Глава тринадцатая – Вы поняли, что у меня неприятности, – продолжала хозяйка, – пригласили в кафе, стали расспрашивать. Я не принадлежу к категории женщин, которые со всеми делятся своими печалями. Понимаю, вопрос: «Как дела?» задается формально, только зануда станет подробно на него отвечать. Я собралась сказать: «Спасибо, хорошо, а как у вас?» Но вы вдруг добавили: «Может, я могу вам чем-то помочь?» Я увидела в ваших глазах искреннее желание поддержать меня и призналась: – Не могу найти работу. Вы тут же позвонили кому-то, поговорили, дали мне телефон, там женский голос предложил: – Госпожа Осликова, приезжайте прямо сейчас, нам нужны люди с медобразованием и вашим опытом. Мы благотворительный фонд, патронируем больницы, приюты, детдома. И я помчалась, встретилась с милейшей Норой, до сих пор вместе одно дело делаем. Она мне радостно так сказала: – Идем скорей, сегодня наш основатель, щедрый благотворитель, неожиданно приехал. Он здесь нечасто бывает, занят по бизнесу. Вот вам повезло. Я удивилась: – В чем? Нора меня по коридору повела. – Без хозяина мы ничего не решаем. Он всегда сам с каждым новеньким беседует. Вы мне понравились, и Дашина рекомендация дорогого стоит. Но пришлось бы вам ждать, когда шеф найдет время с вами поговорить. А он сегодня возьми да прикати нежданно-негаданно. Посадила меня в приемной, секретаря нет, я одна в комнате. Нора в кабинет вошла, дверь неплотно закрыла. Голос у нее нежный, тихий, его не слышно, а мужской, как труба, сказал: – Некогда мне сегодня. Запиши ее на прием. Разве у тебя ставка есть? Тишина, потом опять тот же бас: – Подруга Даши? Ну, если Васильева рекомендует… Пусть заходит. Дашенции я отказать не могу. Нора меня позвала, сама вышла. Человек за письменным столом задал вопрос: – Как вас зовут? Я ответила. Он почему-то усмехнулся. – А фамилия какая? Вашей анкеты у меня пока нет. Услышал он мой ответ и как засмеется. Я сижу, ничего не понимаю, а босс говорит: – Теперь сам представлюсь. Валерий Федорович Ослов. Лера хихикнула. – Нельзя ржать во всю глотку, когда пришла проситься на службу. Я зубы сцепила. А он давай смеяться. – Ну, добрый день, тезка! Даже фамилии почти совпали. Может, мы родственники? Должность я получила, Валерий пригласил меня в кафе. Через полгода мы поженились. Неужели не помните, как помогли няне Мухиных? Мне пришлось повторить: – Простите, нет. – Пока вы ехали, я позвонила мужу, рассказала, кого жду, – продолжала Валерия, – пообещала передать от него привет. Супруг ответил: «Если назовешь меня по паспорту, Дашенция удивится: «Не знаю такого», но мы старинные приятели и даже родственники. Скажи так: «Привет от Тани-хрюши…» Я подпрыгнула на стуле. – …И Ваняши-дураши! Ох! Простите. Это совсем не злое прозвище. Валерия расхохоталась. – Знаю! Валера объяснил: Дарья вышла замуж за его двоюродного брата Макса Полянского. На свадьбе новобрачная очень понравилась Ослову, он решил произвести на нее неизгладимое впечатление. Валера взял у приятеля напрокат кожаные брюки, невероятно модные тогда, дорогие, и заявился в гости к Максу… – Мы его усадили ужинать, – перебила ее я. – от свадебного пира остались нетронутыми бутылки со странным названием «Топытач». Никто из гостей не рискнул попробовать их содержимое из-за его ярко-голубого цвета. Но поскольку другого горячительного не было, то мы и двоюродный брат мужа налили в стаканы загадочное пойло. Я понюхала его и решила, что даже пробовать не стану, от него исходил аромат, как от чистящего средства для сантехники. Макс тоже не торопился осушить стакан. Валера же чихнул и пролил спиртное на колени, через секунду он вскочил… Я не выдержала и расхохоталась. – На моем супруге стали испаряться брюки, – простонала Лера. – Да, – веселилась я, – они сначала покрылись паутиной трещин, она стала расширяться, затем ткань развалилась, куски упали на пол! Валера завопил: – Помогите, оно сжирает штаны, мне их отдать надо. А потом… потом… когда брюки почти исчезли, стало видно: на госте семейные трусы, так называемый «прикольный» вариант. Валерка выбрал себе труселя ярко-красного цвета, на них был принт: парень и девушка в разных сексуальных позах, а на поясе большими буквами написано «Таня-хрюша и Ваняша-дураша». – Умереть не встать, – всхлипывала от смеха хозяйка. Я промокнула слезы, выступившие от хохота. – Более Валера к Максу в гости не ходил. Да и наш брак с Полянским оказался недолговечным. Фамилию родственника бывшего супруга я не знала, отчество тоже… – И вот как получилось, – подвела итог Валерия, – благодаря вам мы с ним поженились. Я