Я намеренно пропустила его вопрос и продолжила: — Если хотите, я останусь рядом, пока вам не станет легче. Пока не найдете выхода из этой ситуации… — Нет. — И от его взгляда у меня прошел мороз по коже. — Вы мне больше не нужны. Я приду в вашу спальню через час. Будьте готовы. И не забудьте принять ваше зелье забвения. Да, и постарайтесь усмирить свои… протесты. Давайте уже покончим с этим раз и навсегда. О разводе не беспокойтесь. Я тоже сотру о вас воспоминания отовсюду, где бы ни появлялось ваше имя. Не пройдет и недели, о нашем браке никто и не вспомнит. И да, так уж и быть, я никому не сообщу, что вы Светлая. Жалость за жалость. — И с этими словами он покинул библиотеку, громко хлопнув дверью. Я вернулась в свою комнату на негнущихся ногах. Реакция Реллингтона была вполне предсказуема, только на сердце все равно будто камень лежал. Мне даже трудно было дать определение чувствам, обуревавшим меня в эти мгновения. Хотя нет, не трудно, скорее, боязно. Вдруг я пойму о себе что-то такое, чего лучше не знать? Без чего живется намного проще и легче. Пятнадцать минут из отведенного часа уже прошли, Реллингтон должен был скоро появиться в моей спальне и… Нет, я не знала, что меня ждало. Но лучше бы все действительно закончилось сегодня. Свет, не подведи меня, позволь мне наконец покончить с этим… Раз и навсегда. Чтобы не томиться в ожидании, я начала собирать чемодан. Решила, что если все получится, то уйду отсюда, не дожидаясь утра. Даже успела сходить к Джо и предупредить его, что, возможно, через несколько часов мне понадобится его помощь. Ну и зелья… Против нежелательных последствий выпила, не задумываясь, а вот на «забвении» рука внезапно дрогнула. Я долго стояла в ванной напротив зеркала, смотрела на свое бледное взволнованное лицо и никак не могла заставить себя сделать глоток. В комнате хлопнула дверь, и сердце чуть не выскочило из груди. Пришел? Уже? Я последний раз посмотрела на флакон в руке и… выплеснула его содержимое в раковину до последней капли. Вот и все. Выбор сделан. Я вышла из ванной. Реллингтон стоял посреди комнаты и, не двигаясь, смотрел на меня. И мне вдруг показалось, что он растерян не меньше, чем я. Его взгляд метнулся к моей руке, которая до сих пор сжимала пустой пузырек. — Выпили? — спросил он. — Да, — солгала я и оставила флакон на туалетном столике. Ему не нужно знать о моем выборе. Теперь Реллингтон смотрел на мой чемодан. — Я решила ночевать в доме мастера, — сказала я. — Хочу проснуться там. Тогда не понадобится никаких объяснений. — Как хотите, — произнес он после некоторой паузы, но снова не сдвинулся с места. Боится прикоснуться ко мне? Думает, что опять буду биться током? Нет, не буду. Сложно объяснить, но я чувствовала, что сегодня не будет никаких препятствий. Тогда я подошла к нему сама. Едва касаясь, провела ладонью по его груди. Реллингтон затаил дыхание, а я ощутила, как быстро бьется его сердце, почти в унисон с моим. Пальцы сами потянулись к пуговице на его рубашке. Освободила одну из петли… Другую… Третью… Я чувствовала на себе его взгляд, сама же боялась поднять глаза. Реллингтон вскоре не выдержал, перехватил мое запястье, останавливая. Наши взгляды встретились, мгновение — и его ладонь уже лежит на моем затылке, а губы впиваются в мои жадно, чуть ли не грубо. Секундное замешательство сменилось внезапной ответной жаждой. Я стала целовать его так же исступленно и ненасытно, словно на кону стояла моя жизнь, мое будущее, я сама. Впрочем, едва ли это было не так. Не разрывая поцелуя, Реллингтон подтолкнул меня к кровати. На ходу скинул рубашку и следом за мной опустился на постель. Ткань моей сорочки треснула под его нетерпеливыми пальцами, обнажая тело. Теперь губы Реллингтона ласкали мою грудь, живот, бедра, а я, задыхаясь, выгибалась им навстречу. Я сама себя не узнавала, не понимала, сходила с ума и желала новых прикосновений, жаждала касаться самой руками, губами, каждой клеточкой своего тела. В момент, когда мы стали едины, время остановилось. Мы