Подросткам недостаточно быть занятыми конструктивным делом – они отчаянно нуждаются в личной связи с семьей. Все исследования приходят к такому выводу. Когда родители тесно связаны со своими детьми в подростковом возрасте и ведут активную семейную жизнь, бунтарское и деструктивное поведение, скорее всего, не проявится. Доктор Блейк Боуден и Дженни Цейсс изучили 527 подростков в детской больнице Цинциннати, чтобы выяснить, как семья и ее образ жизни связаны с психическим здоровьем и адаптацией. Их выводы оказались весьма значимыми. Подростки, которые ужинали с родителями пять раз в неделю или больше, были наименее склоны к наркотикам, депрессиям или проблемам с законом. Они чаще хорошо учились в школе и были окружены доброжелательными друзьями. Напротив, слабо адаптированные подростки ужинали с родителями только три вечера в неделю или меньше. Исследование Боудена показывает, что дети намного лучше успевают в школе и в жизни в целом, когда они проводят время с родителями и особенно когда общаются почти каждый день[84]. Это один из самых эффективных инструментов помощи ребенку в опасные подростковые годы. И да, он работает с детьми-бунтарями. 5. Используйте стимулы и привилегии Как я указывал ранее, распространенная ошибка родителей непокорных детей состоит в том, что они позволяют втягивать себя в бесконечные словесные сражения и в результате остаются измученными, но без стратегического преимущества. Не нужно постоянно угрожать, обвинять, грозить пальцем и выдвигать оскорбительные обвинения против дочери. И самое главное – не пилите ее бесконечно. Подростки терпеть не могут, когда мамы и папы ворчат! Они обычно защищаются, притворяясь глухими. Поэтому самый быстрый способ разрушить общение между поколениями – ходить за молодым человеком по дому, монотонно повторяя одни и те же замечания с регулярностью часов с кукушкой. Каков же правильный ответ на неряшливость, непослушание, пренебрежение и безответственность? Этот вопрос возвращает нас к угрозе Брайану, которого отец обещал сделать несчастным, если тот не пойдет на сотрудничество. Но не раскрывайте своих намерений, ведь инструменты для реализации такого обещания относительно слабы. Так как шлепать подростка неразумно (и непродуктивно), родители могут только манипулировать обстоятельствами. У них есть ключи от семейного автомобиля (если только у подростка нет своей машины, что лишает вас главного козыря), и они могут позволить или не позволить взять его. Они могут разрешить поехать на пляж, в горы, к другу или на вечеринку. Родители контролируют семейный бюджет и имеют право делиться им, одалживать деньги, выдавать их в скудных размерах или вообще не давать. Они могут обеспечить подростка желанными девайсами или лишить на время телефона, MP3-плеера или телевизора. Это не слишком эффективные стимулы, и они порой совершенно не адекватны ситуации. После того как мы использовали доводы, сотрудничество и семейную лояльность, все это – довольно слабые методы воздействия. Нам остается только связать поведение наших детей с желательными и нежелательными последствиями и надеяться, что этой связи будет достаточно для сотрудничества с ними. Даже если ваш ребенок остается неприступным или враждебным, по крайней мере, карты выложены на стол и родительские намерения ясны. В самом худшем случае своенравные, злые шестнадцатилетние мальчик или девочка сегодня выиграют противостояние с родителями. Закон полностью на стороне подростков. Например, они могут заниматься сексом, зачать ребенка, а во многих штатах – и прервать беременность без ведома родителей. Наркотики и алкоголь легко достать. Мало какие привилегии и пороки взрослых недоступны подростку, обладающему страстью к независимости и волей к борьбе. При некоторых обстоятельствах в ряде штатов шестнадцатилетние могут быть официально освобождены от родительского надзора. Поэтому иногда, в случае крайнего неповиновения, ваша реакция должна строиться на грубости и запугивании. Это неубедительно, но вы прибегаете к тому, что есть. Как я уже говорил, культура не на вашей стороне. Каждая искра подросткового недовольства подхватывается тлеющим пламенем. Охота на покупательский спрос детей и подростков все интенсивнее, и маркетологи преследуют их, как только дети покидают утробу. Часто деньги дают подросткам сами «виноватые» родители, которые пренебрегают ими ради карьеры. В самом деле, в 1998 году подростки потратили рекордные суммы: 141 миллиард долларов – в среднем по 4,548 доллара