— Но так нельзя! — вскинулась Ксана, — А если бы на его месте был ты, ты бы хотел знать? Хотя ты прав — изменить он все равно ничего не может. Митяй тревожно посмотрел на нее. Если бы он был на месте Антона, то свихнулся бы. Сутки его люди пытались найти хоть какую-то зацепку, все без толку. Это и не Азид, и не Лазарь. Да и, вообще, никто из местной братвы. — Что я ему скажу, Оксана? Что его жена пропала, потому что Викинг ее бросил и уехал? Что не знаю, где она сейчас и жива ли? — Ну, хоть Славе бы помощь предложил, — бросила она. — А я предложил! — вспылил Митяй, — Только он меня почти послал и сказал, что справится сам! Он, вообще, не в себе, как узнал, что она пропала, — он снова тяжело вздохнул, успокаиваясь и прижал Оксану к себе, — Мне его жаль, Ксана. С женой Синицы ему ничего не светит. «А с тобой, что светит мне?» — подумала она, уткнувшись лицом в его широкую грудь. Нельзя так привязываться. Нельзя растворяться в этом человеке, иначе все, конец, потом себя не соберешь. Как же она умудрилась во все это вляпаться? Как сразу не поняла, что от этого мужчины можно сойти с ума и перестать контролировать свою жизнь? В кармане брюк Митяя раздалась трель телефона и он, нехотя, оторвался от Оксанки и достал мобильник. Посмотрев на номер, быстро нажал на соединение. — Что у тебя? — нетерпеливо бросил он в трубку. — Все в порядке, — ответил ему Викинг, — Дмитрий Михайлович, мне нужен отпуск на месяц. Брови Митяя поползли вверх в удивлении, он рывком поднялся с дивана и нервно начал вышагивать по комнате. — Оборзел, Викинг? — почти что рявкнул он в трубку, — Какой, к черту, отпуск? И где жена Антона? Прошло какое-то время, прежде чем Вик ответил, четким, даже жестким голосом: — У Синицы больше нет жены. Митяй от неожиданности чуть не выронил трубку. Мельком бросив взгляд на Оксану, которая по выражению его лица пыталась понять, что происходит, включил громкую связь. — В каком смысле у него больше нет жены? Она что… — Нет, — прервал его Викинг, — Она жива. К Антону она больше не вернется. Разговаривать с ним не будет. Развод пусть оформляет через адвокатов. Митяй снова обернулся и посмотрел на Ксанку и увидел ее ошарашенное лицо. Наверняка, такое же выражение на физиономии сейчас было и у него. — Скажи мне только одно, Викинг, — настороженно произнес он, — Это твое желание или ее? — Ее, — прозвучал твердый ответ. За все годы, что Викинг проработал на Митяя, он никогда ему не лгал. И сейчас, как бы не верилось Митяю в сказанное, оснований не доверять словам телохранителя у него не было. — А сама Ленка не хочет со мной поговорить? — осторожно бросил пробный камень Митяй. — Боюсь, сейчас не может, — хмыкнул на том конце трубки Вик, — Она в душе. Но как выйдет, я ей передам, что вы хотели ее слышать. Захочет- перезвонит. — Хм… — не нашелся сразу что ответить Митяй, — Хорошо. У тебя месяц. После чего жду тебя на своем рабочем месте. Вик положил трубку на журнальный столик, подошел к спящей крепким сном Лене и нежно погладил ее по щеке. Высокая температура только начала спадать. Он дико испугался, когда она отключилась в его машине, едва они доехали до его квартиры. Он тут же вызвал знакомого врача, Лидию Сергеевну и та констатировала факт — двухстороннее воспаление легких. И начала настаивать на срочной госпитализации в больницу. Но в больницу ей, вернее сказать им, нельзя. Где-то в городе сейчас рыщет Азид в ее поисках- только это и успела ему поведать Ленка, перед тем, как отключиться. А о его квартире не знал даже Митяй, поэтому это практически самое безопасное место. Викинг еле уговорил врача не госпитализировать больную и пообещал почти что баснословную сумму, если Лидия Сергеевна будет приходить и лечить