двигались в одном ритме, безотрывно глядя друг другу в глаза. И даже в момент самого пика наши взгляды по-прежнему были направлены друг на друга, и в их глубине мы ловили отражение нашего экстаза. Но едва последняя волна страсти схлынула, все вновь встало на свои места. Взгляды разорвались, тела разъединились, и вернулась горькая реальность. Реллингтон растянулся рядом и отрешенно уставился в потолок. Все кончено? Приворот спал? «Вы ко мне больше ничего не чувствуете?» — хотелось спросить его. Но не смогла. Сейчас я не готова была услышать ответ. Может, потом, когда воспоминания о нашей близости померкнут. Вместо этого поинтересовалась как можно равнодушней: — Я могу идти? И снова его излюбленное молчание — долгое, выматывающее. — Можете, — ответил он, даже не повернув головы. Я замоталась в покрывало, взяла свою одежду, которую приготовила заранее, и направилась в ванную. Одевалась быстро, стараясь не смотреть на себя в зеркало. Волосы тоже уложила кое-как, о косметике даже не задумалась. Когда вернулась в комнату, Реллингтон лежал в том же положении, лишь прикрыл наготу одеялом. В руке у него я заметила пустой пузырек от моего зелья. Проверял, выпила ли все до конца? — Завтра приходите за вашим новым лекарством, милорд, — сказала я напоследок. — Ну или же присылайте Джо, если не желаете меня видеть. Я все равно не вспомню почему. И в будущем можете не волноваться. Я сделала себе пометку в рецепте, что воду нужно брать в другом месте. А насчет того, как избавиться от светлых частиц, я уже вам объяснила. Желаю, чтобы у вас все получилось. Темной ночи, милорд. Я подхватила кукушку, другой рукой взялась за ручку чемодана и покатила его к двери. Все ждала, что Реллингтон тоже хоть что-нибудь скажет мне на прощанье. Но он молчал и, кажется, даже не смотрел в мою сторону. Уже в коридоре, когда закрыла за собой дверь, мне показалось, что в комнате что-то разбилось. Но проверять не стала. Меня уже это не касалось. Джо ждал меня внизу. Помог снести чемодан и часы с кукушкой, погрузил все это в автомобиль. — Куда едем, миледи? — спросил, заводя мотор. — А разве непонятно? — Я усмехнулась. — Назад… В дом мастера Коуна. ГЛАВА 30 — Здравствуй, дом, — тихо сказала я, переступая его порог. — Я вернулась… Теперь мы снова будем вместе. Я прошлась по первому этажу и зажгла везде свет. Так-то лучше, а то темнота угнетает. Затем занесла чемодан в свою спальню, сбегала за кукушкой и повесила ее домик на прежнее место. — И тебя с возвращением домой. Птичка на миг высунула голову, произнесла довольное «ку-ку» и спряталась обратно. Ну хоть кому-то хорошо. Я снова спустилась на первый этаж, в кухню. Поставила чайник и, пока тот грелся, провела ревизию продуктов: завтра однозначно придется идти по магазинам. И прибраться не помешает… Но потом, все потом. В конце концов, у меня всегда есть палочка-выручалочка в виде чистящей пыльцы. Из чайника повалил пар, и я достала заварочник. Сложила в него листья мяты и остатки засохшего лимона, залила кипятком. Усмехнулась: почти мохито, только в горячем виде. Ну, люблю я это сочетание, что поделать? «Ваш напиток мне понравился больше», — тут же зазвучал в ушах голос Реллингтона, и улыбка сползла с лица. Как он там? Вернулись ли головные боли, когда я уехала? Черт! И зачем я опять об этом вспоминаю? Он же сказал, что я ему больше не нужна. Значит, пусть справляется сам… Сам. — Надо было выпить зелье, тогда бы ничего не помнила, — со злостью осадила себя вслух. — Сама так решила, вот и справляйся с этим сейчас. Да, решила… Ну кто ж знал, что воспоминания окажутся такими болезненными? Чай пила медленно, но вкуса почти не ощущала. Как ни пыталась отвлечься, мысли все равно уносили меня туда, куда не следовало бы. Напиток совсем остыл, когда в чашке его была еще половина. Допивать не стала, вылила остатки в раковину, сполоснула посуду и отправилась спать. Однако ночь не принесла желанного отдыха: сон был поверхностным, я часто просыпалась, ворочалась с боку на бок, и