на каждого![85] Кроме того, многие из них свободно расплачиваются карточками. Одну девочку спросили, доверяют ли ей родители кредитную карту, а она громко рассмеялась и сказала: «Я каждый месяц использую весь лимит моей топливной карты[86], и родители пополняют ее». Она точно не знала свой кредитный лимит, но тратила несколько сотен долларов в месяц на бензин, сигареты и еду, пока ее карту не переставали принимать. «Я знаю, что не могу управлять своей кредитной картой. Я даже не умею пользоваться своим расчетным счетом», – подытожила она[87]. Наша культура атакует подростков массой асоциальной информации, апеллирует к их слабостям и отсутствию взрослого суждения. Родители должны перекрыть этот канал. Если родителей нет рядом с детьми в это критическое время, последствия могут стать катастрофическими. Достаточно вспомнить Эрика Харриса и Дилана Клеболда, участников трагических событий в колумбийской средней школе в 1999 году. Эти молодые люди, оставляемые родителями без присмотра на несколько часов ежедневно, пристрастились к интернету и жестоким видеоиграм и в конце концов выплеснули свою агрессию в кровавом веселье в коридорах собственной школы. Когда подростки изолированы от родителей, они больше подвержены серьезным эмоциональным проблемам, включая самоубийство[88]. Я думаю, необходимость участия родителей лучше всего выразила Патрисия Герш, автор труда «Семья врозь: путешествие в сердце американского юношества» / A Tribe Apart: A Journey into the Heart of American Adolescence. Она сказала: «Каждый ребенок, с которым я подолгу разговаривала, в конце концов сам признавался, что хотел бы видеть больше присутствия взрослых в своей жизни, особенно присутствия своих родителей»[89]. Так каков же ответ? Он возвращает нас тому, как важно заложить основы уважения родительских прав в первые годы жизни. Без этого фундамента – без трепета, с которым ребенок воспринимает мать и отца, – баланс сил и контроль определенно сместится в сторону младшего бойца. Как отметила Патрисия Герш, при самых разных отношениях в семье дети отчаянно хотят быть рядом со своими родителями в бурные подростковые годы. В 1999 году Национальное исследование здоровья подростков показало, что те, кто чувствует крепкую связь и кому комфортно с родителями, учителями и другими взрослыми, реже совершают насилие, употребляют наркотики или становятся сексуально распущенными[90]. Другой национальный опрос подростков, проведенный Фондом Горацио Алджер, показал, что большинство подростков считают снижение роли семьи, наряду с «падением моральных и социальных ценностей», одной из самых больших проблем, с которыми они сталкиваются. Дженнифер Парк, которая помогала подготовить отчет по опросу, пишет: «Семья крайне важна. Это то, что остается неизменным в жизни целого поколения»[91]. Поделюсь случаем из моей жизни, описанным в книге «Воспитание мальчиков». Когда мне было шестнадцать лет, я начал играть в игры, на которые мама смотрела с тревогой. Я еще не пересек границы, после которой начинался тотальный бунт, но определенно двигался в этом направлении. Мой отец постоянно находился в разъездах, и мама оставалась за главного. Однажды вечером мы поссорились из-за танцев, куда я хотел поехать, а она возражала. Я открыто бросил ей вызов. Я сказал, что все равно поеду, даже если это ей не нравится. Мама притихла, а я гневно развернулся и отправился в свою комнату. В холле я остановился, услышав, как она звонит отцу в другой город. Она просто сказала: «Ты мне нужен». То, что произошло в ближайшие несколько дней, повергло меня в шок. Отец отменил свой расписанный на четыре года график выступлений и выставил наш дом на продажу. Потом он принял пастырское назначение в тысяче с лишним километрах к югу. Я помню поезд, идущий в Техас, и новый дом в долине Рио-Гранде. Переезд позволил моему отцу быть дома в мои последние два года в старшей школе. В те годы мы вместе охотились, рыбачили и сблизились на всю жизнь. Там, в новой обстановке, у меня появились новые друзья и угас конфликт, который назревал с мамой. Я долго не понимал до конца, какую цену заплатили родители за мое благополучие. Это был очень дорогостоящий для них, с личной и профессиональной точки зрения, шаг, но они достаточно сильно любили меня, чтобы пожертвовать собой в то критически важное время. По сути, они спасли меня. Я карабкался в опасном направлении, и они сняли меня со скалы. Я буду всегда ценить этих прекрасных людей за то, что они сделали. У этой