– Мы уже несколько раз обсуждали это, – вмешался адвокат, бросив многозначительный взгляд на часы. – Еще один раз, Майкл, – попросил Сорвин. Блум резко нагнулся вперед – это был агрессивный жест, но, по крайней мере, он отличался от его прежнего пассивного поведения. – Я завел его на задворки. В последнее время он совсем не давал мне покоя. Все время твердил, что хочет помириться, что понял, каким был негодяем. Говорил, что просит прощения, – мрачно ухмыльнулся Блум. – А ты не хотел его слушать? – Извиняться надо было двадцать пять лет тому назад. – И ты его избил. – Слегка. В последнее время ему немного было надо. Сорвин не стал задерживаться на этом – согласно медицинскому отчету, травм, ставших следствием побоев, было не много. – Что было потом? – спросил он. – Я оставил его на заднем дворе паба и пошел домой. – И все? – И все. Сорвин решил остановиться на достигнутом и откинулся на спинку стула. Блум уже в третий раз повторял одно и то же и явно не собрался отходить от этой версии. Сорвин взглянул на Беверли, которая очень соблазнительно нахмурила брови. Следующее письмо было написано несколькими месяцами позднее. Она сразу обратила внимание на дату, но не придала ей значения. «Дорогая Нелл. Я просто не могу поверить в то, что ты написала в своем последнем письме. Твоя тетя чуть не плакала, читая его. Неудивительно, что тебе стыдно, но должен сказать тебе, что совершенное тобой преступление настолько…» – Что ты там делаешь? Нелл приподнялась на локте и взглянула на то, чем занимается Елена. Но та, внезапно забыв все свои самооправдания, виновато захлопнула альбом. – Он лежал на самом дне, – обернувшись, пояснила она. Нелл, нахмурившись, села, кинула взгляд на альбом и быстрым движением выхватила его из рук Елены. Она на мгновение открыла его, заглянула внутрь и тут же захлопнула. Ветер с безжалостным упорством продолжал стучать в окна. – Я… – виновато начала Елена. Лицо Нелл исказилось от страха, потрясения и гнева – одинаково сильных чувств, стремительно сменявших друг друга. – Это мое! – чуть ли не выкрикнула она, и Елена безропотно кивнула. – Прости, Нелл. Но та не ответила и прижала к груди альбом, словно это было Святое Писание. Майклу было предъявлено обвинение в убийстве его отца, Альберта Блума, и его отвели в камеру. Сорвин по телефону отчитался Таннеру о проделанной работе и вместе с Беверли отправился в свой кабинет. – Ну что, ты – пай-мальчик, Таннер доволен? – Вполне. – И все же я считаю, что здесь что-то не так, – улыбнулась Беверли. Сорвину это порядком надоело, но он сдержался, поскольку пребывал в благодушном настроении. – Зато его рассказ согласуется с имеющимися фактами. – Он потряс головой. – Нет, это какая-то глупость. Свидетели из паба утверждают, что Блум готов был убить своего отца. И он полагает, мы поверим в то, что он просто бросил его и пошел домой спать. – Знаешь, Эндрю, у свидетелей есть дурная привычка переосмысливать события в свете позднейших сведений. Обычный яростный спор превращается в намерение убить, когда выясняется, что один из споривших мертв. – Ну а если Блум говорит правду, то как Альберт Блум оказался на пустоши? От паба до Стариковской Печали не меньше восьми километров. Не мог же он проделать такой путь зимой в полной темноте? – А почему нет? Судя по всему, он часто ходил пешком. А может, его кто-то подбросил на машине. – Может быть, даже Майкл. Беверли покачала головой. – На мой взгляд, это маловероятно. Если он был в таком бешенстве в пабе, трудно себе представить, что он зашвырнул старика в свою машину, отвез его на пустошь и там дал волю своим чувствам. Вряд ли. Очевидно, что нападение было совершено внезапно. – Это сделал Майкл Блум, – упрямо повторил Сорвин. – Он ненавидел своего отца, он поругался с ним за два часа до смерти последнего, и у него нет алиби. Беверли вздохнула. Он почти убедил ее. Но только почти. В дверь постучали, и в кабинет заглянул Джексон. – На ночь его устроили. – Спасибо. Однако Джексон не торопился закрывать дверь. – Бедняга, – продолжая стоять в дверях, заметил он. – Кто? Майкл Блум? – вскинула голову Беверли. – Да. – Ты шутишь?! После того, что он сделал со своим отцом? Джексон покачал головой. – Вы никогда не видели, что делал его отец с ним и Фионой. – Трудно представить, что этот старый бедолага был способен на такое, – ответил Сорвин. – Да, – входя в кабинет, произнес Джексон, явно обрадованный тем, что может внести свою лепту в это дело. – После того как Альберт свалился с лестницы, все изменилось. – А-а, тот самый «несчастный случай». Джексон кивнул с самодовольным видом. – Он очень долго пробыл в больнице. И вышел оттуда уже другим человеком. Совсем другим. – И насколько я понимаю, Майкл не имел к этому никакого отношения? – спросила Беверли. – Да, у него было алиби. Шесть человек под присягой показали, что видели его. Сорвин взглянул на Беверли – они оба подумали об одном и том же. – Это еще ничего не значит, – заметила Беверли. – Конечно, – ухмыльнулся Джексон. Закон джунглей. Но с другой стороны, разве она имела право судить? Джексон с гордым видом вышел из кабинета. – Интересно, но, думаю, не очень существенно, – заметила Беверли, обращаясь к Сорвину. – Но в конце концов, это твое дело, Эндрю. Может, ты и прав и экспертиза поставит все на свои места. – Вот увидишь, – улыбнулся Сорвин. – Ты хорошо меня обучила, Беверли.