взяла чашку с остывшим чаем. – Я просто позвонила, и все. – Вовсе не каждая «просто позвонит». Вы хотели у меня что-то спросить, – спохватилась Лера. Я вернула пустую чашку на столик. – Вы служили у Мухиных. Может, случайно знаете людей, которых звали Гоша и Флора? Валерия молчала, но лицо ее помрачнело. – Только не подумайте, что я считаю вас способной подсматривать и подслушивать, – сказала я. – Милена, – медленно произнесла хозяйка, – Варкина. Гоша – ее муж. Георгий Петрович Макнин. Флора – дочь от первого брака его жены. Это сокращенно, полностью девушку звали Флорентина. Но как вы узнали об их существовании? Я рассказала Валерии о разговоре, который подслушала Катя, но не назвала имени девочки. – Очень странно, – изумилась собеседница, – Гоша… Жуткая история. Горе семьи Мухиных. О нем никогда не упоминают. Уверена, что Катя и Нина вообще ничего не знают. Светлана и Лена, полагаю, тоже. Вот Ольга Гавриловна с Федором в курсе дела. Но мать рассказала сыну адаптированную версию произошедшего. Всю правду он узнал в последний год моей работы у него. Мать Федора сообразила, что я слышала беседу, которая никак не предназначена для моих ушей. Да, я совершенно случайно узнала то, что не следовало. Но я никому ничего не рассказала. Валерия скинула плед, встала, плотно закрыла дверь в комнату, подошла к окну, распахнула его, высунулась наружу и снова захлопнула раму. – На дворе декабрь, – произнесла она, возвращаясь в кресло, – садовника нет, он весной появится. Прислуга без приглашения сюда не заглянет, никто из горничных до сих пор не был замечен в подслушивании разговоров хозяев. Но… береженого Бог бережет. Мне не хочется, чтобы кто-то, кроме вас, узнал правду. И хоть тут никого нет, лучше нам пойти в другое место, туда, где до чужих ушей даже случайно ни одно слово не донесется. Мы покинули гостиную, добрались до прихожей, Лера открыла шкафчик, сняла с крючка ключ, отперла дверь в стене. Я увидела очередной длинный коридор. – Последний марш-бросок, и мы окажемся в нужном месте, – пояснила Осликова. Глава четырнадцатая – Уютная комната, – сказала я, когда мы сели за круглый стол. – Моя мастерская, – улыбнулась Валерия, – я увлекаюсь вышиванием, специально училась на золотошвейку. В свободное время занимаюсь реставрацией. Валерий попечитель нескольких монастырей, а я до встречи с ним никогда не посещала обители. Он меня повез в Марфо-Мариинскую, я вошла в храм и ахнула: красота необычайная. Ну и стала с супругом на службы ездить. Однажды увидела почти полностью уничтоженную старинную закладку для Евангелия, решила ее восстановить, увлеклась. К сожалению, я работаю медленно, свободного времени мало. И не люблю, когда мне мешают, поэтому мастерская здесь. Запираю дверь в коридор и берусь за иглу. Здесь можно беседовать откровенно. Тема очень деликатная, думаю, для Ольги Гавриловны до сих пор болезненная. Валерия встала, включила электрочайник и, заваривая чай, начала рассказ. Семья Мухиных вначале казалась няне вполне счастливой. Федор и Светлана никогда не выясняли отношений. Хозяин заботился о сестре жены, ее дочери, нежно любил свою мать. Ольга Гавриловна не конфликтовала с невесткой, не делала замечаний Елене, которая жила за счет ее сына. Вроде все было замечательно. Но со временем сквозь позолоту стала проступать ржавчина. Валерия сообразила: Ольга всегда вежлива и приветлива с невесткой и ее сестрой по причине своего хорошего воспитания. Искренней любви к молодым женщинам она не испытывает, но никогда не опустится до скандала. Мать Федора безукоризненно владела собой, с ее лица редко сходила приветливая улыбка, а вот взгляд… Губами-то легко управлять, а попробуйте справиться с глазами. Мало-помалу до няни дошло: Лена совсем не нравится матери Федора. А вот к Нине бабушка больше расположена, чем к Кате. Ольга Гавриловна редко вмешивалась в процесс воспитания внучки, никогда не раздавала указаний Осликовой. Всего один раз та услышала от нее: – Екатерину необходимо держать в строгости. Хвалить ее лучше поменьше, а вот указывать на ошибки нужно постоянно. Валерия удивилась, но кивнула. У нее воспитанница не вызывала никакой тревоги. Нормальная сообразительная девочка, прекрасно читает вслух стихи, у Кати определенно есть актерские способности. Она фантазерка, и все у нее гиперболизировано. Если малышка оцарапала палец, то говорила: кровь била фонтаном. Бежала и упала? У нее голова оторвалась, по дорожке покатилась. Катюша не врет, она так чувствует, все на пике, или белое, или черное, полутонов нет. Малышка могла сказать за чаем: