– Иногда тортик роняют, когда вывозят, – затараторила Марина, – несколько раз я видела такую катастрофу. Всегда надо иметь замену. Энн, не отрывая глаза от тарелки, спокойно отреагировала на новое предложение. – Согласна с вами. Однако сие правило работает лишь в случае обращения к любителям. К толпе без нужного образования, к тем, кто выкладывает в «Инстаграм» картинки бисквитов. Чаще всего снимки украдены в Сети. Да еще читают восторженные комментарии с «левых» аккаунтов, постоянно меняя в них имена. Большое разочарование ждет тех, кто купит у горе-кондитера десерт. Я предпочитаю иметь дело только с профи, с людьми моего уровня. Не с инстаграмщиками. Марина, у которой в сети более миллиона подписчиков, опешила. Маша кинулась на ее защиту. – В интернете много тех, кто прекрасно работает. Но раз вы так относитесь к людям, которые ищут там клиентов, значит, сами нигде в интернете не представлены? Гарик встал. – Уже поздно. В какой комнате расположится моя невеста? – Она останется у нас? – задала бестактный вопрос всегда деликатная Нина, которая до сих пор молчала. В ту же секунду няня спохватилась: – Мой интерес продиктован желанием поудобнее устроить Энн. Если госпоже Бранд понравится моя спаленка, я с удовольствием уступлю ее. – В доме до фига пустых помещений, – отмахнулся подкинутый нам Зоей Игнатьевной сынишка. – Сейчас пробежимся и найдем то, что нам понравится. Глава двенадцатая На следующий день после завтрака мы с Дегтяревым пришли в офис, где нас уже ждали Собачкин и Кузя. Последний, заметив нас, сразу заговорил: – Катя не назвала фамилий. Гоша – это Георгий? – Возможно, – без особой уверенности согласилась я, – имя распространенное. Вот Флора редкое. Кузя поднял указательный палец. – Во! Ты читаешь мои мысли. Я прошерстил тех, кто живет в Москве, нашел трех человек с таким именем. – Флора – женское имя, – остановил докладчика полковник. Собачкин удивился. – Знаю. Александр Михайлович посмотрел на кофемашину. – Кузя сказал: «Трех человек». – По-твоему, женщина не человек? – спросила Марина, внося в офис блюдо с булочками. – Вот вам для обострения работы мозга. Полковник крякнул. – Вы тоже люди, но, когда говорят: человек, обычно подразумевают мужчину. – А как назвать тогда женщину? – осведомилась я. – Баба, – подсказала Марина и убежала. – Пришла, наговорила глупостей и унеслась, – вздохнул Дегтярев. – Где терпение взять? – Очень хорошо, что Марина появилась, – возразил Собачкин, кусая плюшку, – м-м-м! С вареньем! – В Москве живут три Флоры, – вернула я тех, кто гордо величает себя человеком, к нужной теме. – Нет! – возразил Кузя. – Не живут, а зарегистрированы. Жить их может хоть сто особей. Но ни одна из прописанных не подходит. – Почему? – поинтересовалась я. – Одной пять лет, другой двенадцать, еще есть бабуля, девяносто восемь ей стукнуло, – отрапортовал Кузя. – Все мимо, – резюмировал Дегтярев, – и не факт, что в паспорте у нее стоит Флора. – Моя подруга Оксана на самом деле Ксения, – согласилась я, – но никто к ней так не обращается. – Вот-вот, – кивнул полковник, – правильное замечание. Я вздрогнула. – Ты хорошо себя чувствуешь? Голова не болит? – Я в прекрасной физической форме, – заявил Дегтярев, – а почему ты интересуешься? Ответить честно? «Ты хвалишь меня только тогда, когда к тебе надо вызывать врачей. В последний раз ты говорил мне ласковые слова, когда слег в кровать с невероятно высокой температурой – тридцать семь и два». Нет уж, лучше соврать. – Ты сегодня бледный, – нашлась я. – Обычно я красный? – фыркнул толстяк и совсем уж сладким тоном попросил: – Свари мне кофейку. Я направилась к кофеварке. Слава богу, Александр Михайлович здоров, он просто решил использовать меня как служанку. Не подумайте, что полковник лицемер, вовсе нет. Просто он хорошо знает: если возникло желание угоститься капучино, а сам он не способен нажать на нужные кнопки, да и идти неохота, то надо похвалить Дашу, и та со счастливой улыбкой кинется на помощь. И что? Полковник поступает верно, я люблю, когда меня гладят по