ее сама. Та согласилась, кто ж от таких денег отказывается, выписала рецепт и вколола Ленке те лекарства, которые были у нее с собой. Ленка к приезду врача очнулась и во время их диалога была бледна и молчалива. После того, как врач ушла, лекарства начали действовать, и она уснула. Именно по дороге в аптеку он и задумал то, что уже начал превращать в жизнь. Да, эгоистично, где-то даже по-детски, где-то просто опасно. Но он не мог не попробовать. Да, возможно, у него окончательно поехала крыша, но он не хотел ее терять. Не после того, как почти двое суток думал, что потерял ее. Не просто потерял, а что из-за его эгоизма и, возможно, не решительности она умерла. Это было самой страшной мыслью в его голове, почти двое суток. Ему хотелось выть, как дикому зверю. Он поставил на уши всех, кого смог достать, даже перетряс несколько человек из бригады Азида и даже Строгановские не остались без внимания. Но это не дало никаких результатов. И когда он уже был готов пустить себе пулю в лоб от невыносимой тоски, от почти что реального ощущения, что ее уже нет в живых, от собственной никчемности и всеобъемлющего чувства вины, раздался звонок с незнакомого номера и ему сказали, что она жива и назначили встречу, чтобы передать ее ему. Он даже не поинтересовался, кто звонил. Ему было настолько это неважно, ведь главная мысль, которая билась у него в мозгу — она жива! Его девочка не умерла из-за его непроходимой тупости. Именно поэтому, позвонил Митяю и впервые ему соврал. Именно поэтому, выставил ее полной дрянью. Конечно же, это не ее решение. Она едва могла шевелиться, не то что думать. Но он должен попробовать отвадить Синицу от нее. Вик тяжело вздохнул и чуть за голову не схватился. Дурак, кого он пытается обмануть? Даже если случиться такое чудо, и Антон оставит ее в покое, посчитав что она его предала, то Лена, когда очнется его просто возненавидит. Он с ума по ней сходит, буквально бредит, а она… Она любит своего мужа и детей. Что он делает, Господи? Но назад пути уже нет, для него нет. У него есть месяц, пока она беспомощная, пока не будет задавать слишком много вопросов, поверит тому, что он ей скажет. Это потом, когда узнает, возненавидит его. Но рискнуть стоило только из-за той маленькой надежды, что теплилась в уголках его души. Надежды на то, что ее маленькое чувство к нему гораздо больше, чем ей самой и ему кажется. Двое суток назад он бы ни за что с ней так не поступил. Но эти дни изменили его в корне, едва он представил себе, что больше никогда ее не увидит. Поэтому он будет выкарабкиваться, как может: врать, изворачиваться. Все, что угодно, лишь бы не потерять. Тут уж два варианта: либо она будет с ним, либо он действительно потеряет ее навсегда. Но, может, так лучше и стоит рискнуть. Митяй, в задумчивости и каком-то ощущении нереальности происходящего, положил трубку обратно в карман брюк. — Я в шоке, — пробормотала Оксанка, замерев, сидя на диване, — Ты уверен, что Викинг сказал правду? Митяй и сам себе задавал этот вопрос, но если вспомнить о том, что Викинг никогда не врал и о том, что Ленка ему явно симпатизировала… То на самом деле не ясно до какой степени могла дойти ее симпатия и во что перерасти. — Я своему телохранителю доверяю, — единственное, что он смог ей сказать. — Нет, я, конечно, видела, что между этими двумя что-то происходит, но… Митяй снова сел к Оксанке на диван и бережно обнял ее, зарываясь носом в ее волосы. — Знаешь, что самое паршивое во всем этом? — через минуту негромко спросил он ее и так как она молчала, продолжил, — Что эту нереальную новость именно мне придется говорить Антону. — Ты что! — подорвалась с места Пашкова, — Нельзя ему пока ничего говорить! Он, вообще, от этой