истории есть продолжение. Мне было трудно найти друзей в новой старшей школе. Я был одинок и чувствовал себя неуютно в городе, который не принимал меня. Мама чувствовала это недружелюбие и в свойственной ей манере переживала вместе со мной. Однажды, спустя две недели после нашего появления в городе, мама взяла меня за руку и вложила в нее бумажку. Она посмотрела мне в глаза и сказала: «Это тебе. Никому не говори. Просто возьми и потрать на себя как хочешь. Это не так много, но я хочу, чтобы ты купил то, что тебе понравится». Я развернул бумажку – она оказалась двадцатидолларовой купюрой. Это были большие деньги для моих родителей, учитывая стоимость переезда и небольшую зарплату моего отца. Но независимо от этого, я был во главе их приоритетов в те бурные дни. Мы все знаем, что деньгами друзей не купишь, и двадцать долларов (даже тогда) не изменили моей жизни. Тем не менее мама использовала этот способ, чтобы сказать мне: «Я чувствую то же, что и ты; я знаю, что сейчас трудно, но я твой друг и хочу тебе помочь». Все трудные подростки должны быть такими же везучими, как я, – иметь родителей, которые переживают, и молятся за них, и любят их, даже когда те меньше всего этого заслуживают. Семья крайне важна. Это то, что остается неизменным в жизни целого поколения. Я предлагаю родителям браться с открытой душой за коррекцию, необходимую в подростковом возрасте, и делать это без нытья, вздохов, стонов и рычания. Пусть любовь будет вам руководством! Хотя часто это незаметно, но ваш подросток отчаянно хочет быть любимым и чувствовать связь с вами. Гнев не мотивирует подрастающее поколение. Вот почему родитель или учитель, которые могут найти тонкий баланс между любовью и твердой дисциплиной, в конечном итоге завоевывают сердца подростков. Взрослый, который кричит и угрожает, но не любит, будет только распалять подростковый бунт. Надежда есть. Лоуренс Штейнберг, профессор психологии из Темплского университета, заметил: «Родители застигнуты врасплох [подростковым возрастом]. Они обнаруживают, что инструменты, которыми они раньше пользовались при воспитании детей, перестают работать». Однако он советует родителям продолжать придерживаться прежней тактики – и все наладится. «У меня четырнадцатилетний сын, – пишет Штейнберг. – И когда мы вышли из подросткового возраста, то увидели драматические изменения. Внезапно он снова стал нашим лучшим другом»[92]. Это приводит нас к еще одному важному пониманию подросткового возраста и детей-бунтарей, находящихся в нем. 6. Будьте щедрыми Еще одна серьезная ошибка родителей старших подростков (от шестнадцати до девятнадцать лет) – отказ предоставить им независимость и право принимать решение, которых они требуют. Мы склонны держать детей слишком крепко, несмотря на их попытки вырваться. Мы стараемся все решить за них, спрятать их под своим крылом и оградить от возможных неудач. При этом мы загоняем молодых людей в одну из двух деструктивных моделей: либо они пассивно принимают нашу чрезмерную протекцию и остаются зависимыми «детьми» во взрослой жизни, либо восстают, чтобы отвергнуть неволю и наше вмешательство. Они проигрывают по обоим пунктам. С одной стороны, они становятся эмоциональными калеками, которые неспособны к самостоятельному мышлению, а с другой – вырастают в злых взрослых с комплексом вины, разорвавших связи со столь необходимой им семьей. Родители, отказывающие старшим подросткам в соответствующей их возрасту независимости, накликают беду не только на своих детей, но и на себя. Я повторяю это еще более решительно: американские родители неспособны отпускать детей от себя. Это наблюдение проиллюстрировано в книге «Что на самом деле произошло с классом 65-го?» / What Really Happened to the Class of ’65?, написанной много лет назад[93]. Повествование начинается с середины шестидесятых годов, когда журнал Time выбрал старший класс средней школы «Палисейдс» в Южной Калифорнии для передовой статьи «Сегодняшний подросток». Редакторы, безусловно, подобрали лучших из лучших. Эти выпускники, юноши и девушки, жили в одном из самых богатых школьных округов Америки со средним доходом в 1965 году в 42 000 долларов на семью (выше 400 000 долларов по сегодняшнему курсу). В классе учились дети многих известных людей, в том числе Джеймса Арнесса, Генри Миллера, Карла Малдена, Бетти Хаттон, Стерлинга Хейдена и Ирвина Уоллеса[94]. Эти студенты принадлежали к самому красивому, здоровому, образованному и самому богатому поколению в истории, и они