шерстке. – Может, просто спросить у Ольги Гавриловны? – предложил Сеня. – Кто такие Гоша и Флора? Я остановилась. – Нет. Мы знакомы не один год, за долгое время общения разное случалось. Несколько раз я оказывалась свидетелем семейных ссор, присутствовала почти на всех праздниках, но никогда не встречала у Мухиных Флору. Имя это запомнить легко. Но я его ни от Федора, ни от Светланы, ни от Лены не слышала. Вот Гоша среди приятелей Федора есть, вернее, их даже несколько: Еремеев, Батонов, Смирнов. Они все живы, а Катя говорила, что Георгий умер. Если у Мухиных есть глубоко закопанная семейная тайна, то Ольга Гавриловна никогда ее не выдаст. Но, кажется, я знаю, кто может нам помочь. Валерия Филипповна Осликова. Она много лет служила в их доме. – Такой в списке наемных работников нет, – перебил меня Кузя, – Петрова прислала перечень фамилий. Я поставила перед полковником чашку с капучино. – Валерия сначала была няней Кати, а потом еще и Нины. Пестовала девочек не один год. Потом Федор ее выгнал. Это не очень красивая история. – Давай рассказывай, – потребовал Семен. – Попробую вспомнить все подробности, – пробормотала я. – Валерия врач-педиатр. Света вернулась домой из роддома, вызвала доктора из медцентра, где муж приобрел контракт на обслуживание младенца. Приехала Лера, произвела хорошее впечатление. Осликова стала личным врачом Кати, делала ей прививки. Как-то раз няня, нанятая к девочке, не явилась на работу. Кате тогда было полтора года, может, чуть больше. Федор и Света улетели на неделю в Лондон. Они хотели побыть вдвоем, походить по магазинам, просто отдохнуть. Ольга Гавриловна осталась с внучкой, за которой ухаживала няня. И, пожалуйста, та куда-то подевалась. Мать Федора позвонила Валерии, рассказала о неприятности и спросила: – Нет ли у вас на примете женщины, которая будет рада работать в интеллигентной семье, получать приличные деньги и точно знать, что хозяин к ней никогда не пристанет. Врач воскликнула: – Да. Это я. Люблю Катюшу, восхищаюсь вашей семьей, давно хочу уйти из медцентра. Когда родители вернулись, они были поражены. Валерия за несколько дней обучила Катю различать цвета, чисто произносить звук «р» и не привередничать с едой. Впечатлил и внешний вид Осликовой. Она носила длинное серо-голубое строгое платье, волосы прятала под косынкой, не имела на лице ни грамма косметики, на ее ногтях отсутствовал лак. Вечером, когда Валерия собралась домой, Катя заплакала и стала проситься к ней на руки. Лера присела около малышки и объяснила: – Я няня. Приезжаю и уезжаю. Я учу тебя тому, что должна знать девочка, которая растет в прекрасной семье. Но я не все знаю, поэтому у тебя будут и другие учителя. Они расскажут тебе массу интересного и полезного. Педагогов много. А вот мама, папа и бабушка одни. Других не будет, любить ты должна их. Меня можно уважать, меня нужно слушаться, со мной надо советоваться. Но свою любовь ты должна отдать маме, папе и бабушке. Они твои самые близкие люди. Ты поняла? Крохотная Катя постояла молча, потом подошла к Светлане, взяла ее за руку и сказала: – Люблю ма! – Как ты меня порадовала, – улыбнулась Валерия, – до свидания, мой ангел. Слова и поведение Осликовой так впечатлили Светлану, что Валерия осталась в доме, она ни разу не подвела хозяев, никогда не опаздывала на службу, не болела, не ходила в отпуск, не раздражалась, не говорила с ребенком сердитым тоном, умела играть на фортепьяно, и это далеко не все ее таланты. Когда Катюше исполнилось пять лет, ей наняли репетиторов: иностранные языки, подготовка к школе. Но Осликова продолжала заботиться о ней и Нине. – Лена свою дочь тоже ей доверила? – удивился полковник. – Как правило, нанимают вторую няньку. – Не в данном случае, – ответила я, – Валерия передала потом и Нину учителям, но не ушла, стала гувернанткой при подросших малышках. А потом в начале января я приехала к Мухиным с подарками. Поздравила всех с Новым годом, отдала коробку конфет Ольге Гавриловне и попросила: – Передайте от меня Валерии. Мать Федора поджала губы.