мысли, мысли, бесконечные мысли… Встала еще более измотанная, чем ложилась. Даже есть ничего не хотелось, но я все же заставила себя сварить кашу и положить в рот хотя бы несколько ложек. Календарь в кухне напомнил, что сегодня лунодень. Последний день праздника Черной розы, а еще повод посетить службу в храме. С момента свадьбы я там не была, даже не задумывалась над тем, чтобы заглянуть туда, но сегодня вдруг захотелось сходить. А почему бы и нет? Хоть отвлекусь немного. Оделась согласно случаю, уложила волосы. Чтобы не так были заметны синяки под глазами, пришлось использовать чуть больше косметики, чем обычно. Ну и сумку не забыть с деньгами: на обратном пути все же надо затовариться продуктами. Уже во дворе, прежде чем покинуть дом, решила проведать яблоню. Оказалось, яблоки на ней уже совсем созрели, налились соками. Я сорвала одно и начала есть на ходу: кисло-сладкие, хрустящие, такие, как люблю. О том, что в храм может прийти и Реллингтон, я вспомнила уже на его крыльце. Хотела было трусливо повернуть назад, но потом передумала: ведь мы можем столкнуться где угодно, потому не стоит лишь из-за малой вероятности такой встречи менять планы, а то и прятаться. Тем более мне, возможно, все равно придется его увидеть вечером, если он, конечно, не пришлет за лекарством Джо. И, признаться, для меня так было куда легче. На службу я немного опоздала. Нашла самое неприметное место на заднем ряду, еще и спряталась удачно за крупной дамой в огромной шляпе. Пробежалась глазами по залу: Реллингтона нигде не видно. Правда, в первом ряду разглядела макушку Паулы, но она, к счастью, меня не увидела. Я слегка расслабилась и попыталась вникнуть в речь священника, но не заметила, как вновь угодила в паутину своих мыслей и переживаний и настолько в них завязла, что пропустила момент, когда служба закончилась. Вынырнула в реальность и поняла, что в храме я осталась одна. А потом в тишине зала раздались тихие шаги. Я обернулась на звук: ко мне направлялся пожилой мужчина в рясе служителя. Однако это был точно не священник, который вел службу, и не тот, кто венчал нас с Реллингтоном. Я приподнялась, думая, что сейчас меня выпроводят, но он вдруг махнул рукой, призывая меня вернуться на место, и улыбнулся. — Доброго дня, — произнес мужчина, присаживаясь рядом. — Доброго, — отозвалась я, и лишь потом осознала, что только что услышала. Доброго дня? Доброго? Я с опаской взглянула на священника: может, это проверка? Или я не так расслышала? А он вновь улыбнулся. — Не бойтесь, вы не ослышались. И это не провокация. Он что, мои мысли читает? — Кто вы? — спросила осторожно. И, понизив голос, уточнила: — Вы Светлый? Он отрицательно покачал головой. — Я не Светлый. А вот вы — да. И я знаю об этом еще с момента вашего венчания с Темным лордом. — Но ведь это не вы нас венчали… — заметила я. — Не я, а Вальтер. Но он мне и рассказал о вас и вашем супруге. — Мы уже не супруги с ним, — поспешила уточнить я. Отчего-то сообщить ему это мне было очень важно. Но священник будто не обратил на мой протест внимания. — Вы печальны… — вместо этого заметил он. — Это временно, — отозвалась я и слабо улыбнулась. — Ничего страшного. Все проходит — и это пройдет. — Мудро… — Мужчина усмехнулся и погладил свою короткую седую бороду. — Как вы узнали, кто я? — спросила и оглянулась, не подслушивают ли нас. — Ваша кровь во время ритуала сказала все за вас. Вальтер даже испугался тогда, — ответил священник. — Он не мог поверить, что Темный и Светлая решили заключить брак. — Тогда я еще не знала, что Светлая. И на самом деле я совсем из другого мира, а в Дарквайте совсем недавно. — Вы будто оправдываетесь передо мной. — Его улыбка была добродушной и ласковой. — А разве в этом мире Темных не нужно оправдываться за то, что Светлая? — ответила немного на эмоциях. — И вообще, вы так до сих пор не ответили на мой вопрос: кто вы? И что вам от меня надо? — Простите, меня зовут Филипп Боэ, и я — статер. — Статер? — переспросила я. — Вы никогда не слышали о статерах?