это знали. Неудивительно, что Time видел их стоящими «на краю золотой эры», когда они окончили старшую школу и отправились в колледж[95]. Их будущее сияло, как калифорнийский восход в летний день. Десять лет спустя два студента этого класса, Майкл Медвед и Дэвид Воллечинский, заинтересовались, что на самом деле произошло с оптимистичными молодыми выпускниками школы «Палисейдс». Достигли ли они ожидаемой славы и успеха? В итоге получился увлекательный (хотя и несколько вульгарный) рассказ о поколении много позволяющих себе детей не только из «Пасифик Палисейдс», но со всех концов Соединенных Штатов. В нем отразились основные типажи, населяющие американские средние школы, в том числе великолепная чирлидер[96], крутой адвокат, интеллектуал, тупица, ботаник, красавчик, кокетка, неудачник и неукротимая девчонка (которая якобы переспала с четыреста двадцатью пятью парнями, а потом сбилась со счета). Одна за другой раскрывались их частная жизнь и личные истории[97]. Как оказалось, класс 1965 года был далек от «золотой эры» и исковеркан личными трагедиями и эмоциональными волнениями. Студенты, окончившие старшую школу в том году, рисковали стать самым нестабильным и потерянным поколением в нашей стране. Через несколько недель после вручения им аттестатов наши города запылали в огне долгого и жаркого лета расовой розни. Оно ознаменовало начало будущего хаоса. Они поступили в колледжи в то время, когда злоупотребление наркотиками было не только широко распространено, но и типично как для студентов, так и для преподавателей. Интеллектуальные занятия пали первой жертвой этого наркотического климата. Война во Вьетнаме вскоре нагрела страсти кампуса до высшего градуса ненависти, порождая гнев и презрение к правительству, президенту, военным, обеим политическим партиям и, по сути, к американскому образу жизни. Эта враждебность привела к взрывам бомб, беспорядкам и сожжению зданий «истеблишмента». Это поколение студентов колледжей стало свидетелем жестокого убийства их кумира Джона Кеннеди, когда им едва исполнилось шестнадцать лет. Затем они потеряли еще двух любимых героев, Роберта Кеннеди и Мартина Лютера Кинга. За этими убийствами последовали уличные войны, которые перемежаются с Демократической Конвенцией 1968 года и убийствами студентов в Кентском государственном университете. Жестокие конвульсии достигли своей кульминации после военного набега президента Никсона на Камбоджу, что практически закрыло американские кампусы. Все меньше остается людей, которые пережили и помнят те бурные дни, как лезвие ножа разделившие западную культуру на то, что было раньше, и то, что нам осталось. Социальные потрясения той эпохи сопровождались распадом морально-этических принципов, причем таким, какого не знала история человечества. Рухнуло все сразу, не осталось никаких ценностей. Никаких стандартов. Никаких правил. Не было традиционных верований, на которые можно было бы опереться. Нельзя было доверять никому из тех, кому за тридцать. Некоторые богословы с горящими глазами выбрали этот момент замешательства, чтобы объявить о смерти Бога. Это было тяжелое время для молодых – время бесцельного поиска на ощупь своего подлинного лица и места под солнцем. Так выглядела социальная обстановка для студентов, которые поступили в колледжи или влились в рабочий класс в конце 1960-х. Класс '65 получил от этой культурной революции прямо в лоб, и их дальнейшая жизнь отразила эпоху. Они перепробовали все грязные и отвратительные подношения общества, лишенного ценностей. Они подсели на героин, ЛСД, барбитураты и алкоголь. Они познали распавшиеся браки, сексуальную экстравагантность и эксперименты в личной жизни. Они произвели на свет нежеланных детей, у которых не было ни малейшего шанса получить достойное воспитание. К 1978 году, когда я написал первое издание книги «Мой маленький бунтарь», 11 % из класса «Палисейдс» отбыли срок в тюрьме и один человек (самый популярный в школе «красавчик») совершил самоубийство. По меньшей мере восемнадцать учеников класса были госпитализированы для прохождения психиатрического лечения. Бывший учитель из средней школы «Палисейдс» охарактеризовал десятилетие с 1965 по 1975 год как «самые печальные годы столетия»[98]. Я, разумеется, согласен с этим. Все меньше остается людей, которые пережили и помнят те бурные дни, как лезвие ножа разделившие западную культуру на то, что было раньше, и то, что нам осталось. Я так подробно описываю эту депрессивную эпоху, чтобы указать