– Сэр? – Да? – Он повернулся к Фетр. – С вами все в порядке? – Конечно. А что? – У вас такой… ну, не знаю… нездоровый вид. – Не болтай глупости, Фетр, – отмахнулся он. – Положи это в мешки. Дальнейшие поиски оказались бесплодными. Последние дни жизни Уильяма Мойнигана, несомненно, были просты и незатейливы. Когда они сняли перчатки и спустились вниз, стараясь не слишком досаждать пожилой хозяйке, из гостиной, откуда доносились звуки работавшего телевизора, возникла миссис Глисон. – Спасибо вам, миссис Глисон, – улыбнулся ей Сорвин. – Надеюсь, мы вас не очень потревожили. Однако миссис Глисон не была готова так легко отказаться от участия в этой увлекательной и романтичной истории. – Вы что, не будете брать у меня показаний? – изумленно осведомилась она. Особой необходимости в этом не было. Она ничего не могла им рассказать. Однако Сорвин слишком часто видел людей, которые оставались разочарованы общением с полицией. – Через пару дней к вам еще зайдут, миссис Глисон, – ответил он. Они уже подошли к входной двери, когда она предприняла новую попытку. – А что с комнатой? Мне по-прежнему нельзя в нее заходить? – Ни в коем случае, – с очень серьезным видом ответил Сорвин, открывая дверь. – Это же место преступления. Никто не должен входить туда. И он вышел на улицу, провожаемый изумленными взглядами как Фетр, так и миссис Глисон. – По-моему, это жестоко, – промолвила Фетр, когда они подошли к машине. Сорвин рассмеялся. – Напротив. Теперь ей будет чем заняться. Тереза доставала покупки на кухне, и внезапное появление Хьюго стало для нее полной неожиданностью. – Мама! – тихо окликнул он. Он расплылся в широкой улыбке, прорезавшей покрасневшие от холода щеки. В левой руке он держал перчатки, а правой расстегивал молнию на куртке. – Хьюго! – Тереза поставила на стол банку с консервированными помидорами и, улыбнувшись так же, как он, кинулась ему навстречу. – Мерзкий мальчишка. Ты меня чуть до инфаркта не довел, – отстраняясь, добавила она. Он рассмеялся и, склонившись, поцеловал ее в щеку. – Ну, тебе это не грозит. У тебя сердце львицы. – И я крепка как старая калоша. – Не без этого. Она нахмурилась, изображая гнев. – Ну, довольно. С этим не обязательно было соглашаться, знаешь ли. Он покаянно склонил голову. И чтобы показать ему, что он прощен, Тереза спросила: – Как прошло Рождество? Надеюсь, работы было не слишком много? – Достаточно. По крайней мере, отдохнуть не удалось. На лице Терезы появилось выражение сочувствия. – А как вы? – спросил Хьюго. – Прекрасно, – ответила Тереза и тут же добавила, чтобы не обидеть сына: – Но мы скучали по тебе. Я так рада тебя видеть. – Она снова обняла его. Он воспринял это терпеливо, как некую неизбежность. – Как тут дела? Тереза уже открыла рот, чтобы ответить, но в этот момент задняя дверь распахнулась и на кухню вошли Том и ДомиНик. – Привет, Доминик. – Хьюго вновь широко улыбнулся и повернулся к племяннику. – Привет, Том, старина. Как ты? Том не ответил, однако было совершенно очевидно, что он рад видеть дядю. Он тоже просиял и со всех ног кинулся к нему. Хьюго подхватил его на руки. – Боже милостивый, Том! Каким ты стал огромным! – Он повернулся к Терезе. – Чем вы его кормите? Дрожжами? Том захихикал. – Дядя Хьюго! Ты приехал! А где мой подарок? – осведомился он с непосредственностью, на которую способен только ребенок. – Подарок? Какой подарок? – рассмеялся Хьюго. – С чего бы это мне дарить тебе подарки? – Сейчас же Рождество! – Нет, – покачал головой Хьюго. – Рождество уже было и прошло. Так что ты опоздал, старина. Глаза Тома начали расширяться и округляться. Казалось, на них вот-вот выступят слезы, однако гнев оказался сильнее, и он, взвыв, принялся колотить Хьюго по груди кулаками. Хьюго рассмеялся, а Доминик подошла ближе и начала урезонивать своего подопечного: – Том, перестань! Так нельзя себя вести! – Не волнуйся, – продолжая смеяться, откликнулся Хьюго. Затем он поставил мальчугана на пол и схватил его за локти. – Я же шучу, Том. Конечно, у меня есть для тебя подарок. Замечательный подарок. И сегодня вечером мы его откроем, идет? Том перестал беситься и немного успокоился. – Правда? – Правда-правда, – смеясь, заверил его дядя. – Напрасно ты его дразнишь, Хьюго, – строго заметила Тереза. – В этом возрасте дети очень возбудимы. – Ерунда, – отмахнулся Хьюго. – Дядюшки для того и существуют, чтобы дразнить племянников. А где твоя мама, старичок? – поворачиваясь к Тому, спросил он. Том пожал плечами, и вместо него ответила Доминик: – Она пошла гулять. Она сегодня не очень хорошо себя чувствует. – Как наша красавица Нелл? – спросил Хьюго у матери. – Хорошо… хорошо… – как можно жизнерадостнее откликнулась Тереза, не отводя взгляда от Доминик, которая наливала Тому сок. Хьюго это тоже почему-то заинтересовало. – Так как тут идут дела? – с отсутствующим видом осведомился он. – Ты, конечно, не слышал, но у нас произошел несчастный случай. Том пил апельсиновый сок, а Доминик направилась мыть посуду. – То есть? Тереза принялась рассказывать о теле, обнаруженном в сгоревшей машине, а Хьюго продолжил наблюдать за Доминик. У него были поразительно темные глаза и длинное узкое лицо, напоминавшее физиономию Тристана. Сейчас он сидел нахмурившись, и его лоб прорезали глубокие морщины. – О господи. Какой ужас – сгореть заживо в машине. Бедняга. – Это было сказано настолько равнодушным тоном, что исключало даже намек на сочувствие. – Но это не повод для всеобщего уныния. Кем бы он там ни был, он не член нашей семьи. – Да, но все равно это ужасно! – Ты бы посмотрела на то, чем я занимаюсь, – ухмыльнулся Хьюго. – Только на этой неделе мне пришлось иметь дело с парнем, который умудрился сесть на столбик крикетной калитки… Даже Доминик отвлеклась от своего занятия, вообразив себе эту картину. Тереза кинула взгляд на Тома, который очень любил крикет и теперь с интересом взирал на своего дядюшку. – Не сейчас, милый, – заметила она сыну. Хьюго улыбнулся и подмигнул Тому.