новости на ноги не встанет! — А как, по-твоему, мне отвечать на его вопросы о ней? Он же не идиот. Ну, раз я отмолчусь, другой, а она к нему не приедет и не позвонит, судя по всему и трубку может не взять, если позвонит он. — Говорить придется, — уверенно произнесла Ксанка через минуту раздумий, — Но дозировать информацию. — Извини, но ты сейчас чушь сказала, — ответил ей Митяй. — Да, почему чушь-то сразу? — возмутилась она, — Не надо на него все это обрушивать, как обухом по голове. Будешь молчать, если спросит? Молчи. Он потом сам все поймет. Но сам. — Я тебе не баба, чтобы на прямой вопрос пацана юлить и недоговаривать, — огрызнулся он. — Да, чтоб вас черти слопали! — в сердцах воскликнула Оксанка, — Забудь на минуту о своем бандитском кодексе и поступи по человеческим законам! Нельзя ему все так напрямую говорить! Он на стрессе может, вообще, больше не встать. Никогда, понимаешь? Это я тебе, как врач говорю, а не как баба. Оксанка грозно смотрела ему прямо в глаза, скрестив руки на груди. Митяй тяжело вздохнул, подошел к ней и обнял. — Считай, что я тебя услышал, я постараюсь не обрушивать на него новость о том, что его жена его предала. Оксанка оттаяла и обняла его в ответ. Уму не постижимо! Как Ленка могла с ним так поступить? Да, ладно с ним! С бандитом тяжело жить в принципе, это она может понять. Но как она могла поступить так с детьми? С сыном, с дочерью? Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, что Кирилл встанет на сторону отца. И возненавидит ее так же, как и Антон. — Может, у нее помешательство какое-то? — вслух произнесла она и посмотрела на Митяя. — Поясни, — не понял он. — Мы же не знаем, что с ней произошло за эти два дня. Может, на фоне издевательств у нее рассудок помутился? — Очень в этом сомневаюсь, — ответил Митяй, — Если она не свихнулась тогда, в девяностые… Она достаточно сильный человек, чтобы пережить любые издевательства. «Но она все же человек, а не машина», — подумала Оксанка. А потом отмахнулась от всех мыслей. Не о том ей сейчас нужно беспокоиться. О себе надо думать, в первую очередь. У нее тоже ситуация патовая. Невозможно представить, как из нее выбираться. И хочет ли она, на самом деле, бросать того мужчину, который так бережно и нежно сжимает ее сейчас в своих объятьях? Ян сидел за стойкой бара в клубе «Корона» и планомерно напивался. Вернее сказать, напиться очень хотелось, но почему-то от выпитого не пьянел, только напряженные мышцы немного расслабились. Разбавляют тут коньяк, что ли? Он прекрасно знал, что заявился на территорию Митяя, точнее сказать, в его же клуб, но ему, по сути, было на это наплевать. Кто ж виноват, если более-менее приличное место в городе принадлежит крупному криминальному авторитету. Сейчас он не на службе, сейчас он здесь для того, чтобы хоть немного расслабиться. Сегодня нашли труп его свидетеля, которого они берегли всем отделом, но так и не уберегли. И при первом же, даже беглом осмотре было понятно, что это очередной глухарь. Если раньше он надеялся, что вот, еще чуть-чуть и дело можно доводить до суда, арестовывать Панфилова и его особо приближенных людей, то сейчас стало понятно — при хорошем адвокате, без живого свидетеля по этому делу Митяй снова выйдет сухим из воды. Конечно, можно было подойти, с другой стороны. Синица в стране и потяни он за эту ниточку, то ситуация обязательно приведет его к Панфилову. Но опять же — при хорошем адвокате Митяй отделается легким испугом. Якобы не знал, не предполагал, что Ладников и есть Антон Синицин и так далее. Правда, Синицина он посадит. Но только в этом случае ему придется сажать и Ленку. Как соучастницу. Но вот этого он делать не хотел. Безумная тяга к ней прошла давно, а