на ошибки, допущенные в тот период. К сожалению, условия, приводящие к ним, сохраняются и сегодня! Ошибочные нормы не только одобрялись разрушительными социальными силами – они также были вызваны родительской неспособностью позволить «классу 1965 года» повзрослеть. Хотя старшее поколение очень мало влияло на сыновей и дочерей после окончания учебы, тем не менее они не смогли отпустить их от себя и предоставить им независимость. Удивительная закономерность проходит через всю книгу: мамы и папы вытаскивают своих детей из тюрем, оплачивают их счета, создают возможность не работать, всячески стараются вернуть их домой, чтобы снова жить вместе. Они предлагают массу советов, о которых никто не просил, в дополнение к незаслуженным и неоцененным материальным дарам. Результат оказался катастрофическим. Как избежать подобных ошибок с вашим ребенком, и особенно с вашим сыном или дочерью с характером? Это очень важный вопрос, потому что чем они больше бунтуют и расстраивают вас, тем более вероятно, что вам придется слишком много отдавать, терпеть, советовать спасать. Эти промахи сводятся к общей линии поведения, когда слишком крепко держишь, хотя нужно отпустить. При этом вы рискуете сделать эмоциональных калек из ваших недавно повзрослевших детей. Так поступили родители в «Палисейдс» в конце шестидесятых. Но вы можете не повторить их ошибок. Начните подготовку ребенка к окончательному освобождению от своего контроля с младенчества, то есть до того, как установятся отношения зависимости. К сожалению, естественная склонность родителей заставляет их поступать наоборот. Домина Реншоу писала: Может быть, ребенок не очень аккуратно поест сам, кое-как оденется, не так чисто помоется и красиво причешется. Но пока его мама не научится сдерживать свои порывы и позволять малышу поплакать и попытаться сделать что-то самому, она будет излишне стараться, а момент независимости – откладываться[99]. Процесс предоставления независимости должен продолжаться на протяжении всей начальной школы. Родителям следует отпускать детей в летние лагеря, даже если для них безопаснее оставаться дома. Пусть ребенок переночует у друга, если его пригласили. Дети должны сами застилать постель, заботиться о своих животных и делать уроки. Короче, от родителей требуется расширять свободу и ответственность из года в год, так что когда ребенок выходит за рамки контроля, он уже не нуждается в нем. Если эта задача решается правильно, старшеклассник должен быть в значительной степени свободен от родительской опеки, хотя он все еще живет с ними. Я поделюсь еще одним личным примером. Это произошло в мой последний год дома. Мне было семнадцать лет, и родители решили проверить мою самостоятельность, отправившись в двухнедельную поездку. Они оставили мне семейную машину и разрешили пригласить друзей (юношей) провести четырнадцать ночей в нашем доме. Помню, я удивился очевидному риску, на который они шли. Я мог бы устроить четырнадцать диких вечеринок, разбить машину и разнести дом в щепки. Честно говоря, я задавался вопросом, мудро ли они поступают, предоставляя мне такие широкие полномочия. Я вел себя достаточно ответственно (хотя наш дом и пострадал в результате шумных игр). Когда я уже вырос и женился, я спросил маму, зачем она так рисковала, оставив меня без присмотра на две недели. Она улыбнулась и ответила: «Потому что я знала: через год ты отправишься в колледж, где будешь полностью свободен и никто не подскажет тебе, как себя вести. Я хотела показать тебе эту независимость, пока ты еще оставался под моим влиянием». Здесь снова проявилась ее интуитивная мудрость. Она готовила меня к окончательному освобождению от контроля родителей, который часто заставляет чересчур опекаемого молодого человека вести себя глупо в тот момент, когда он лишается тяжелой властной руки. Наша задача как родителей в том, чтобы ничего не делать за мальчиков и девочек, если они могут получить пользу, делая это сами. Признаю сложность реализации этой политики. Наша глубокая любовь к детям делает нас чрезвычайно чувствительными к их потребностям. Жизнь неизбежно приносит боль и горе маленьким людям. И нам больно, если больно им. Когда другие смеются над ними, когда они чувствуют себя одинокими и отвергнутыми, терпят неудачу в чем-то важном, плачут по ночам от страха за свою жизнь – эти испытания нам, наблюдающим со стороны, кажутся невыносимыми. Мы хотим подняться над ними могучим щитом, чтобы защитить их от ударов жизни, и крепко прижимать