» у себя, расписалась с ним. Дочери ничего не сообщила. Та узнала о том, что обрела папочку, когда в очередной раз прилетела в Москву. То-то Флоре было радости! Девушка, в отличие от матери, использовала не только спинной, но и головной мозг. Она прямым текстом заявила Георгию: – Мама дура, а я нет. Подавайте на развод. Если откажетесь, я найму адвоката, который добьется признания брака недействительным. Разговор проходил в отсутствие Милены, та куда-то ушла. Георгий попытался внушить Флоре, что он обожает ее мать, но она рассмеялась: – Вы любите деньги. У мамы их нет, а свои я ей никогда не дам. Георгий, взбесился, кинулся на падчерицу. Он здоровенный мужик, Флора хрупкая девушка. Понятно, что грузчик быстро ее скрутил и выбросил из окна. Мыслительный процесс у мерзавца тормозил, он сначала делал, потом думал. Георгий высунулся на улицу и понял… все. Флора рухнула с девятого этажа, выжить нет шансов. Что он сделал? Нашел в шкафу у Милены открытки с видами Парижа, их ей дочка дарила, написал на одной: «Мама, я конЬчаю с сАбой от любви». Положил сие послание на стол и вызвал милицию, соврал: – Пришел домой, Флоры нет, окно открыто. Глянул вниз, а девочка на тротуаре лежит! Это самоубийство. Она записку оставила. Большего идиота я в жизни не видел, преступника взяли сразу. Эксперт быстро установил, что несчастную сбросили, она не сама прыгнула. А насчет «письма» даже говорить не стоит. Макнина посадили за решетку надолго. Так ему и надо. Мать, ты же все знала? Стало тихо. – Мама, – спросил Федор Петрович, – почему ты молчишь? – Да, – выдохнула Ольга Гавриловна, – Милена встречалась со мной, требовала денег на адвоката. Твердила: «Гошу подставили, менты хотели побыстрей дело скинуть, премию за это получить. Гоша не такой. Нужен самый лучший защитник, он мужа из беды выручит. Я хочу Флоре памятник поставить, дайте денег. Вы должны родным помогать». – И что ты ей ответила? – полюбопытствовал Федор. – «Георгий мне никто. Девочку жалко, но она умерла, тут уже ничем не помочь. Средств у меня нет», – отрезала вдова Петра. – Баба закатила истерику, кричала: «Флора – твоя внучка!» Слушать бред мне категорически не хотелось, поэтому я встала и ушла. Мы встречались в кафе. Извини, Федя, я солгала, что этот подонок умер, ему дали большой срок. – Сейчас Гоша на свободе, – объяснил сын, – Милена снова вышла замуж, опять по большой любви. Ее новый супруг, имя которого я не выговорю, приехал в Москву из соседнего государства, торгует шаурмой, жилья не имеет. Милена его у себя прописала, и теперь у нее полные щеки семейного счастья. Но вот крутой поворот, Георгия выпустили, он вернулся по месту прежней регистрации. Куда? Угадай! – К бывшей жене, – вздохнула Ольга Гавриловна. – А та его выписала, – сказал Федор. – Георгий пообещал всех убить: Милену, ее нового мужа. Придет ночью, зарежет их за то, что любимая супруга ему изменила, другого предпочла. Но у них есть шанс остаться в живых. Даже два. Первый. Милена дарит свою двушку Георгию и сваливает с очередным «принцем» куда подальше. Второй. Супруга-прелюбодейка, растоптавшая горячую любовь Гоши, дает ему три миллиона. Долларов. И все! Георгий уйдет навсегда. Он, конечно, останется безутешен, но поскольку его любовь к Милене чиста и горяча, Макнин не станет мешать ей. – Он сумасшедший? – задала единственно возможный в этой ситуации вопрос Ольга Гавриловна. – Нет, – возразил Федор, – мужик превосходно понимает, как глупа Милена, видит, что она вышла замуж за гастарбайтера, который испытывает любовь, но не к супруге, а к ее квартире. Вот и решил поиграть на нервах бабы. На деньги в валюте он, конечно, не рассчитывает. Но просчитал поведение Милены. К кому та кинется за финансовой помощью? К Федору. У того казна доверху полна, он купит убийце хатку. Мама, ты должна была мне всю правду рассказать. Ольга Гавриловна заплакала. – Феденька, я берегла тебя, для твоего спокойствия соврала, что Макнин заболел и умер. Ты тогда только-только бизнес поднимать начал. Я тебя люблю. – Понимаю, – уже иным тоном сказал Мухин, – но я всегда должен знать правду, чтобы быть готовым к разного рода сюрпризам. Пошли, чаю попьем.