– Я старалась, – улыбнулась она, принимая комплимент. Сорвин откинулся на спинку кресла и потянулся. – Боже, какой длинный сегодня день! – Зато ты поймал убийцу. А такое происходит не каждый день. – Кстати, суперинтенданта надо поставить об этом в известность. Сорвин протянул руку к телефону, и Беверли встала. – Может, выпьем попозже? – спросила она. – Почему бы и нет? – помедлив, улыбнулся он. – Как в старые времена. – Да, сможем предаться воспоминаниям. До сих пор у нас не было времени это сделать. Выходя из кабинета, Беверли заметила знакомый блеск в глазах Сорвина и поняла, что он по-прежнему испытывает к ней интерес. Телефонный звонок разорвал тишину. Они посмотрели друг на друга и одновременно осознали, что, кто бы это ни был, его звонок во всеуслышание заявлял о совершенном ими грехе. Сорвин протянул руку и снял трубку. – Алло? Беверли откинулась на спину и, уставившись в потолок, стала прислушиваться к разговору. – А, привет, Салли. Беверли улыбнулась, тотчас позабыв о чувстве вины: ничто не могло затмить чувство одержанной победы. – Нет-нет. Просто отдыхаю. Отдыхает? Улыбка Беверли стала еще шире. За последний час у них было всего несколько минут, которые с натяжкой можно было назвать отдыхом. – У нас произошло второе убийство. Несомненно, это была серьезная новость. – Убит Альберт Блум. Он жил в Вестерхэме. Последовала еще одна пауза. – Множественные колотые раны. Отвратительное зрелище. Беверли попыталась представить, чем занималась в последний час констебль Фетр; она сомневалась, что ее деятельность была сопряжена с подобным количеством плотских удовольствий. – Его сын. Еще не признался, но у него был мотив и была возможность, а алиби нет. А может, и нет. Может быть, малышка Салли тоже не скучает в Лестере. Может, она тоже провела последний час с чьим-нибудь членом во рту. Сорвин издал звук, который напоминал вздох изнемогающего от страсти любовника. Он старался не смотреть на Беверли, и она, решив, что не потерпит такого пренебрежения, слегка шевельнулась. Однако и этого было достаточно, чтобы часть ее обнаженного тела, а именно ее левая грудь, оказалась доступной боковому зрению Сорвина. Затем она сделала еще одно движение, и сосок вышеупомянутой груди скользнул по его руке. Ее восхитила стойкость, с которой он продолжил беседу. – Пока очень шаткие. Очевидно, что он был знаком с Мойниганом, но мотивы не ясны. Возможно, Мойниган что-то знал, но пока все это лишь предположения. Беверли решила продолжить испытание. Сорвин непроизвольно всхлипнул, и, естественно, этот звук вызвал интерес на противоположном конце провода. – Извини. Икота. «Интересно, что ее вызвало? – подумала Беверли. – Прикосновения моего языка к его плечу или моя рука, сжимающая его пенис?» – Так что тебе удалось обнаружить? Его речь стала отрывистой, а дыхание судорожным. Беверли скользнула ниже. – Правда? Голос Сорвина внезапно зазвучал выше. И Беверли задумалась, как это достигается. Она прильнула к его бедрам. – Прости. – Он рассмеялся и отпрянул от ее рта. Однако отделаться от ее рук было сложнее. – Я где-то обжегся крапивой сегодня и мучаюсь весь вечер. – Лжец, – пробормотала Беверли и рассмеялась. Сорвин снова отодвинулся. – Это радио. Слушал радиопьесу. Беверли снова заскользила вниз, готовясь продолжить свои ласки, но Сорвин вновь переменил положение, на этот раз сделав ей знак рукой. Беверли замерла и подняла голову. – Это потрясающе, Салли! Просто потрясающе! Беверли не слишком понравилась эта откровенная похвала, адресованная другой женщине, в тот момент, когда сама она собиралась вновь прильнуть к его набухшему пенису, однако невольный интерес заставил ее сдержать свое недовольство. – Завтра? Хорошо. Молодец! Молодец? Что же такого потрясающего сделала эта Фетр? – Да. И я тебя, милая. Беверли ощутила тошноту и прилив раздражения и решила, что с нее хватит. Она нырнула под одеяло и страстно прильнула к его члену. У Сорвина перехватило дыхание, потом он шумно задышал и поспешно разъединился, пока Фетр не спросила его еще о чем-нибудь. Не на шутку встревоженная, Фетр повесила трубку в своем гостиничном номере. Он так странно говорил. Что с ним произошло? Она легла на постель, решив, что в его голосе была какая-то натужность. И что это были за звуки, перед тем как связь оборвалась? Складывалось впечатление, что он был не один. Что это были за звуки? Она с бешеной скоростью начала прикидывать возможности, но все они были одинаково неприятными. Весь номер был пропитан запахом сигаретного дыма, а потолок пожелтел от никотина. Запах был настолько сильным, что, даже случись здесь атомный взрыв, он оставил бы в пространстве дыру, от которой тоже тянуло бы табаком. Он был с ней! Другого объяснения не было. Ни одна другая версия не выглядела столь правдоподобной, как эта. Внезапно ее осенило. Этот звук был не чем иным, как возбужденным дыханием. – Сука! Беверли была готова продолжить, но Сорвин скис. Она вылезла из-под одеяла и легла рядом с ним. В комнате воцарилась тишина, и лишь дыхание стало казаться необычно громким. – Ну? – спросила она, не открывая глаз. Он не понял. – Потрясающе. Просто потрясающе. Беверли рассмеялась, и Сорвин посмотрел на нее. – Как там наш констебль? Что она сказала? Однако Сорвину не хотелось, чтобы ему напоминали о существовании мира, находившегося за стенами спальни, за пределами удовольствия. Беверли поняла, что опять наступила на те же грабли: мужчинами управляют их желания, их мозги располагаются в штанах. Она не стыдилась того, что беззастенчиво пользовалась этой слабостью, – ее лишь удручала их полная неспособность чему бы то ни было учиться. – В чем дело? – нежно спросила она. – Надеюсь, это не чувство вины? Обычно оно приходит не раньше утра. – Знаешь, это не шутки. – Сорвин внимательно посмотрел на нее.