их к себе, уютно устроив в наших объятиях. Но бывают ситуации, когда мы должны позволить им бороться. Дети не могут расти, не рискуя. Малыши не научатся ходить, не падая. Студенты не получат образования, не сталкиваясь с трудностями. Подросток не войдет во взрослую жизнь, пока мы не освободим его из-под нашей опеки. Но, как я уже указывал, людям в западном мире трудно позволить своему потомству сталкиваться с рутинными проблемами повседневной жизни. Это было характерно для представителей класса 1965 года, чьи родители не давали им решать собственные проблемы, выполняя всю работу за них и не обеспечив им нравственную и духовную основу. Позвольте мне предложить вам три правила на время прощания с детством. Первое просто: Будьте щедрыми. Оно означает, что мы по-прежнему заботимся о результатах в раннем взрослом возрасте, но не должны слишком сильно давить на наших детей. Наша хватка расслабляется. Нам следует молиться за них, любить их и даже давать им советы, когда они ищут их. Но ответственность принимать личные решения теперь лежит на самих молодых людях, и они также должны принимать последствия своего выбора. Еще одна фраза, выражающая аналогичную концепцию, – «Пусть они будут рядом, но отпустите их». По сути, это и есть тема моей книги. Родители должны быть глубоко вовлечены в жизнь своих детей, обеспечивая им любовь, защиту и власть. Но когда дети находятся в конце подросткового возраста или в начале взрослого, дверь клетки открывается для выхода во внешний мир. Это самое страшное время для родителей, особенно для христианских матерей и отцов, которые заботятся о духовном благополучии своей семьи. Тяжело ждать ответа на вопрос: «Правильно ли я их воспитал?» Существует тенденция сохранять контроль в попытке избежать неправильного ответа. Тем не менее наши сыновья и дочери, скорее всего, сделают правильный выбор, если им не придется бунтовать против нашего вмешательства в их независимость. Третьим направлением могла быть стать одна из притч царя Соломона, хотя она и не фигурирует в Библии. В ней говорится: «Если ты любишь что-то, отпусти это. Если оно вернется к тебе, то оно твое. Если оно не вернется, тогда оно вообще никогда не было твоим». В этом маленьком афоризме содержится великая мудрость. Он напоминает мне один день несколько лет назад, когда щенок дикого койота пробежал перед нашим домом в Южной Калифорнии. Он заблудился в жилом районе, спустившись с близлежащих гор. Мне удалось поймать его на заднем дворе, где я загнал его в угол. Через пятнадцать-двадцать минут я смог нацепить на него ошейник с поводком. Он боролся с петлей изо всех сил, прыгал, подскакивал, пытался перегрызть ремень и натягивал поводок. Наконец в изнеможении он подчинился неволе. Он был моим пленником, к радости соседских ребятишек. Я продержал маленького негодяя у себя целый день и собирался сделать из него домашнего питомца. Но когда я связался с организацией, занимающейся койотами, они сказали, что шансы приручить этого дикаря слишком малы. Да, я мог бы держать его на цепи или в клетке, но он никогда бы не принадлежал мне. Тогда я попросил вернуть ушастого зверя на его территорию в каньонах. Его дружба не нужна была мне, раз я не мог оставить его у себя по его доброй воле. Жизнь неизбежно приносит боль и горе маленьким людям. И нам больно, если больно им. Я хочу сказать, что любовь требует свободы. Это верно не только для отношений между животными и людьми, но и во всех межличностных отношениях. Например, самый быстрый способ разрушить романтическую любовь между мужем и женой – когда один партнер возводит стальную клетку вокруг другого. Я видел, как сотни женщин безуспешно требовали от мужей любви и верности. Это не работает. Вернитесь к своему опыту знакомства до брака. Вы помните, как любые романтические отношения рушились, когда один партнер начинал бояться потерять другого, звонил по шесть или восемь раз на дню и прятался за деревьями, чтобы увидеть соперника? Этот спектакль с выкручиванием рук опустошает отношения, построенные на чистой влюбленности, в считаные дни. Повторяю: любовь требует свободы. Зачем еще Бог дал нам выбор: либо служить Ему, либо отвергать отношения с Ним? Почему Он дал Адаму и Еве возможность съесть запретный плод в Райском саду, а не вынудил их к послушанию? Почему Он просто не сделал мужчин и женщин рабами, которые были бы запрограммированы молиться у Его ног? Ответы – в самой сути любви. Бог дал нам свободный выбор, потому что нет смысла в любви, не