вот тепло человеческое осталось. Не желал он ей зла, да и детей ее сиротами оставлять не хотел. Ото всех этих мыслей хотелось убежать, потому что не видел он в данном раскладе решения. По правую от него сторону раздался женский пронзительный визг, и Ян машинально обернулся. — Ты что себе позволяешь, идиот! Я брату на тебя пожалуюсь! Миловидная девушка, насколько можно было разглядеть в полутьме клуба, стояла к нему спиной, а к ней приставал какой-то детина, явно не совсем трезвый. Девушка пыталась вырвать руки из захвата, на что пьяный мужик только смеялся и что-то тихо ей говорил. Не его это дело, подумал Ян, продолжая наблюдать за разыгравшейся сценой. Девушка, неожиданно, пихнула ногой пьяного увальня, но и он не остался в долгу — разозлившись, ударил ее наотмашь, так что она отлетела на полметра. Этого Ян стерпеть уже не мог. И ведь ни одна сволочь не поспешила на помощь, — подумал он, поднимаясь со стула и почти что бегом долетая до здоровенного детины, который уже направлялся к девушке. Детина не успел ничего понять, как Ян вырубил его одним ударом. Расправившись с пьяной сволочью, Ян подошел к девушке и помог ей подняться. — Спасибо, — пробормотала та, сквозь слезы. Ян посмотрел на нее повнимательнее и застыл, как вкопанный. — Не за что, гражданка Чекмарева. Валя, если я не ошибаюсь? Слава определенно сходил с ума и прекрасно это осознавал. Сначала он утащил ее в свою берлогу, как медведь, наврал всем, понимая, что ему не дадут с ней находиться наедине, если поступит по-иному. А теперь он сходил с ума, потому что любимая женщина, все еще находясь в полубредовом состоянии, откинула одеяло. Сорочка, в которую он ее переодел с большим трудом, задралась, открывая длинные стройные ноги, бретелька предательски сползла с ее плеча, практически оголив полную грудь. И Слава пропал, стоило только посмотреть на нее. Вся его хваленая выдержка полетела в тартарары. И только ее болезнь удерживала его от того, чтобы накинуться на любимую и зацеловать каждый уголок ее тела. Мысли о том, что он делает что-то неправильное, что навредит ей и что она никогда ему не простит он загнал глубоко, в самый дальний уголок своей души. Но так или иначе, они вылезали из глубин сознания и мучали его. Вик отвернулся от любимой женщины и скорым шагом ушел на кухню. Заварил себе чашку чая и принялся готовить жидкий куриный суп. Ей нужно поесть, как только она придет в себя. Лидия Сергеевна помимо лекарств колола ей витамины и глюкозу, но этого недостаточно. Лена просыпалась, но явно не осознавала, где она и что с ней. И это приводило Викинга в панический ужас, в такие минуты он клял себя на чем свет стоит и был готов прекратить свою игру, понимая, что может просто потерять ее в прямом смысле этого слова. Но все та же Лидия Сергеевна оттягивала его момент раскаяния, утверждая, что опасность миновала и что пациентка очнется со дня на день и пойдет на поправку. Он как раз чистил картошку, когда услышал легкий вскрик. Бросив нож с неочищенным овощем на стол, кинулся в комнату. Она в бреду металась по постели, на лбу выступили капли пота. — Нет, пожалуйста… не ходи… — вскрикивала Лена. Вик в одно мгновение оказался возле нее, убрав мокрые пряди волос с ее лба, начал гладить ее по лицу, плечам, успокаивая. — Тише, тише, моя хорошая, — тихим голосом, пробормотал он, его сердце просто разрывалось от нежности и беспокойства. — Нет, прошу тебя… — продолжала вскрикивать Лена, — …Антон…не уходи… Вик замер. Имя ее мужа, произнесенное с любовью и страстью, полоснуло его по сердцу. Первым желанием было убежать, не слышать слова любви к другому мужчине, прекратить адскую боль, что разрывала его душу. Но Вик не двигался. — Антон…не уходи…пожалуйста…