знающей альтернативы. Только когда мы приходим к Нему, потому что жадно ищем Его общения и причастия, отношения действенны. Разве не в этом смысл стихов 8:17: «Я люблю тех, кто любит меня; и те, кто ищет меня, скоро обретут меня»? Это любовь, которую может породить только свобода. Ее нельзя требовать или принуждать к ней, нельзя запрограммировать против нашей воли. Это может быть только плод свободного выбора, концепции, которая почитается даже Всевышним. Применение этого подхода к старшим подросткам и молодым взрослым должно быть очевидным. Наступает момент освобождения, когда мы больше не числимся в книгах учета как родители и больше не воспитываем. Как я поступил с молодым койотом, так и мы должны отстегнуть поводок и снять ошейник. Если ваш ребенок убежит, он убежит. Если она выходит замуж не за того человека, она выйдет замуж не за того человека. Если он принимает наркотики, он будет принимать наркотики. Если наши дети идут не в ту школу, отвергают веру, отказываются работать или растрачивают себя на спиртное и проституток, им должно быть позволено сделать этот деструктивный выбор. Но не наша задача оплачивать счета, смягчать последствия или поддерживать их глупость. Подростковый возраст – нелегкое время для любого поколения. Он может быть просто ужасным. Но ключ к выживанию в этот эмоциональный период в том, что сначала закладывается фундамент, а потом происходит мужественная встреча с возрастом. Даже бунт подростка может быть здоровым фактором. Он помогает ребенку-иждивенцу превратиться в зрелого взрослого, равного своим родителям. Без этого трения нездоровое отношение триады «мама-папа-ребенок» продолжится во взрослой жизни с серьезными последствиями для будущей семейной гармонии. Если напряжение между поколениями не было бы частью Божественного плана человеческого развития, оно не распространилось бы так повсеместно даже в домах, где любовь и власть поддерживаются в надлежащем балансе. И помните, что миллиарды других родителей прошли такой же путь от детства до подросткового возраста и дальше. Большинство из них выжили. И вы выживете тоже! 7. Прежде всего познакомьте своих детей с Иисусом Христом, а потом – с основами своей веры. Это работа № 1 Этот совет актуален для христианских родителей как бунтарей, так и послушных детей. Ваш основной долг – дать детям непоколебимую веру в Иисуса Христа. Что может быть важнее для сохранения семейных ценностей в будущем? Какая огромная задача! Если спасение наших детей действительно жизненно важно для нас, то их духовное воспитание должно начаться прежде, чем они поймут, что это значит. Пусть они растут, видя своих родителей на коленях перед Богом, разговаривающих с Ним. Они никогда не забудут то, что видели и слышали. Даже если они отвергнут веру позже, семена, посаженные в то время, останутся с ними на всю жизнь. Вот почему нам поручено «воспитывать их в учении и наставлении Господнем» (Ефесянам 6:4). Мне повезло расти с родителями, которые понимали этот принцип. Когда я стал старше, они рассказали мне, что я пытался молиться раньше, чем научился говорить. Я смотрел, как они разговаривают с Богом, и пытался подражать звукам, которые слышал. В трехлетнем возрасте я принял осознанное решение стать христианином. Вы можете подумать, что это невозможно, но это правда. Я хорошо помню тот момент. Я был на вечернем воскресном богослужении и сидел с мамой у самого выхода. Мой отец был пастором, и он пригласил желающих помолиться у алтаря. Пятнадцать или двадцать человек прошли вперед, и я спонтанно присоединился к ним. Я помню, как плакал и просил Иисуса простить мои прегрешения. Я знаю, это звучит странно, но именно так и было. Меня охватывает волнение, когда я думаю об этом сегодня. Представьте себе, Царь Вселенной, Творец неба и земли заботится о ничтожном ребенке, едва вышедшем из младенчества! Возможно, это звучит неубедительно, но я знаю, что Он встретил меня у алтаря. Не каждый ребенок отреагирует на веру так рано и драматично, и, конечно, это не обязательно. Одни более чувствительны к духовным вопросам, чем другие, и все должны развиваться в своем темпе. Но ни в коем случае мы, родители, не можем отстраненно или нейтрально относиться к обучению наших детей. Пусть их мир искрится ссылками на Иисуса и нашу веру. Об этом говорится в книге Второзакония 6:6–9: «И да будут слова сии, которые Я заповедую тебе сегодня, в сердце твоем. И внушай их детям твоим и говори о них, сидя в доме твоем и идя дорогою, и ложась и вставая; и навяжи их в знак на руку твою, и да будут они повязкою над глазами твоими, и напиши их на косяках дома твоего и на воротах твоих». Миллиарды других родителей прошли такой же путь от детства до подросткового возраста и дальше. Большинство из них выжили. И вы выживете тоже! Я верю, что эта заповедь от Господа – один из важнейших отрывков для родителей во всей Библии. Он учит нас окружать детей благочестивым учением. Духовные вещи нельзя оставлять только для воскресного утра или для молитвы перед сном. Они должны пронизывать все наши разговоры и суть нашей жизни. Почему? Потому что дети наблюдают за каждым нашим шагом в свои ранние годы жизни. Они хотят знать, что для нас важнее всего. Если мы надеемся вселить в них веру, которая останется с ними на всю жизнь, они должны видеть и чувствовать нашу любовь к Богу. Напоминаю вам, что дети ничего не пропускают, составляя мнение о своих родителях. Если вы только наполовину тверды в вере, они быстро это обнаружат. Любое этическое слабое место, любая нерешительность с вашей стороны будет замечена и пустит корни в душах детей. Нравится вам это или нет, но мы на крючке. Их вера или их неверие обычно отражают наши убеждения. Как я уже сказал, дети в конечном итоге сделают свой выбор и пойдут своим путем, но на эти решения будет влиять заложенный вами фундамент. Это подводит меня к другому чрезвычайно важному, хоть и спорному вопросу. Я твердо убежден в необходимости рассказывать детям о Божьем гневе и суде, пока они маленькие. Нигде в Библии мы не получаем указаний пропустить неприятные отрывки из Священных Писаний в ходе обучения. Возмездие за грех – смерть, и дети имеют право знать это. Помню, как мама читала мне историю о Самсоне, когда мне было около девяти лет. После того как этот могучий воин впал в грех, как вы помните, филистимляне выкололи ему глаза и обращались с ним как с простым рабом. Через некоторое время Самсон покаялся перед Богом и был прощен. Бог даже вернул ему его потрясающую силу. Но мать заметила, что он не получил обратно зрения и никогда больше не жил на свободе. Самсон и его враги погибли вместе, когда Храм обрушился на них. «Грех приносит ужасные последствия, – торжественно сказала она мне. – Даже если ты покаешься и получишь прощение, ты все равно будешь страдать за нарушение законов Божьих. Они существуют, чтобы защитить тебя. Если ты бросаешь им вызов, ты заплатишь за свое неповиновение». Затем она рассказала мне о гравитации, одном из Божьих физических законов. «Если ты прыгнешь с десятиэтажного здания, можешь быть уверен, что разобьешься, как только ударишься о землю. Это неизбежно. Знай, что нравственные законы Бога так же реальны, как физические. Ты не можешь нарушать их и не быть наказанным рано или поздно». Наконец она рассказала мне о рае и аде и Великом Судном дне, когда те, кто был покрыт кровью Иисуса, будут отделены навеки от тех, кто не был. Это произвело на меня глубокое впечатление. Многие родители не согласятся с решением мамы познакомить меня с природой греха и его последствиями. Они говорят: «О, я бы не хотел рисовать моим детям такую негативную картину. Я хочу, чтобы они думали о Боге как о любящем отце, а не как о гневном судье, который наказывает нас». Поступая таким образом, они скрывают часть истины от своего ребенка. Он и Бог любви, и Бог суда. В Библии сто шестнадцать раз говорится: «Бойтесь Господа». Кто разрешил нам пропускать эти слова, когда мы объясняем детям, кто такой Бог? Я благодарен, что мои родители и церковь не побоялись рассказать мне о предостережениях, изложенных в Писании. Понимание греха и его последствий помогло мне сохранить нравственность, когда я мог бы впасть в сексуальный соблазн. Библейская вера была контрольно-пропускным пунктом, за пределы которого я не хотел выходить. К тому времени я уже не боялся родителей. Я мог бы обмануть их. Но я не мог уйти от всевидящего ока Господа. Я знал, что буду отвечать перед Ним. Трудно переоценить важность воспитания Божественной ответственности, особенно у детей-бунтарей. Раз они стремятся проверять границы и нарушать правила, им крайне необходим внутренний стандарт, направляющий их поведение. Не все последуют ему, только некоторые. Но воспитывая этот стандарт, будьте осторожны: темы любви и справедливости должны находиться в равновесии, когда вы рассказываете детям о Боге. Если вы склоните чашу весов в ту или другую сторону, вы исказите истину и создадите путаницу там, где понимание имеет первостепенное значение.